Рядом с Иосифом Виссарионовичем стояли Димитров, Буденный, Ворошилов и еще какой-то незнакомый товарищ, за спиной которых маячили Власик и Галет.
Все замерли, но Белов, приглядевшись, заметил: глаза Вождя смеялись.
- И вовсе не религиозный праздник, а нормальный Новый год. Земля сделала еще один полный оборот вокруг Солнца, вот и решили отметить.
- А елка? - прищурился Сталин.
- На Новый год еще Петр Первый повелел дома еловыми ветками украшать.
- А святочный дед?
- Кто? - остолбенел Сашка. - Я, дайде, про Деда Мороза говорил, так он - никакой не святочный...
- А какой? - резко перебил его Сталин. - Какой?
Белов напрягся, пытаясь вспомнить что-нибудь подходящее под описание Деда Мороза, но ничего кроме песенки из веселого мультика 'Дед Мороз и лето' на ум не приходило.
Весь год трудился я не зря
Пора в дорогу мне
Последний лист календаря
Остался на стене
Чтоб ёлочка под Новый Год
Надела свой наряд
Игрушки я беру в поход:
Подарки для ребят.
Голоса у Сашки ни в прошлой жизни, ни в этой никогда не было, но скороговорочный ритмизированный текст Иосифу Виссарионовичу понравился. Он пошевелил губами, проговаривая его про себя, и кивнул головой:
- Хороший такой дедушка получается. Трудящийся дедушка. Не религиозный. Не так ли? - повернулся он к незнакомому Сашке персонажу. - Что скажете, товарищ Постышев ?
Тот секунду рассматривал лицо своего Хозяинна, потом радостно заулыбался и зачастил:
- Вот именно! Вот именно, товарищ Сталин! Вот была бы хорошая традиция и народу понравилась, а детям особенно принесла бы радость - рождественская елка. Мы это сейчас осуждаем. А не вернуть ли детям елку?
Александр заметил, как Сталин слегка поморщился, но тут же снова принял веселый вид и похлопал Постышева по плечу:
- Вот как раз товарищ Саша и займется елкой, раз уж он так ее любит. А вы, товарищ Постышев, возьмите на себя помощь этой интересной и нужной инициативе. Поможете организовать выступление в печати с предложением вернуть детям елку, а мы уж все поддержим.
Остальные дружно кивнули. А Буденный тут же подсел к детям и принялся объяснять, какие игрушки для елки делали на Дону в его детстве.
Вера Соломоновна Дризо - личный секретарь Надежды Константиновны Крупской вопреки бытовавшему мнению вовсе не была агентом НКВД, или даже просто осведомителем. И дело тут вовсе не в том, что НКВД не присматривало за вдовой основателя Советского государства, а в том, что для этого присмотра вовсе не требовалось вербовать секретаря. Телефонные звонки, телеграммы, переписка и деловые бумаги шли через общий секретариат Наркомпроса, и любой сотрудник НКВД имея на руках соответствующую бумагу, мог ознакомиться со всей входящей и исходящей почтой Наркомпроса, включая самого наркома Андрея Сергеевича Бубнова.
В тот морозный день 16 декабря Вера быстро шла по коридорам наркомата просвещения прижимая к груди толстую папку с периодикой, письмами и документами пришедшими на рассмотрение Крупской, и успевая раскланиваться с встречными сотрудниками, всё крутила в голове телефонный звонок, поступивший к ней как только она вошла в рабочий кабинет.
Голос товарища Постышева она естественно не узнала, но когда тот представился, сразу вспомнила моложавого мужчину с короткой щёточкой усов, и высокой причёской светлых волос. Постышев имел репутацию простоватого и даже туповатого исполнителя, однако всегда тонко чувствовавшего все веяния политической обстановки, и к такому человеку следовало прислушаться. Конечно, кандидат в члены политбюро мог позвонить непосредственно Крупской, но просьба его и правду требовала более длинной цепочки согласований, а к таким тонкостям опытный аппаратчик относился очень ответственно.
Именно поэтому Вера Соломоновна летела из секретариата к себе в кабинет, едва кивая встречным сотрудникам, и всё обдумывала, как подать эту новость Крупской.
Надежда Константиновна, сильно располневшая в последние годы, и обуреваемая многими тяжёлыми болезнями, подхваченными в ссылках и тюрьмах, уже снимала пальто, когда в кабинет ворвалась Вера Дризо.
- Верочка? - Крупская поправила на носу большие круглые очки, и посмотрела на свою помощницу, - Какая-то вы сегодня... не такая. Что-то случилось?
- Почти... - Секретарь сгрузила периодику на специальный столик, резного дерева английской фабрики Чиппендейла с криво прибитым инвентарным номером, и отдельно положила папку с документами на рассмотрение. Последней на самый край рабочего стола легла укладка с письмами, которые Крупская просматривала перед обедом, - Мне звонил товарищ Постышев и просил вас принять сотрудника ЦеКа Александра Белова-Сталина.
- Кого?! - Надежда Константиновна грозно глянула на свою подчиненную, и еще раз прошипела разъяренной коброй, - Кого?!!
Ленинская вдова начала медленно покрываться красными пятнами, очки заблестели каким-то нездоровым, шизофреническим блеском:
- Да как он... Да как он смеет?!! Кого еще выкопал этот горец?!! - Тут она задохнулась и совершенно нелогично закончила, срываясь на визг - Кто это вообще такой?!
Вера Соломоновна быстро схватила графин с кипяченой водой, налила стакан, накапала туда валериановых капель и, предусмотрительно отставив графин подальше, зачастила:
- Я тут через Лидочку из Секретариата... Это - приёмный сын товарища Сталина. Учится вместе с Василием и Артёмом... Говорят - очень странный мальчик... - Тут она понизила голос до свистящего шепота и выдохнула, - Он с ним так носится, так носится... и говорят - глаза у них похожие...
Крупская, лязгая зубами о стекло, выпила валерьянку и уставилась на секретаршу:
- Учится? А как же сотрудник ЦеКа? Грузин уже так обнаглел, что решил цесаревича себе завести?!
Дризо только зябко передернула плечами, икнула и неожиданно бухнула:
- А ещё у него орден Красной Звезды, и его часто видели с оружием...
Надежда Константиновна выпучила глаза, уронила стакан и начала задыхаться.
Вера бросилась к ней:
- Товарищ Крупская, товарищ Крупская, что с вами?!
- Школьник? - только и смогла выдавить из себя Надежда Константиновна. - Это - школьник?
- Да... И еще говорят... - Вера набрала воздуха, - Лидочка вроде к нему подошла с каким-то документом, и говорит... чуть не грохнулась в обморок, так он на неё взглянул...
Наступила долгая пауза, прерывавшаяся только тяжёлым дыханием Надежды Константиновны...
- И... И что же нужно этому... - Крупская запнулась и перевела взгляд на окно. За стеклом, полускрытая снегопадом, шумела Москва. - Этому... Такому 'обычному советскому школьнику'?
- Я... я не знаю... - Вера растеряно развела руками.
Надежда Константиновна молчала долго. Очень долго. Затем вдруг забарабанила пальцами по краю стола, посмотрела на башню больших напольных часов. Стрелки показывали пять минут девятого...
- Думаю, ему можно назначить на завтра, на девять часов. Заседание Методического совета ведь перенесли на завтра?
Вера Соломоновна кивнула.
- Я позвоню.
К грядущей реабилитации новогодней ёлки Александр подошёл ответственно и со всем тщанием, так как был уверен, что это одна из многих проверок которые ему еще устроит приёмный отец. Да и пора ему уже приобретать аппаратный опыт, которого он был практически лишён в прошлой жизни. Прочитав объективку СпецОтдела ЦК на Крупскую и её окружение, Александр составил психологический портрет соратницы Ленина, а на основании публичных выступлений уточнил некоторые моменты психотипа.
Поскольку последнее время каждый день прочитывал ведущие советские газеты, он был достаточно подкован в актуальной риторике и уже почти не сбивался в речи на артефакты из будущего.
Когда дверь в класс открылась, и в щель просунулось широкое лицо Михаила Елистратова, преподаватель физики - недавно пришедший в школу Матвей Петрович Бронштейн только вздохнул, и кивнул Александру.
- Идите, Белов. И на завтра жду вашего доклада по теме.
- Хорошо Матвей Петрович, - Белов быстро сложив портфель, кивнул на прощание затосковавшим Артёму и Василию, вышел в коридор.
- Ну?
- К девяти ждут в Наркомпросе. - Доложился Михаил.
- Чёрт! Переодеться бы... - Бросил Александр на ходу.
- Так захватил я...
- Зелёный?
- Зелёный в чистке. Черный.
- Хрен с ним, пусть будет чёрный.
Александр хмыкнул и, подхватив с вешалки пальто, не одевая, дошёл до машины. Быстро юркнул в нагретое нутро Бьюика:
- Привет, Коля, - Белов пожал руку водителя, и стал быстро переодеваться. - К сроку-то успеем?
- Успеем. - Николай уверенно придавил акселератор, и мощная машина полетела по заснеженным улицам Москвы.
Когда машина остановилась возле высоких дверей Наркомпроса, из салона вышел уже не ученик школы, а молодой человек в отлично сшитом черном полувоенном костюме со скромной Красной Звездой на груди, и тонкой коленкоровой папкой в руках.