Только вот… Когда к нему придет успех, вспомнит ли Женя обо мне? Наверное, претенденток на него будет предостаточно. Красивее меня, может, и богаче… И с очень острыми зубками. Удастся ли мне пробиться сквозь их толпу?
Я собрала сумку, оделась и поехала на радио.
На улице и в метро творилось что-то невообразимое. Толпы возбужденных людей с набитыми сумками, ошалевшими взглядами… Кое-где мелькали елки. Все вместе напоминало подожженный муравейник, когда муравьи беспорядочно бегают в разные стороны, спасая на себе все, что можно. у продуктовых лотков стояли очереди – я видела их своими глазами! Давно уже забыла, как выглядит очередь за продуктами, причем не за самыми дешевыми.
Вся эта суета навела меня на мысль, что у меня Новый год, кажется, будет самый скудный… Холодильник почти пуст. Все эти дни я посвятила личным переживаниям, и мне было недосуг сходить в магазин. Да и много ли нужно мне одной? Главным едоком в нашей семье всегда был Женя. Он умудрялся есть очень много, но при этом совсем не поправлялся. Я ему завидовала, а сама постоянно пыталась сесть на диету. При моем небольшом росте каждый лишний килограмм бросается в глаза. Что ж, в новогоднюю ночь я буду интенсивно худеть. Налью себе стаканчик водички, отрежу кусочек яблочка… Яблоки, кажется, еще оставались. Да и денег нет делать какие-то закупки. Словом, лучше всего отложить встречу нового тысячелетия! А то будет мучительно стыдно ее вспоминать.
На радио тоже все с ума посходили. Со мной не здоровались даже те, кто раньше звал Наденькой. Но я не стала делать из этого никаких выводов – люди в самом деле не в себе. Моя редакторша примчалась от начальства с замороченным видом и, не глядя, протянула мне руку:
– Давай сюда, я послушаю. Только потом, идет?
Уходить отсюда не хотелось. Мне всегда нравилась атмосфера студии. Работала здесь преимущественно молодежь, в рекламной заставке так и говорилось, что это молодежная волна. Здесь в кабинетах сидели девушки еще моложе меня, совсем дети. Но они были в штате и чувствовали себя здесь, как дома. Я ужасно им завидовала и ругала себя, что долгое время относилась к этой работе как к чему-то временному. Сколько всего я таким вот образом перепробовала и бросила! Некоторые места, конечно, мне совсем не подходили. Например, когда я училась в своем гуманитарном институте, я по вечерам подрабатывала раздатчицей в «Макдоналдсе». В результате поправилась на три килограмма и стала настоящей пышкой – гамбургеры мне впрок не пошли, а на газировку до сих пор смотреть не могу. Потом несколько месяцев я была «промо» – стояла в универсальном магазине за столиком и предлагала женщинам попробовать новые духи. Кончилось тем, что я вообще перестала ощущать какие-либо запахи, и обоняние восстановилось только через месяц после того, как я бросила работу. Пришлось даже к аллергологу ходить. Но ведь были места, где я могла закрепиться, например в одной еженедельной газете. Я упустила эту возможность только потому, что как-то с утра расхотелось идти на неинтересное задание. Просто взяла и не пошла. Ведь я была внештатницей и ни за что не отвечала.
Но сейчас, может, потому, что я осталась одна, мне очень захотелось получить постоянную работу.
Надоело жить начерновую, в конце концов, мне уже двадцать пять лет! Если, как выражается моя редакторша, я не возьму себя в руки, из меня получится полное ничтожество… Возможно, такая же мысль пришла в голову и Жене? Теперь я не осуждала его за легкомыслие.
На лестнице с сигаретой стоял мой знакомый., Это был местный ди-джей Толя. Я считала, что он зря тратит время на радио – с его внешностью ему нужно отправляться на телевидение. Он мне очень нравился, и если бы не Женя, я бы в него влюбилась. Очень изящный, черноглазый и белокожий, с блестящими черными волосами, подстриженными в стиле семидесятых. Мы с ним как-то разговорились, когда вместе ждали мою редакторшу, и с тех пор всегда здоровались. Я остановилась возле него и достала сигареты. Толя поднес зажигалку:
– Давно не заходишь. Я уже думал, ты нас бросила.
Я засмеялась:
– Будь моя воля, я бы отсюда вообще не уходила. Только вот пока на работу не берут.
Он зевнул, отворачиваясь и прикрывая рот ладонью:
– Ох, не думаю, что тебе здесь понравится. Может, снаружи все гладко, а вообще-то местечко змеиное. Я подумываю отсюда уйти.
– Да что ты? – огорчилась я. – Как же без тебя?
– У них другие найдутся. – Он сбросил пепел в урну. – Присматриваю себе новое местечко. Если понравится, я тебя там представлю. Они как раз набирают штат, им нужны люди.
– А что это такое?
Толя сказал, что пока это секрет. То есть он мне доверяет, но лучше, чтобы местные сплетники не знали. Иначе он упустит синицу, в руке и верный кусок хлеба. Я согласилась:
– Тогда лучше не говори. А то если пойдут слухи, ты будешь считать, что я разболтала. А я точно не разболтаю.
Мы обсудили надвигающийся праздник. Толя заметил, что не придает Новому году никакого значения. Не знаю, правду ли он говорил, но по его словам выходило, что он давно не встречал как следует ни единого Нового года.
– Я вообще-то сова, – признался он. – Но тридцать первого декабря ложусь спать в одиннадцать часов. Выпиваю стакан водки – и баиньки. И ты себе не представляешь, как это прикольно! Лежишь в постели, в темноте, а за стеной и на улице такой бардак делается! Музыка, хлопушки, ракеты, танцы… А тебе все это фиолетово. Если рассудить, чем эта ночь отличается от других? Тем более есть еще и старый Новый год. Так какой из них настоящий? Полный бардак! И потом, как его ни встречай, жизнь не меняется. Назавтра начинается та же чепуха, что и в прошлом году… Только на фоне похмелья.
Он сделал последнюю затяжку и выбросил сигарету. Я заметила, что в этом году, наверное, применю его рецепт. Толя оживился:
– Серьезно? Ты не веришь в этот миллениум, черт бы его взял?
– Конечно нет. Подожду еще годик, тогда, может, встречу как следует новое тысячелетие. А пока, всем назло, лягу спать в одиннадцать. Ничего другого и не остается. Я совсем не готова к встрече и поздно бить лапками… Вокруг такие очереди!
Мы поболтали еще несколько минут, в основном припоминая разные праздники. Толя уже взглянул на часы, явно собираясь меня оставить, когда мне в голову пришла одна мысль. У кого же еще спросить, как не у него? Все-таки он ди-джей!
– Послушай, а трудно раскрутить новую группу?
Мой вопрос застал его врасплох – он широко распахнул глаза и на секунду замер. Потом медленно раздвинул губы в улыбке:
– А в чем дело? Хочешь попробовать?
– Да что ты, это один мой друг хочет! Набирает себе группу, вчера было прослушивание музыкантов.
– А что они будут играть? – заинтересовался Толя.
– Рок.
– А что именно? Это слишком общее понятие. Хард-рок, поп-рок, брит-поп, металл…
– Хард-рок, насколько я уяснила, – неуверенно сказала я. – Ну, типа… Элиса Купера, наверное.
Купера я назвала потому, что он был кумиром Жени, и справедливо посчитала, что именно ему он и захочет подражать. Толя ошеломленно присвистнул:
– Елки-палки! Так твой приятель глэмстер? А краситься, как старина Купер, он будет? А голову в гильотину совать? А кукол на части рубить?
– Сомневаюсь, – ответила я. Теперь мы уже вместе смеялись. – Думаю, гильотина им пока не по карману… Разве что кукла…
– Ну знаешь, – подвел он итог, слегка посерьезнев. – Зачем нужен второй Купер, если и первый всем хорош? У него, кстати, скоро выйдет новый концерт. А твой друг просто авантюрист. Но если у него что-то получится, я обязательно схожу посмотреть. Как называется группа?
– Пока не знаю.
– А кто их раскручивает?
Этого я тоже не знала. В общем, Толя ничего нового мне не сказал. Он, как Иван, заявил, что те немалые деньги, которые требуются для серьезной раскрутки нового коллектива, вряд ли окупятся, если группа собралась работать в таком стиле. Среди подростков – а на рынке котируется именно их мнение – больше популярны другие стили.
– Испортили детям вкус, – вздохнул он. – Думаешь, у меня челюсти не сводит от того, что я тут ставлю в эфире? Попсня сплошная. Знаешь, у меня есть сестричка, ей четырнадцать. Так она всерьез считает, что никого круче Бритни Спирс и искать не стоит, все равно не найти. Слушает все мальчишеские группы, только бы парни были смазливые. Кстати, – остановился он, – у твоего приятеля внешними данными все в порядке?
Я ответила: с этим, мол, дело обстоит более чем хорошо. Толя пожал плечами:
– Что ж, вольному воля. Если им повезет с продюсером… Хотя в наше-то время, с нашими проблемами иногда никакой продюсер не поможет Пожелай ему удачи от моего имени. Скажи, что я ему очень сочувствую.
Я пообещала сделать это хотя, конечно, ; не собиралась передавать Жене ничьих соболезнований. Толя записал мой домашний телефон – на тот случай, если действительно потребуются мои услуги на его новой работе. И я ушла.