Книжки в секретере стояли сплошь про вязание и диетическую пищу, на простынях, которыми ненаглядный застилал старый продавленный диван, я заметила вышитую монограмму – очень красивые две буквы – «Г» и «О». Все эти вещи я осознала не сразу, потому что ненаглядный никогда не оставлял меня в квартире одну. Мы встречались по средам и субботам – это он завел такой порядок. По средам наскоро пили чаек с бутербродами и укладывались в постель, проводили там часа два, после чего ненаглядный подвозил меня до дома, но никогда не поднимался, чтобы познакомиться с родителями. Я его не приглашала, а он не делал поползновений.
По субботам же ненаглядный встречал меня после работы, мы заходили в магазин и покупали для ужина какие-нибудь полуфабрикаты, чтобы меньше готовить. Сексом мы занимались не спеша, потому что в субботу родители были на даче и я могла остаться ночевать у ненаглядного – некому было дома орать, что я такая-сякая и где-то шляюсь по ночам. Родителей не выбирают…
Так вот, все это время ненаглядный так ненавязчиво в этой однокомнатной запущенной квартирке за мной присматривал. Он, как я уже говорила, не только не выходил ни в магазин, ни мусор вынести, пока я в квартире, но даже в комнате меня одну старался не оставлять. И всегда сам доставал белье из шкафа и посуду из серванта. Доставал, надо сказать, все всегда без ошибок, из чего я сделала вывод, что квартира эта ему хорошо знакома, обжился он в ней, можно сказать. На мои осторожные вопросы о приятеле ненаглядный отмалчивался. Наконец я просто приперла его к стенке, сказала, что в квартире раньше жила женщина, скорее всего – пожилая. И привела в доказательство книги по вязанию и резиновые ботики. Мой ненаглядный посмотрел как-то странно и нехотя ответил, что квартиру эту приятелю оставила недавно умершая одинокая тетка.
Что ж, инцидент был исчерпан, но к тому времени я уже настолько изучила своего ненаглядного, что без труда поняла, что он чего-то недоговаривает, что с квартирой что-то не то.
Ненаглядного подвела любовь к чистоте. Как я уже говорила, он просто до безумия чистоплотен. И принимает душ после наших занятий сексом не менее пятнадцати минут. А душ принимать при открытой двери ванной ведь не будешь – сквозняк, можно простудиться. Имея пятнадцать минут свободного времени каждую среду и субботу, я недели за три планомерно обшарила квартиру и отыскала то, что нужно, а именно: квитанции по квартплате, а также счета за телефон и электричество. И там черным по белому в графе «пользователь» было сказано: Стебельков Герман Иванович, то есть мой ненаглядный собственной персоной! Были там и старые квитанции, в которых значилась фамилия Одинцовой Глафиры Андреевны – той самой тетки, что оставила квартиру племяннику. Только племянником этим был не несуществующий приятель, а мой ненаглядный.
Спрашивается, для чего ему было нужно врать? А для того, ответила я сама себе, чтобы обезопасить себя от моих приставаний. А вдруг я захочу за него замуж? А у него на все готов ответ: и рад бы жениться, да не могу, потому что мать с сестрой на шее висят и жить негде. Кстати, это еще надо проверить, насчет сестры и матери, может, их и вовсе нет. А может, он вообще женат? Вряд ли, усомнилась я, какая женщина выдержит этого зануду? И как ему могло прийти в голову, что я захочу за него замуж? При мысли, что должна буду видеть его чаще, чем два раза в неделю, я ужаснулась, а потом на меня напал нервный смех, так что ненаглядный забеспокоился и раньше времени прервал свои водные процедуры, я еле успела спрятать квитанции на место.
Вы, может быть, думаете, что я тут же устроила ненаглядному скандал, упрекая в обмане? Не тут-то было. Как раз теперь он начал вызывать у меня какой-то интерес. Раз я поймала его на вранье, то у меня тоже развязаны руки. И можно без зазрения совести также врать ему и притворяться. Осознав это, я поняла, что наш вялый роман несколько оживится. Так оно и получилось. Я начала находить удовольствие в некоей игре. Например, когда мы находились с ненаглядным рядом, я заранее представляла, что он скажет или сделает в следующую минуту, сколько времени ему понадобится, чтобы отреагировать на какое-либо событие, и как он будет реагировать.
Я вспомнила о последней нашей встрече в среду, как я вдохновенно пела и стонала в постели, дожидаясь кульминации, я просто превзошла самое себя! Наконец все закончилось. Сейчас пройдет некоторое время, и на шестой секунде он вздохнет и скажет, что я – его радость. Раз… два… три… четыре… пять… шесть… Он сказал эти слова на седьмой секунде. Почему-то самое обидное – это ошибаться в таких мелочах!
– Дроздова, что с тобой сегодня происходит? – Это Алла Федоровна стояла по ту сторону прилавка и пялилась на меня пристально.
Я очнулась от воспоминаний и уставилась на нее таким же взглядом. В отделе никого не было, если не считать пожилого дядечки, который близоруко щурился, разглядывая выключатели.
– Не стой столбом, обслужи покупателя! – рыкнула Алла.
– Спасибо, я еще не выбрал, – смутился дядечка.
Алла ретировалась, а я снова углубилась в размышления. В среду все было как обычно, и вот сегодня, в субботу, он звонит мне и сообщает, что встретиться не может. За все время нашего знакомства такого не случалось ни разу! Среда и суббота – это святое. У ненаглядного это время запланировано на секс, и случись хоть атомная война, он своих планов не изменит. Уж я-то знаю. Насчет срочной работы – все вранье, он работает в какой-то мелкой фирмочке, ничего там срочного не может быть. Значит, у него другая… Вот так так, дожила я. Другая, причем встретил он ее только что, иначе позвонил бы мне заранее, придумал какую-то правдоподобную отговорку. Что же получается? Встретил, подклеил и сразу же везет ее в ту свою однокомнатную квартиру. А чего тянуть? Ведь сегодня суббота, у него условный рефлекс. Но, однако, нашлась же такая баба, которая заинтересовалась моим ненаглядным! Чем он ее привлек? Деньгами? Вряд ли, денег у него нет больших, а на шалаву какую-то он и сам на посмотрит – чистоплотный, заразы боится…
Эту загадку я должна разрешить. А что, если сегодня после окончания работы поехать туда? Забыла сказать: в процессе долгих поисков я нашла в нижнем ящике кухонного стола запасной ключ от входной двери. Дверь была крепкая, но одна, и замок на ней – старый, чуть ли не довоенный. Ключ большой, фигурный. Должно быть, ненаглядный и сам не знал, что он там лежит, иначе забрал бы. Правда, запасные ключи от его машины открыто висели на гвоздике в прихожей – он говорил, что дома их куда-нибудь засунут. Короче, я попробовала ключ – он подошел. И я без зазрения совести положила его в сумочку, потому что мне хотелось посмотреть, что происходит в квартире в остальные дни – не по средам и субботам. А вдруг ненаглядный приводит туда еще кого-то? Раз уж поймала его на вранье…
Но тогда я так и не собралась туда пойти.
И вот сегодня они там развлекаются и доходят уже до полного экстаза, а я в это время тихонько открываю дверь своим ключом и вхожу в комнату в самый интересный момент… Представив себе выражение, которое появится на физиономии ненаглядного, я даже засмеялась, так что дядечка-покупатель испуганно встрепенулся.
– Вы, наверное, очки дома забыли? – спросила я его ласково. – Давайте я вам все ценники прочитаю.
– Спасибо, милая, – растрогался дядечка.
И среди покупателей иногда попадаются вежливые люди!
Рабочий день наконец закончился, и я поспешила исполнить свой план, подавив в зародыше благоразумную мысль о том, чтобы плюнуть на измену ненаглядного, отправиться домой и провести спокойный вечер в одиночестве, слушая музыку и нежась в ванне с книжкой.
Подходя к «нашему» дому, я с весьма сложным чувством поняла, что была права: машина моего ненаглядного, его паршивая бежевая «копейка» с трещиной на лобовом стекле и пятном ржавчины, предательски проступающим на левом крыле, стояла на обычном месте. Значит, тут он, родимый. «Если близко кискин хвост, значит, киска близко!»
Сложное чувство, которое я испытала при виде его машины, состояло вот из чего: во-первых, из удовлетворения собственной проницательностью – я поняла, что ненаглядный врет, и оказалась права; во-вторых из любопытства: интересно, какая же дура польстилась на этого бесцветного зануду; в-третьих из некоторого облегчения: вот теперь-то я поставлю все точки над «i», и у меня будут все основания прервать давно опостылевшие отношения. К этому же примыкало сладострастное предвкушение бодрящего полнокровного скандала со швырянием тарелок, выдиранием волос, расцарапыванием физиономий и употреблением непечатных, но очень красочных выражений (для сегодняшнего вечера я решила сделать исключение). И наконец, в-пятых или в-десятых, я уже не помню, – ко всему этому примешивалась банальная ревность: хоть ненаглядный мне порядком опостылел, но одно дело, если бы я сама его бросила, и совсем другое – если инициатива исходит от него.