В момент падения тела я услышала приглушенный неожиданный хлопок, в котором сразу распознала выстрел. Н-ну… Очевидно, нажали курок конвульсивно дернувшиеся пальцы убитого мною человека.
Я наклонилась и стащила один труп с другого. Вот так да, парень, который был без сознания, – убит. Случайная пуля попала ему прямо в сердце.
Все. Ни к чему, правда, было тебе в живых оставаться. Свою работу я с ментами делить не намерена. На мне много чего нехорошего висит – я же несколько лет работаю уже в этом городе. Нечего мне в милиции делать.
Три трупа во дворе, да еще без свидетелей, – это, так называемый на милицейском жаргоне, «глухарь». То есть практически нераскрываемое дело – свидетелей-то нет.
А такими делами – «глухарями» – никто всерьез не занимается. Кому это надо?
Во дворе темно было, да и время уже позднее. Вряд ли меня кто-нибудь заметил. Хорошо еще, что, когда я выходила из подъезда, консьержки на месте не было. Это вообще замечательно. Теперь она может сказать, что видела, как Григорьев пришел домой с девушкой в короткой юбке, а вот чтобы кто-то выходил, она не видела.
Сирены приближались.
Теперь надо побыстрее прошмыгнуть обратно в квартиру к Александру Владимировичу и предупредить его, что я все это время с ним была. И на ночь, кстати, собиралась остаться.
Вот это совсем правдоподобно.
Хлопнула дверь в подъезд.
Ага! То, что надо, – это консьержка выбежала. Осмелела – сирены-то милицейские вовсю орут. Менты вот-вот во двор въедут.
Я тихонько выскользнула из скверика. Консьержка побежала навстречу показавшемуся ментовскому «газику», а я перекатилась к стене дома, и так – по стеночке – пробралась в подъезд.
Теперь – никаких лифтов – быстро и бесшумно по лестнице и к Григорьеву.
Я мигом взлетела по этажам. Тихонько постучала в дверь к Александру Владимировичу.
Вот хорошо – никто меня, кажется, не видел, никто не слышал. Не всегда так удачно бывает, а сейчас – повезло.
– Кто там? – дрожащим голосом прошептал за дверью Григорьев.
– Свои, – как можно тише и внушительнее ответила я ему.
Он приоткрыл дверь, и я шмыгнула в прихожую, расстегивая на ходу свою кофточку. Александр Владимирович обалдело смотрел, как детали моего туалета одна за другой оказывались на полу.
Когда с себя снимать мне было практически уже нечего, я принялась за одежду Александра Владимировича.
– Что вы, Женя, – залопотал он, неловко сопротивляясь, – по-моему, немного не то время…
– То, то самое, – сквозь зубы уверила я его. – Теперь – готово, – проговорила я через минуту, приведя одежду Григорьева в некоторый беспорядок.
Я бросилась в его спальню и наскоро разобрала постель, сдернула с нее покрывало и крикнула обалдевшему Александру Владимировичу:
– Беги вниз. Там наверняка менты уже разбираются, чью это машину изрешетили. И не забудь их сюда привести, чтобы они видели, чем мы здесь занимались… – я юркнула в постель и зарылась под одеяло.
– Так мы же…
– Да алиби мне нужно, пойми! – Уже выведенная из себя непонятливостью своего шефа, повысила я голос: – Я никуда из квартиры не выходила, понятно?
– По… понятно, – едва слышно проговорил Григорьев и, спотыкаясь, засеменил к двери.
Интересно, что это я его на «ты» называть начала?
* * *– Кто бы это мог быть? – задумчиво постукивая по столу своей папочкой, вопрошал сам себя Григорьев, – кому моя смерть выгодна? Кто же это?
– Бандиты, – подсказала я со своего диванчика – восемь часов утра, и я снова на работе.
– Кто?! А-а… Понятно, что бандиты…
– И вообще, Александр Владимирович, – я отвлеклась от тетушкиного «Очищения смертью», – и вообще, Александр Владимирович, я уже несколько раз вам говорила, что не на вас это покушение было. А на меня.
– Да вас-то, Женя, за что? – искренне, хотя и в который раз уже, поразился Григорьев. – Вы же не управляете банком.
– Банком я, допустим, не управляю… – я снова опустила глаза в книгу.
Банком я, допустим, не управляю, но на хвост я кое-кому в этом городе наступала. Именно этим вот бандитам, которые, по моему безошибочному определению, подготовили нападение… Я же все-таки телохранитель. И притом, хороший. Так что, черт его знает, кто точно из этих бандитов…
Разве я их всех упомню?
Хотя…
Жирное, всегда лоснящееся лицо, большая черная родинка-чернослив под левым глазом, необъятный пиджак, королевское имя. Генрих Юсин. Бывший второстепенный обкомовец – сейчас городской первостепенный пахан. Когда я Игорька Селиверстова охраняла… пришлось немного Генриха потрепать – на Игоря он наезжал тогда.
Помню, не совсем легкая эта работенка была. Генрих прислал за мной двух бандюков своих – неизвестно как попавших в его группировку украинских боевиков – братьев Гопоненковых, Валерия и Алексея.
Валерия я застрелила из его же ствола, а Леша выпал с восьмого этажа из кабинета Селиверстова. Не без моей помощи, конечно, выпал.
И сам Генрих от меня по мордасам получал. Когда еще со мной, так сказать, близко знаком не был, в первый раз на меня нарвался и пришел на встречу ко мне с двумя всего бандитами и с большой уверенностью в своих силах. Вот и схлопотал.
Да… Скорее всего он – Генрих Юсин. Надо бы отыскать его. Проверить. А то как бы он меня не опередил. Опередит, чего доброго, бывают же чудеса…
– Милиция мне так и сказала – глухое дело, – грустно сообщил мне Григорьев. – Трудно будет раскрыть. Свидетелей-то не оказалось.
Дверь в кабинет приоткрылась. В образовавшееся отверстие просунулось пестрое секретаршино личико. Накрашена секретарша была сегодня… круто.
– К вам Валерий Петрович, – пропищала она Григорьеву, уставившись на меня.
– Здравствуйте, здравствуйте, Александр Владимирович! – Задовский вошел так стремительно, что едва не прищемил секретарше голову. – Я за документами, – он похлопал себя по карманам и выбросил вперед руку для пожатия.
Коротко тряхнул григорьевскую лапку, мне – кивнул.
– А, пожалуйста, пожалуйста, – Григорьев открыл папку и достал оттуда несколько листов бумаги, а потом еще один. – Мои соображения я занес сюда.
– Ага… – неопределенно произнес Задовский, принимая документы, – все в порядке, значит? – радостно закончил он.
– В порядке, – хмыкнул Александр Владимирович, – с бумагами в порядке. Спасибо Жене. На этот раз она их везла, так что…
Задовский взглянул на меня. Странный какой-то взгляд. Неуловимо странный. Обычный человек, я уверена, ничего бы не заметил. Но я же не обычный человек.
– А вы знаете, Валерий Петрович, что со мной случилось, – начал Григорьев, и Задовский повернулся к нему. – На меня ведь, Валерий Петрович, покушение было. Шофера моего – Дряма – убили.
– Да что вы говорите! – всплеснул руками Задовский и уселся в кресло посетителей, – ну-ка, расскажите. Это ж надо – покушение…
* * *– Взгляд? Нет не замечал я, что у Валерия Петровича… такой… – Григорьев улыбнулся. – Я ведь, Женя, про нашего Валерия Петровича кое-что интересненькое знаю, – и таким тоном он это сказал… Понятно, что имел в виду обязательно гадости.
Это что же, например? Мне внезапно так любопытно стало… Ну не нравится мне этот Задовский! Хоть гадости про него послушать.
– Вы, Женя, только ему не говорите, что я вам того… распространялся, – попросил меня Александр Владимирович; кресло, на котором он сидел, было на колесиках, и он, мелко перебирая ногами по полу, выехал из-за своего стола. – Он ведь всего лет десять назад в цирке работал. – Григорьев подкатился ко мне.
– И кем же он там работал? – спросила я, живо представив себе делового Задовского, затянутого в цирковое трико с блестками, и с пузиком, перекатывающимся, как арбуз в продуктовой сетке. – Он с собачками дрессированными выступал?
– Вот этого не знаю, – ответил Григорьев, – но… – он хихикнул, – в цирке! Вы представляете, да?!
Странная карьерка: из циркачей – да в управляющие банком.
– А чего же он в бизнес подался? – поинтересовалась я. – Вернее, каким образом? Неужели в цирке зарплату такую платят, что…
– Да нет, – поморщился моей несерьезности Григорьев. – У него бабушка померла, наследство оставила, – сообщил он.
– По-нятно, – в нос проговорила я и опустила глаза в книгу.
Детский сад какой-то. Бабушка… бабушка… Красная Шапочка. Богатые родственники только в заграничных телесериалах мрут на каждом шагу, а у нас не Рио-де-Жанейро.
Действительно интересненький человек этот Задовский. У него, как выясняется, много замечательного, кроме фамилии.
Надо будет…
– Александр Владимирович! – позвала я Григорьева, который откатился уже за свой стол и успел зарыться в бумагах, – Александр Владимирович, а в каком цирке Задовский работал?
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...