– А в России, разве, нет такой службы? – удивился Гарик.
– Была, конечно. Но пару-тройку лет тому назад – после скоропалительного принятия несовершенного «Лесного Кодекса» – её, естественно, разогнали – к нехорошей матери…
– Зачем же – разогнали? Она кому-то очень мешала?
– Ты, братец, как маленький ребёнок! – восхитился-возмутился Петров. – Иногда несёшь такую откровенную чушь и ахинею – хоть стой, хоть падай…. Конечно же, мешала! Да, ещё как…. Ну, ты сам подумай. Кому, спрашивается, нужна государственная структура, осваивающая огромные деньги и не платящая при этом – чиновникам и депутатам – откатов? Правильно, абсолютно никому! Вот, и разогнали…
В середине июля сессия была успешно сдана, но ей на смену, как и полагается, пришла производственная практика. А поскольку Гарик и Глеб учились на философском факультете, то проходить её предстояло (как объявили в самый последний момент), в качестве вожатых – в трудовом летнем лагере для трудновоспитуемых подростков, который располагался где-то на северо-востоке Ленинградской области.
Для обсуждения и лучшего переваривания этой неожиданной и неадекватной новости, приятели – по давно устоявшейся традиции – отправились в пивной бар «Бочонок», заведение очень уважаемое и почитаемое в студенческих кругах Васильевского острова.
Слегка разбавленное пиво, каменные ржаные сухарики, солёная «соломка» и чуть-чуть пованивающая скумбрия. Что ещё надо – с философской точки зрения – для нехитрого студенческого счастья?
Взяв по две пол-литровых кружки «Василеостровского живого брожения» и один стандартный пивной набор на двоих, они разместились за торцевым деревянным столиком – напротив немытого окна, зато с видом на Средний проспект.
– Интересно, какая существует связь – между классической немецкой философией и хулиганистыми российским малолетками? – искренне негодовал Гарик, за пару минут покончив с содержимым первой кружки. – Кто мне объяснит? Не слышу ответа, мать вашу развратную! Что общего – между Гегелем и Макаренко, а?
– Не кипятись ты так, – невозмутимо посоветовал Глеб, громко хрустя ржаными сухариками. – Антон Семёнович Макаренко – с философской точки зрения – тоже является самым натуральным философом. Свою собственную и нестандартную теорию – неважно о чём – создал? Создал! Значит, философ…. Да и трудные подростки имеют к классической философии гораздо большее отношение, чем, например, депутаты Государственной Думы от партии «Единая Россия».
– Почему это? – заинтересовался Гарик.
– Ты, дружище, хронический и беспросветный троечник, и этим всё сказано…. Депутаты, они же ни в чём и никогда не сомневаются. То бишь, голосуют, не рассуждая, так, как им велят авторитетные и непогрешимые вожди. А трудные подростки, наоборот, сомневаются во всём. И, кроме всего прочего, всегда стараются докопаться до самой сути того или иного явления-процесса. Философия же, как всем (кроме наглых троечников!), хорошо известно, и построена на постоянных сомнениях и рутинном поиске глубинной сути, то бишь, изменчивой и непостоянной правды…
– Всё равно, ужасно не хочется ехать в этот дурацкий лагерь! Во-первых, мне не нравятся трудные подростки. Ну, совершенно – не нравятся! Могу – ежели что – и не сдержаться. А рука у меня, как ты знаешь, тяжёлая…. Во-вторых, домой тянет. Пожары-то в Рязанской области так и не прекращаются. Да и аномальная жара никак не спадает…
– Не вижу особых проблем, – хитро усмехнулся Глеб, с видимым удовольствием обсасывая тощий хвост скумбрии. – Не хочешь ехать воспитателем в летний лагерь? Не езжай…. Соскучился по природным красотам родной Мещеры? Взял, да и посетил…
– Ведь, отчислят, суки злые. Придётся срочно обучаться высокому искусству наворачивания холщовых портянок и отправляться – по осеннему промозглому холодку – в российскую армию. Типа – наглым и вальяжным «дедам» морды сытые чистить и острые зубы выбивать. Характер у меня такой. Опять же, гордыня чрезмерная. Вернее, обострённое чувство гордости. Посадят – в конечном итоге – ясный перец…
– Ха-ха-ха! – заразительно заржал Петров. – С тобой, друг, не соскучишься! Росту в тебе, Игорёк, практически два метра, плечи – шире не бывает, а, вот, с умом-интеллектом – как-то напряжённо…
– А в глаз? – недобро прищурившись, поинтересовался Гарик.
– Спасибо, не надо, – Глеб на всякий случай отодвинулся в сторону. – Извини, если что ляпнул невпопад. С кем не бывает? Опять же, будущему философу не пристало – обижаться на сиюминутную правду. Почему – на сиюминутную? Другой, извини, не бывает. То, что сегодня считается чистой правдой, завтра – запросто – может оказаться грязной ложью. Ну, как в знаменитой песенке Владимира Семёновича Высоцкого…. Ладно, проехали. Перехожу непосредственно к делу. Ты, увалень белобрысый, когда-нибудь читаешь всякие бумаги-объявления, которые регулярно вывешивают на доске перед дверью нашего деканата?
– Только приказы об отчислении из Университета. А также списки должников – по сдаче всяких курсовиков и зачётов. Чтобы память освежить немного…
– Оно и видно! Короче говоря, сегодня на информационной доске появилось новое интересное объявление, мол: – «Формируется отряд волонтёров – для тушения лесных пожаров в Нижегородской и Рязанской областях. Участие в пожаротушении зачитывается в качестве полноценного прохождения производственной практики…». Просекаешь, дурилка здоровенная?
– Просекаю, – зачарованно протянул Гарик, медленно и плавно поднимаясь из-за стола. – Ещё как – просекаю…
– Ни с места! – сердито велел Глеб. – А как же пиво? Есть такая полезная русская народная примета, мол: – «Отправляясь в дальний путь, не оставляй на столе объедков и полупустых кружек. Иначе, не будет хорошей и доброй дороги…». Так что, изволь пиво допить, а сухарики и «соломку», соответственно, догрызть. Я, кстати, составлю тебе – по жарким делам пожарным – компанию. Не бросать же на произвол судьбы такого несообразительного недотёпу…
Отряд волонтёров – в составе двенадцати бойцов мужского пола – десантировался на рязанском железнодорожном вокзале только ранним утром двадцать девятого июля. Сборы слегка затянулись – заявления-оформления, получение суточных, сухих пайков, железнодорожных билетов, приметных курток и футболок – с крупными и яркими логотипами партии «Единая Россия», то, да сё…
– Плохо только, что прекрасного женского пола не наблюдается в наших славных и героических рядах, – всерьёз печалился, восседая на пухлом рюкзаке, Глеб. – Как можно полноценно существовать без симпатичных и шустрых девчонок? С философской точки зрения, это глупый и ничем необъяснимый нонсенс…
– Удивляюсь я на тебя, боец Петров, – криво усмехнулся Саша Никоненко – молодой и перспективный аспирант философского факультета, командир их волонтёрского отряда. – Росточком ты не вышел, дай Бог, метр семьдесят наберётся, да и то – с трудом. Узкоплечий, тщедушный и сутулый. Смуглой мордой лица похож на молдаванина – с ярко-выраженными цыганскими корнями. А, туда же, ходок!
– И ничего удивительного здесь нет. Если, естественно, подойти к данному вопросу с философской точки зрения, – невозмутимо отпарировал Глеб. – Во-первых, я не молдаванин, а представитель славного мордовского народа. А это – две большие разницы. Для тех, кто понимает, конечно…. В том смысле, что все поволжские ребята – ужасно выносливы и упорны, а женщины эти качества очень даже ценят…. Во-вторых, как говаривал незабвенный Василий Макарович Шукшин: – «Мелкие клопы – злее кусаются…». Кстати, чего это мы тут сидим? Чего, спрашивается, ждём?
– Московский скорый поезд, он должен подойти минут через десять-пятнадцать.
– А, зачем?
– Затем, чтобы удовлетворить пожелания студента Петрова, – насмешливо прищурился начальник отряда. – То есть, появилась реальная возможность – разжиться молоденькими и симпатичными москвичками. Действительно, как при тушении лесных пожаров можно обходиться без трепетных и нежных барышень? Никак, понятное дело.
– Шутить изволим? – обиженно надулся Глеб. – Оно, конечно, аспирантам всё позволено. Особенно, подающим большие научные надежды…
– Дурак ты, братец, – весело объявил Никоненко. – А ещё считаешь себя корифеем классической философии. Обижаться на дружеские подколы – опять же, с философской точки зрения – последнее дело. Потому как является дурью несусветной…. Поясняю, для особо непонятливых и нервных соратников. В соответствии с полученными в Питере инструкциями, на рязанском вокзале мы должны объединиться с отрядом волонтёров, сформированным из студентов московского Университета. А данный отряд – по моим конфиденциальным сведениям – состоит, как раз, из нежных девиц, изучающих хитрую науку археологию.… Радуйтесь, орлы невостребованные, радуйтесь! Ага, вон и поезд прибывает…. Со мной следуют пятеро бойцов, остальные охраняют шмотки. Бдительно, подчёркиваю, охраняют! Меня предупреждали, что местный железнодорожный вокзал – насквозь неблагополучное местечко. Здесь не стоит избыточно расслабляться и щёлкать клювами…