Норманн пришпорил боевого коня, погнал прямо на крестьян, пытавшихся выбить рыцаря из седла, и стал рубить налево и направо, дробя кости и черепа. Рагнор увидел сражавшегося сразу с тремя норманнами лорда Эрланда и неожиданно подумал, что, пока такие, как этот старик, сопротивляются, Гарольд по-прежнему остается королем. Красный туман застлал глаза рыцаря.
Крестьяне, понимая намерения чужеземца, по-прежнему старались стащить его на землю, щедро поливая землю кровью. Они храбро боролись, защищая своего господина, и умирали без стонов и жалоб. Где им было выстоять против закаленного в боях опытного воина!
Могучий конь топтал распростертые тела, и наконец меч блеснул над головой лорда Эрланда. Смерть была быстрой и безболезненной — лезвие играючи раскроило череп надвое. Крестьяне в панике бежали, и глухой стук тяжелого тарана, колотившего в дверь Даркенуолда, заглушал вой женщин и плач детей.
Эйслинн, вытягивая шею, неотрывно глядела на мать, боясь, что та уже испустила дух, и облегченно вздохнула, когда жалкий комочек наконец пошевелился. Послышался тихий стон, и женщине удалось приподняться на локте. Она тупо огляделась, все еще не придя в себя после жестоких побоев. Но мучитель снова надвинулся на нее.
— Принеси эля, рабыня! — прорычал он и, подняв несчастную за шиворот, швырнул к бочонку. Колени Майды подкосились, и она снова растянулась ничком.
— Эля! — завопил мужчина и швырнул ей рог.
Майда долго, недоуменно смотрела на него, пока тот не отвесил ей затрещину и подтолкнул к бочонку. Она, шатаясь, встала, но воин наступил на волочившийся обрывок веревки, и женщина тяжело рухнула на четвереньки. Негодяй зашелся смехом.
— Ползи, сука! Ползи, как собака! — гоготал он, и Майде пришлось прислуживать ему, стоя на коленях. Как только она подала ему полный рог, раздались крики остальных, требующих эля, и Майда снова захромала к бочонкам, разнося вино и эль с помощью двух крепостных, Глинн и Хэма, которых поймали в тот миг, когда они пытались бежать из дома.
Постепенно разбитые губы Майды зашевелились, и она стала нараспев произносить непонятные норманнам слова. Эйслинн с ужасом услышала, как мать проклинает ничего не подозревающих завоевателей и призывает на их головы всех демонов, лесных и болотных. Если кто-то догадается о смысле заклятий матери, ее просто разрубят мечом надвое. Эйслинн знала, что их жизнь зависит от малейших капризов победителей. Даже судьба ее нареченного была в опасности. Из разговоров норманнов она поняла, что еще один негодяй, подданный Вильгельма, отправился с отрядом в Креган, чтобы завоевать местечко. Неужели Керуик тоже мертв… после того, как храбро сражался под знаменами короля Гарольда в битве при Гастингсе?
Рагнор смотрел на Майду и невольно вспоминал гордую осанку и зрелую красоту той, которая теперь превратилась в грязное, сгорбленное создание с тронутыми сединой каштановыми волосами, в которых застряли кровавые сгустки. Возможно, глядя на нее, девушка, сидящая у его ног, видит свое будущее.
Вопль на мгновение отвлек внимание Эйслинн от матери. Оглянувшись, она увидела, как служанку Глинн тянут за руки два воина и громко спорят из-за того, кому она достанется первой. Застенчивая четырнадцатилетняя девочка еще не знала мужчины, и теперь ей предстояло быть изнасилованной безжалостными негодяями.
Всем сердцем сострадая несчастной, Эйслинн впилась зубами в кулак, чтобы не вторить испуганным крикам Глинн. Девушка знала, что не пройдет и нескольких часов, как она сама станет добычей завоевателей.
Послышался звук разрываемой ткани. Ганна Глинн разошлась, обнажая груди, и сильная рука тяжело опустилась на плечо Эйслинн.