Когда лорд Троубридж объявил себя пленником мисс Эмили, которая сочетала послушание со способностью иметь множество детей, ее кузен сообщил ей на ушко, что жених вдвое старше Мафусаила и настолько же богаче Креза.
Не стоит думать, что Эмили выходила замуж против своей воли, ибо матушка доходчиво объяснила ей преимущества такого союза. Троубридж стар, следовательно, не будет обременять ее слишком долго. Он богат, а значит, она может иметь служанок и в Лондоне, и в поместье. А с армией пьяных лакеев она вообще не будет знать, что делать.
И правда, лорд Троубридж быстро покинул этот грешный мир. Через два месяца супружеского блаженства он, к некоторому облегчению Эмили, умер от сердечного приступа, оставив всех любопытствующих в ожидании реальных плодов ее способности к деторождению. Но когда со дня похорон минуло две недели и тщетность этих надежд стала очевидной, у молодой вдовы началась счастливая, безоблачная жизнь. Она тратила свой ежегодный доход, ни в чем себя не ограничивая.
Первое время Эмили еще подумывала о новом замужестве, но быстро отказалась от подобной идеи, поняв, что ей неинтересны длительные любовные отношения, а тем более муж, который станет учитывать ее расходы. Поэтому она пригласила к себе наследника со стороны мужа, лорда Перегрина Перуинкла, известного еще как Таппи, заверила его, что никогда больше не выйдет замуж, и продолжала тратить все свободные деньги, оставленные дражайшим супругом.
Через несколько лет Эмили Троубридж превратилась в женщину, которую ни за что бы не узнал старый лорд. Она усвоила привычку властвовать, носила весьма эксцентричные туалеты, что присуще или очень красивым женщинам, или тем, кто мог заплатить (как Эмили) огромные деньги своей модистке. У нее было слишком длинное бледное лицо, которое тем не менее казалось привлекательным благодаря ее собственным усилиям и немалому искусству ее горничной.
Со временем известность приобрели и приемы у леди Троубридж. Они стали особенно популярны летом, после закрытия сезона, и перед осенней сессией парламента. К тому же на них фактически не требовалось приглашения. Там можно было обсудить последние скандалы или найти себе пару. Там одинаково хорошо себя чувствовали и те, кто стремился к браку, и те, кто намерен был развестись. А когда леди Троубридж вдруг стала интересоваться сельским хозяйством, ландшафт поместья украсили маленькие греческие храмы и круглые оранжереи, гарантирующие уединение вне зависимости от того, с какой целью его искали.
Молодые люди приезжали, чтобы поохотиться в богатых дичью лесах Ист-Клиффа и пофлиртовать с замужними женщинами, не обремененными принципами. А куда направлялись молодые холостяки, туда же следовали мамаши с дочками на выданье, которые семенили рядом, как украшенные лентами спаниели.
Кроме сливок высшего общества, леди Троубридж всегда приглашала целую толпу исполнителей, художников, артистов, музыкантов, которые являлись в надежде обрести богатого покровителя и еще ради возможности пожить месяц на всем готовом.
Конечно, присутствие особ с артистическим темпераментом не облегчало положения хозяйки. Но, как она говорила своей подруге миссис Остерли, эти люди все же доставляли ей меньше беспокойства, чем любовники. А последних к ней понаехало сейчас немалое количество.
— Будут Майлз Роулингс и леди Рэндолф Чайлд, — сказала она, загибая пальцы на руке. — Потом, думаю, жена Роулингса с Берни Бардеттом, ее последним любовником, хотя я не могу представить, как она выносит его общество.
— Я могу, — ответила миссис Остерли. — Ведь Бардетт ужасно красив, а Эсма Роулингс неравнодушна к красоте.
Леди Троубридж не имела подобной слабости, поэтому лишь фыркнула и продолжала:
— Сэр Рашвуд после долгих колебаний наконец вчера сообщил мне, что хотел бы поселиться на одном этаже с миссис Бойлен.
— О! — Миссис Остерли хихикнула.