- Ну да, боюсь. Боюсь! - и вдруг голос певицы сделался умоляющим. Ну, подожди еще немножко, Кадлиэль! Подожди еще чуточку!
- Может, тебе замуж хочется? - очень осторожно предположил он.
- Я два раза была замужем, хватит.
- А ведь могла бы отхватить лучшего жениха. С твоими-то ножками...
- Вот то-то и оно, что с ножками. Кому нужна жена с внешностью кинозвезды, подумай сам? Хорошему человеку такая жена не нужна!
- Так найди хорошего человека - остальное я сделаю сам! - Кадлиэль даже обрадовался. - Договорились? Твердо?
- Кадлиэль! - вдруг позвала она.
- Я!
- Ты - черт?
- Нет, Верочка, я не черт. Я просто обладаю кое-какой силой. Скажем так немалой силой. Я владею основами трасформации - скажи, тебе было очень больно, когда менялась фигура, когда менялось лицо?
- Сперва все чесалось.
- А горлышко?
- Нет, связки не болели.
- Ну вот, видишь? В конце концов, это даже некорректно. Ты мне оказала услугу, я обязан расплатиться...
- По-моему, ты ее придумал, эту услугу, - помолчав, сказала певица. Я только не понимаю, зачем.
- Ты дкйствительно спасла меня от смерти.
- Да? Так за что мне это наказание?! Кадлиэль, я не понимаю, что мне теперь с собой делать! Я не хочу на сцену! Это - не мое! Не мое! Я просто всю жизнь мечтала петь, просто громко петь, и чтобы никто не стучал в стенку...
- Ты так боялась этого стука в стенку?
- Кадлиэль, ты пытаешься понять, а это понять невозможно. Для этого нужно хотя бы на две недели стать женщиной, которая боится быть не как все. Ей кажется, будто быть как все - это путь к счастью. У нее это плохо получается, но она очень старается... Какого черта я во второй раз вышла замуж?! За это убожество?! - певица треснула кулаком по подоконнику.
- Когда что-нибудь придумаешь, позови, - Кадлиэль зашел за оконную штору, несколько секунд она сохраняла контуры его тела, потом ткань обвисла и вернулись ровные складки.
* * *
Дикий и Настя шли по улице, с ними был Настин ребенок - едва научившаяся как следует ходить девочка. Малышку с двух сторон вели за руки.
- Врешь ты все, - сказала Настя. - Таких людей не бывает.
- Три желания, значит, бывают, а чтобы человек сам в себе запутался не бывает? Мужиков клофелином травить и бумажники чистить она, видите ли, не боится! А выйти на сцену и запеть - боится!
- А чего ты злишься? - вдруг спросила Настя. - Что она тебе не дала?
- С тобой вообще можно разговаривать по-человечески? - спросил смертельно обиженный Дикий. - Или у тебя одно на уме?
- Это у тебя одно на уме, - отрубила Настя. - Насчет клофелина все понятно. Это она так сама себя воспитывает.
- Жрать ей нечего - вот и воспитывает. Красоту - попросила, голос попросила, а попросить денег не догадалась!
- Значит, ты веришь в эти три желания?
- Да ну тебя... Не верю, конечно! Она поддала и начала сказки рассказывать! Идет направо - песнь заводит, налево - сказку говорит! Ну прям про нее писано.
Настя посмотрела на Дикого с интересом и вдруг негромко и внятно произнесла:
- Миау...
* * *
Настя вышла из автобуса и направилась к крайней многоэтажке. В руке у нее был торт на веревочке.
* * *
И вот они с певицей уже сидели за чаем.
- Все время хочется сказать вам "ты", - произнесла Настя, нарезая торт.
- Ну так и говори.
- Можно?
Певица расхохоталась.
- Ничего, ничего, это я не над тобой смеюсь... Просто я давно уже не слышала такого "ты". Лет сорок, наверно...
- Да смейся на здоровье, - позволила Настя. - Я же понимаю. Вернее, стараюсь понять. Когда мне Дикий все рассказал, я первым делом подумала: блин, да она же там, в своей Барсуковке, совсем одна! Нельзя, чтобы человек оставался солвсем один... как я, когда мелкую родила... Я мигом из тусовки выпала. Они все почему-то решили, будто я забеременела, чтобы Кольку на себе женить. Я у нас уже давно были документы поданы, просто он никому не рассказывал.
- Ты умница, - сказала певица. - Ты говоришь именно то, что нужно, про свадьбы, про мужиков, про детей. Хочешь, я тебе про свою вторую свекровь расскажу? Как она замок к холодильнику приспособила? Погоди!
Певица вскочила, аинулась со стулом к шкафу, полезла на антресоли.
- Держи, лови!
Вниз полетели пакеты.
- Там где-то мое гипюровое платье, сейчас опять такие носят! Там должны быть туфли с острыми носами! Мы сейчас устроим показ мод!
- Мы сейчас вынесем все это на помойку, - строго ответила Настя. Почему ты сама это все не выбросила? Боялась, что свекровь с того света будет тебя ругать? На черный день берегла?
Певица так и застыла на стуле.
- Ты права. Ты на сто процентов права. Ну, раз пошла такая пьянка! ..
Пакеты летели, и Настя тащила их в прихожую, и на лестницу, и к мусоропроводу.
Сидя на подоконнике, за ней наблюдал Кадлиэль.
- Вот это уже интереснее, - сказал он.
Сверху слетела сумка.
- Погоди! - певица открыла ее и вытряхнула на пол содержимое.
- Это что, пудреница? - удивилась Настя.
Певица подняла с пола старый блокнот.
- Все, все на мусорку! И это тоже! - Настя попыталась и блокнот прихватить, но певица не дала.
- Да постой ты! Тут же все мои однокурсницы!
Настя потащила к мусоропроводу охапку рухляди и сумку впридачу. А певица села посреди всего развала в кресло, нашла нужную страницу и тут же захлопнула блокнот.
Когда Настя вернулась, он был уже спрятан под диванную подушку.
* * *
Настя, как всегда, занималась стиркой, в ванной стоял на табуретке чайник.
- Мама, поставь на огонь большую кастрюлю! - крикнула она. - Вода в кране чуть теплая.
- Опять трубу прорвало, - откликнулась мать. - Повесишь белье на балконе! За ночь должно высохнуть!
* * *
Дикий стоял под железнодорожным мостом и поглядывал на часы. Темнело.
Белое мелькнуло в полумраке, он кинулся через дорогу наперерез.
Но это была совсем другая девушка. Даже не одна, а с парнем.
Дикий присел в нише.
Музыкальная фраза донеслась - как будто серебряный голос все еще гулял под гулкими сводами.
Дикий поднял голову - голос исчез.
* * *
Настя стояла на балконе, среди висящих на веревках детских вещей. На соседнем балконе стоял Кадлиэль.
- Послушайте, вы должны мне помочь! - воскликнул Кадлиэль. - Уговорите ее как-нибудь! Пусть она наконец хоть чего-то пожелает!
- Но как? - Настя растерялась. - Она же взрослый человек... Она сама все про себя знает...
- Она старая, выжившая из ума рухлядь! Она уже не знает, чего хотеть! Настенька, она любит молодежь, она вас послушает!
- Вот это вы правильно сказали. Она не знает, чего хотеть. Я с ней по городу гуляла - мы столько всего видели! А ей неинтересно.
- А вы с ней еще погуляйте, - Кадлиэль протянул бумажник. - Берите, берите, это на мелкие расходы. Помогите ей что-нибудь выбрать. А я отблагодарю, честное слово!
- Сколько? - вдруг спросила Настя.
- Денег?
- Да.
- Настенька, вы не совсем поняли. Я не имею права предлагать. У меня есть права, много прав! Но надо мной висят запреты. Вот когда у вас родится желание, возникнет мыслеобраз - я могу дать ему плоть. Даже если вы увидите внутренним взором бриллиант в тысячу каратов - я тут же вручу его вам с поклоном.
Кадлиэль действительно поклонился, но вместо бриллианта поцеловал Настину руку.
- Кто вы? - спросила Настя.
- Да не бойтесь, ради всего святого. Я не черт, не бес, я вообще к этому отношения не имею, я просто обладаю некоторой силой, и эта сила вне добра и зла...
- Не имеете отношения к добру и злу? Разве это возможно?
- Разумеется, возможно.
- А если я захочу чьей-то смерти? Вот представлю себе, как я убиваю этого человека! Тогда - что? Мое желание исполнится.
- Должен вас огорчить, - Кадлиэль развел руками. - Оно таки действительно исполнится. Только вам же, Настенька, за него потом и отвечать. Вы представьте себе чего попроще. Чемодан с деньгами, скажем... И скажите вслух, громко: хочу чемодан с деньгами! Ну, договорились?
- Значит, так. Я добиваюсь от нее третьего желания, а вы - исполняете три моих желания!
- Три?
- Три! - Настя протянула перед собой руки. - Посмотрите, на что они стали похожи! У нас стиральная машина сломалась, на новую денег нет! Горячая вода сломалась! Я же в училище первая была, с красным дипломом окончила! Мне в консерваторию поступать надо было, в Московскую! Мне и теперь не поздно! Я догоню, я успею! Три желания - и точка! Все! Иначе...
- Ладно, ладно, уговорились... - Кадлиэль даже замахал на нее руками. - И какие, если не секрет?
- Первое - чтобы моей Наташке уже было семь... нет, десять лет.
- Ого!
- Чтобы ее уже можно было спокойно оставлять одну дома. Второе... второе...
Настя задумалась.
- Не торопитесь, Настенька, время еще есть. Вон Верочка Шелехова поторопилась, не подумала... - заворковал было над ней Кадлиэль, и вдруг насторожился. - Ого! Что-то новенькое!
Настя подняла голову - но он уже таял в воздухе.
* * *
Певица сидела в прихожей на краю телефонного столика, держа трубку возле уха.