– Зачем нам эта Верка? – раздался шепот Инны. – Убитый Городовой приехал в отпуск с молодой женой. Не пошел бы он к случайной потаскушке.
Но Мариша думала иначе.
– Во-первых, они с Соней состояли в законном браке уже почти два года. А за это время и святая может до чертиков надоесть. И кстати говоря, по статистике, первая измена как раз и приходится на третий год счастливого супружества.
Инна пренебрежительно фыркнула, показывая, что она думает о статистике как о науке. Но все же спросила:
– А во-вторых?
– Во-вторых, если Городовой все же заглядывал к Верке, то его мог убить кто-то из ее постоянных кавалеров.
– Из ревности? И вложить при этом ему в могилу усыпанную драгоценными камнями шпагу? В качестве моральной компенсации?
– М-да, – задумалась Мариша. – Как-то одно с другим не вяжется. Странно все это!
И она вопросительно посмотрела на Инну Семеновну. Та к этому времени успела уже полностью осушить бутылочку с водой. И смотрела на пустой стакан с понятной тоской во взгляде. Тем не менее, услышав вопрос, она живо откликнулась:
– Другие соседи? Да как вам сказать, были, конечно. Была супружеская пара, и у них был маленький мальчик. Сейчас, я думаю, ему будет немного за тридцать. Тогда он был совсем крохотный. Даже ходил еще плохо. Помню, его звали Сережа. И у них был еще один ребенок. Тоже мальчик. Но постарше. Он уже ходил в начальную школу. Кажется, его звали Пашей.
Подруги вздохнули. Вряд ли семейная пара, обремененная двумя отпрысками, развлекалась тем, что грабила коллекционеров, а потом по ночам зарывала на пустыре трупы врачей из сочинского санатория.
– Кто еще?
– Еще? – задумалась Инна Семеновна. – В самом деле, в нашем коттедже было четыре квартиры. Значит, должен быть кто-то и еще. Ах да! Вспомнила. Была глухая и практически выжившая из ума старушка. Она жила вместе с внуком.
Взгляд Инны Семеновны при этом немного оживился.
– Вы можете его описать?
– Мне не разрешали с ним общаться. И я редко его видела.
– Почему не разрешали? Кто?
– Мои родители и в особенности моя бабушка, – усмехнулась Инна Семеновна. – Она блюла мою нравственность, вплоть до самого моего замужества. А тогда… Не забывайте, в те годы я была всего лишь юной студенткой. И жила со своими родителями. А этот парень был не из лучших кандидатов в женихи.
– В самом деле?
– Да, соседи шушукались, что он темная личность и, несмотря на свою молодость, уже имел приводы в милицию и его даже подозревали в совершении кражи из ближайшего магазина. Но вообще тогда ничего доказать не удалось. Однако было или не было, а подозрение пало в первую очередь именно на него. А почему? Да все по причине его образа жизни.
– Какого образа жизни?
– Распущенного! Но парень никаких выводов из того случая не сделал. По-прежнему тунеядствовал, нигде толком не работал, пил, гулял со своими дружками, такими же сомнительными личностями, и даже забрал как-то раз у старушки ее пенсию. Моя собственная бабушка даже сделала тогда смелый вывод, что этот парень опять приворовывает.
– Вы все это знаете точно?
– От своей бабушки.
– И как его звали, этого юного негодяя?
– Никита.
Подруги переглянулись. Да, такой в их списке был. Что же, вполне вероятно, что именно этот тип с явно выраженными криминальными задатками и ограбил Маришиного деда. Взгляд Инны Семеновны как-то затуманился. Впрочем, затуманился он еще раньше, едва только речь зашла о юном воре Никите. Но тогда подруги не придали этому значения, решив, что причиной тому мучающее женщину похмелье. Однако теперь им в голову пришла мысль, что причина могла быть совсем, совсем в другом.
– Инна Семеновна, скажите, а этот Никита был внешне симпатичным?
– Очень! – с жаром воскликнула Инна Семеновна.
И хотя ее никто не просил, принялась описывать молодого перспективного уголовника.
– У него были длинные волосы, прямо-таки смоляные, до плеч. И плевать ему было на всех, кто его не одобрял. Он был среднего роста. Но очень стройный и подвижный. Говорили, что его отцом был цыган, который ушел с табором да так и не вернулся. Впрочем, могли и врать. Еще у него был мотоцикл, и он гонял на нем по всем окрестностям.
– А девушка у него была?
При этом вопросе на лицо Инны Семеновны набежала тучка.
– Не совсем девушка, – призналась она наконец. – Говорили, что он ходит к Верке. Не знаю, может быть, и так. Хотя лично я не представляю, как это могло осуществиться на практике?
– Почему?
– Ну, Верка и Никита жили на первом этаже. Дверь в дверь, представляете? И как она бы принимала у себя других мужчин, зная, что их в любой момент может увидеть Никита? Да с его горячим темпераментом он бы не потерпел соперников. Устроил бы драку или набил бы Верке морду, этим бы все и кончилось.
– А этого не случилось?
– Нет. И потому я считаю, что соседи просто оговорили этих двоих. Может быть, Никита и заходил к Верке. Но любви у них не было.
– Но ведь этот Никита не жил со своей бабушкой?
– Почему не жил? Жил.
– Но вы же сказали, что очень редко видели этого юношу.
– Потому и редко, что приходил он поздно вечером, иной раз и вовсе под утро. И уходил из дома тоже поздно. В десять, в одиннадцать часов. А то и в два. Я в это время была на занятиях. Потому мы с ним и не пересекались. Жили рядом, но словно в параллельных измерениях.
Беседа с бывшей хорошей девочкой, примерной студенткой, послушной дочкой и внучкой, а ныне светской дамой с диагнозом прогрессирующей алкоголички себя исчерпала. Пора было прощаться. И, оглядевшись по сторонам в последний раз, Мариша сказала то, что следовало сказать в самом начале.
– Красивая у вас квартира! Просто загляденье!
– Вернисаж дурного вкуса! – пренебрежительно отмахнулась Инна Семеновна. – У моего мужа свои представления о том, как должна выглядеть квартира преуспевающего фабриканта. Но на мой взгляд, все эти золотые амуры, розочки и канделябры – ужасная пошлость.
Тем не менее на шелковую обивку своей кушетки с теми самыми пошлыми розочками она опиралась с видимым удовольствием. Кружевные оборки своего длинного шелкового пеньюара теребила с хорошо отрепетированным жеманством, но так, чтобы не повредить тонкое кружево. А ноги с ухоженными ноготками поставила на специально предназначенную для этого вышитую подушечку.
– Похоже, с мужем вам повезло, – отметила Мариша.
– Моей заслуги в этом нет. Нас сосватали мои и его родители. Он всегда был общественником, очень инициативным. Двигался по комсомольской линии, где быстро оброс полезными знакомствами. И после развала Союза, когда никто толком ничего не понимал и люди отчаянно нуждались в дельном руководителе, он не растерялся. И вот…
И она обвела рукой богатое убранство своей квартиры с огромными окнами, из которых открывался вид на реку и почти всю историческую часть центра Петербурга.
– Но не могу дольше вас задерживать, – спохватилась Инна Семеновна. – У вас, наверное, еще уйма дел на сегодня.
После этого подругам оставалось только попрощаться. Что они и сделали. И направились к дверям. А хозяйка с видимым облегчением посмотрела им вслед и потянулась к столику, на котором стоял богатый выбор отечественного пива и более крепких импортных спиртных напитков.
Оказавшись на улице, подруги почувствовали, что их тоже мучит жажда. Уж больно аппетитно булькала минералкой их первая свидетельница. И купив на улице две светло-голубые бутылочки «Бон Аквы», они забрались в свою машину. Сегодня для передвижения по городу им служил Маришин «Форд» – просторная колымага, оснащенная исправно работающим кондиционером.
А на улице солнце припекало совсем по-летнему. Никто бы и не сказал, что еще вчера в городе дул пронизывающий холодный ветер и накрапывал дождь и впору было одеться в теплую куртку. За ночь погода существенно изменилась. Ветер разогнал тучи, а выглянувшее солнышко принялось компенсировать упущенное время.
– Куда поедем теперь?
Мариша просмотрела еще раз список.
– Из всех соседей Инны Семеновны меня больше всего интересует эта Верка и потенциальный уголовник Никита.
– Да уж точно, подозрительная парочка, – согласилась Инна. – К ней толпы случайных мужиков шастали. А он вообще, похоже, вор.
Насчет остальных жильцов подруги сначала решили, что их в расчет можно было и не брать. Но потом Инна добавила:
– Но про Верку и Никиту еще не доказано, что они в самом деле виновны. Да и вообще… Мы знаем лишь версию Инны Семеновны. Верней, ее бабушки. А та могла неосознанно сгущать краски.
– Да, остальные соседи тоже могли кое-что видеть, – согласилась с ней Мариша. – Ладно, побеседуем и с ними тоже.
Тем более что имелся в виду всего один адрес, по которому проживали Александр и Виктория Воробьевы. Видимо, это и были родители тех самых Сережи и Паши. Оставалось только поинтересоваться, куда делись сами мальчики. С родителями они прописаны не были. И вообще, на их счет Артем никакой информации не предоставил.