— Я перезвоню, с вашего разрешения. Мне нужно подумать.
— Да, конечно, конечно! Но согласитесь, пожалуйста! Дайте мне надежду! И запишите мой телефон. Пожалуйста!
Королев продиктовал номер. Записывать я ничего не стала, да с моей феноменальной памятью это и необязательно. Мы договорились, что я позвоню ему во второй половине дня.
Дело запутанное, это ясно. «Известному бизнесмену», естественно, хочется выгородить доченьку. И он надеется, что у меня это получится.
Разумеется, получится, если она не виновата. А шут ее знает — может, она и вправду не виновата? Интересно, у нее хоть алиби-то приличное есть? Потому что только из-за восстановления справедливости ввязываться в эту историю вряд ли стоит. Так подсказывал мне «здравый смысл» (и «твердая память»). Но деньги бы сейчас очень не помешали.
Я закрыла глаза, и перед моим мысленным взором тотчас возникли аккуратные пачки зелененьких бумажечек… Зеленое наваждение, честно признаться, и ввело в искушение мою грешную душу.
Пожалуй, стоит согласиться.
А что нам «скажут» на сей раз возлюбленные мои кости? В самом деле, как это я забыла про гадание? Разве можно в столь важном вопросе полагаться только на собственное мнение? Ай-ай-ай, какое упущение с вашей стороны, многоуважаемая Татьяна Александровна!
13 + 30 + 2.
«Это сочетание означает разоблачение чьих-то неблаговидных поступков. Никогда ни к чему и ни к кому не предъявляйте претензий — ни к прошлому, ни к людям, ни к богу, ни к судьбе».
Хорошо. Не станем предъявлять. Уговорили.
И все-таки — соглашусь.
15 часов
Узнав о моем решении, Королев, похоже, ничуть не удивился… Нет, не так: он словно бы иного и не ожидал — принял как должное. Я возмутилась, не вслух, конечно: какая, однако, самонадеянность!
Чуть было тут же не отказалась. Но гонорар и в самом деле оказался щедрым: вместо двухсот долларов в день — моего обычного тарифа — «богатенький Буратино» предложил триста пятьдесят. Плюс текущие расходы.
…Итак, мне предстояло найти убийцу королевского зятя.
— Вадим Сергеевич, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали обо всем, о чем сочтете возможным: о семейной жизни вашей дочери, а также об увиденном на месте преступления.
Королев закрыл ладонью лицо.
— Это было ужасно… Мне позвонили, и я сразу приехал. Рита была не в себе, плакала… Она теперь все время плачет.
— Рита — ваша дочь?
— Да… Там было полно людей… знаете — соседи, зеваки — им все всегда интересно.
— Позвольте, на каком этаже жили ваша дочь с мужем?
— На шестом, в одиннадцатиэтажке…
Зеваки, как я понимаю, — конечно, лишь случайные прохожие. На шестом этаже оказалось много зевак? Один из них — или не один — мог и оказаться убийцей.
— …я записал адрес дочери. Вот.
— Благодарю вас, — я положила бумажку в карман плаща.
— Была милиция, опрашивала всех. Но вы же знаете этих стариков — никто ничего не видел! Все трясутся за свою шкуру. Милиция, конечно, никого не найдет.
— У вашего зятя были враги?
— Нет, не думаю. Виктор был человек мирный… — Королев помолчал. — Он работал шофером, неплохо зарабатывал, и мы с женой помогали. Денег у них было достаточно — в долги не влезали. Даже сам зять, случалось, одалживал.
— Кому?
— Да… разным… Чаще — соседу своему, алкашу. Тому вечно на пузырек не хватало.
Так, еще один подозреваемый.
— И помногу одалживал?
— Прилично, не скупился.
Последний долг сосед, похоже, не отдал. Но выводы делать еще рано.
— А между собой Рита с мужем жили дружно?
— По-разному. Иногда и ругались. Но они любят друг друга!.. Вернее, любили… — поправился Королев и снова ненадолго замолчал, потом добавил: — И в дочках-двойняшках Виктор души не чаял… Не могла Рита его убить, ну просто не могла! Ревнивая она, это да, но убить — никогда!
Он почти кричал; мы сидели на лавочке (весна — воздух — солнце; душные кафе меня не прельщали, и я предложила встретиться в Липках), прохожие стали оглядываться, и я тронула Королева за руку.
— Вадим Сергеевич!.. — Он немного пришел в себя, кивнул: «Спасибо».
— Знаете, там была кровь… Его ударили сзади, по голове… чем-то тяжелым… Татьяна Александровна! — Впервые за все время разговора он обратился ко мне по имени.
— Можно просто Таня, — вставила я.
Королев не обратил внимания.
— Я знаю — чем! — Осенило вдруг мужика! — Я думал вчера… Может быть, это что-то подскажет вам… Прояснит. Понимаете, его не оказалось на месте; сначала я и внимания не обратил: крики, шум, Рита в истерике, Виктор лежит в крови, стул опрокинут… А потом — уже дома — понял: чего-то не хватало! Татьяна Александровна, его не было на месте!
«Известный бизнесмен» оживился — и как-то даже стал симпатичнее: иссиня-черные с проседью волосы откинул назад, глаза блестят… Я даже залюбовалась этим пятидесятилетним мужчиной и не сразу сообразила: чего не было на месте? Он все говорит — его, его…
— Простите, Вадим Сергеевич, что именно должно было быть на месте?
— Канделябр — разве я не сказал? — чугунный канделябр, антикварная вещь; он достался Рите от прабабки со стороны матери. Моя дочь очень гордилась им, берегла; он всегда стоял на самом видном месте — на столе, чтобы каждый, кто войдет, мог обратить внимание… Так вот, канделябра не было! Может, убийца унес его с собой?
Это уже становилось интересным.
— Извините, а почему вы решили, что вашего зятя ударили именно канделябром? Вещь старинная, сами говорите, его могли просто прихватить с собой.
— Нет-нет, я уверен. Понимаете, он так лежал…
— Кто? Виктор?
— Да; когда его ударили, он должен был стоять спиной к столу. Больше за его спиной никаких тяжелых предметов не было.
Значит, королевского зятя убили антикварным канделябром. На сем старинном предмете наверняка должны были остаться отпечатки пальцев — зачем же светиться? Логично. Но в этом случае отпечатки пальцев должны остаться и еще где-нибудь: на мебели, на посуде… Надо позвонить Кире.
Киря — Владимир Сергеевич Кирсанов — мой старый институтский приятель, ныне подполковник милиции.
— …позвонить Кире, — машинально повторила я вслух.
— Простите?
— Нет, это я так… Вот что, Вадим Сергеевич, мне нужно будет поговорить с вашей дочерью. Она в состоянии рассказать, что видела?
Королев буркнул что-то невразумительное и пообещал ее уговорить — словно одолжение сделал.
Тут же появилось желание плюнуть на все… но зеленое наваждение одержало верх — и мы договорились встретиться у «известного бизнесмена» дома; завтра к полудню он пришлет за мной машину.
А сейчас надо немного пройтись и подумать.
Я достала из сумочки сигареты. Прикурила, затянулась. Хорошо!
Вычитала где-то — сия отрава, оказывается, стимулирует умственную деятельность. Может, кто и поспорит с этим утверждением, но что касается меня — согласна целиком и полностью. Отгородившись от мира сизым облаком, глядя на огонек «отравительницы», с головой уходишь в работу… И думается замечательно!
Окружающие, правда, иногда ропщут. Не нравится людям дымная завеса. Да что они понимают! Атмосферу, говорят, загрязняешь; природу, говорят, портишь… Ничего подобного! Природу «испортили» задолго до моего появления на свет божий. К тому же две трети человечества дымят как паровозы с незапамятных времен и от сей пагубной привычки избавляться не собираются. Полагаю, атмосфера не станет сильно возражать, если я примкну к «основному большинству».
К тому же наша светлость не просто «коптит небо», наша светлость приносит ощутимую пользу человечеству… в лице Вадима Сергеевича Королева и его семейства.
…Итак, что мы имеем на данный момент? А имеем мы по меньшей мере двух подозреваемых (возможно, в ходе следствия появятся еще) — жену убитого и соседа-алкоголика. У жены, пожалуй, больше шансов убить. И больше причин. Что же касается соседа… На моей практике еще ни один алкоголик-должник не тюкал своего благодетеля по голове старинным канделябром. Кто в следующий раз деньжат одолжит? Не выгодно тюкать.
С Ритой мы побеседуем завтра, если она будет в состоянии со мной говорить, а вот соседа стоит побеспокоить прямо сейчас.
Я вынула из кармана бумажку с адресом, который записал для меня Королев. Так это, оказывается, недалеко, в центре.
Ну, вперед!
16 часов 50 минут
Соседа дома не оказалось. Охранявший квартиру убитого знакомый милиционер весьма любезно сообщил, что несчастный алкоголик арестован по подозрению в совершении преступления.
Ну и влип же мужик! — я имею в виду соседа. Теперь изволь еще и его невиновность доказывать… Отчего-то возникла уверенность, что к этому преступлению он не причастен. А кто знает, сколько уже наплел со страху в следственном изоляторе?..