Глаза сделались «китайскими», а лицо девичьим.
— Ну… Таких результатов можно добиться только с помощью пластической операции! — протянула Ольга.
— Послушай, а что, если прихватить кожу вот тут, на скулах, какой-нибудь липучкой? — задумчиво проговорила Наташа. — Скотчиком, а? Скотч я прикрою воротником кофточки — и вперед!
— Только учти: ты будешь выглядеть, как мумия. Потому что не сможешь смеяться и поворачивать голову.
— Ну и ладно! Главное, произвести первое впечатление!
Глава 2
Первое впечатление она, безусловно, произвела. Начать с того, что на нее надели Ксюшины вещи — коротенькую юбочку, крохотную кофточку с высоким воротником без рукавов и модные туфли на шпильке с такими узкими носами, что они даже загибались вверх, как у старика Хоттабыча. Ходить в них было практически невозможно, поэтому процесс перемещения в пространстве происходил с трудом.
Как было оговорено, Наташа вошла в вестибюль гостиницы с цветком в руке. И немедленно к ней навстречу двинулось улыбающееся лицо Романа Ерискина. Далее за лицом следовали раскинутые руки и семенящие лаковые штиблеты.
— Неужели это ты? — спросил Ерискин высоким голосом. — Ксюшенька! Лапушка моя! Я был уверен, уверен, что ты красавица! Ну дай я на тебя посмотрю повнимательнее!
Он приблизился вплотную и, схватив ее за плечи мягкими руками, начал легонько вертеть туда-сюда. «Красавица Кcюшенька» соорудила улыбочку мороженой трески и глупо хихикнула. Настоящая Ксюша сказала, что девчонки хихикают, если волнуются. А волнуются они всегда, когда встречаются с мужчиной. «Господи боже мой! — подумала Наташа. — Неужели всего десять лет назад я могла волноваться, встретившись с такой рожей?»
Кавалер из Интернета произвел на нее удручающее впечатление. Нет, фотография не наврала: с виду он действительно оказался симпатичным, и пробор у него был в точности, как у Валентино. Однако ходил он на цыпочках мелкими шажками, приседая, словно подобострастный слуга, постоянно улыбался, делая глаза щелочками, отчего их было практически не разглядеть. Весь он был такой мягкий, пластилиновый, и когда к кому-то обращался, то застенчиво трогал собеседника указательным пальцем.
— Как я рад, как я рад! — приговаривал он, приплясывая вокруг Наташи. — Наша дружба по переписке вселила в меня столько надежд!
«Хорошо, что Ксюшка не пошла на свидание! — подумала она. — Не думаю, что ей хотелось „подсечь“ именно такую рыбку».
— Сейчас я отведу тебя в бар, ты посидишь, отдохнешь, — ласково увещевал ее Ерискин. — А я пока поработаю.
— Кем? — тупо спросила Наташа.
— Ну… Не думала же ты, что я — предприниматель?
Наташа, которая, говоря по правде, вообще ничего не думала, издала нечленораздельное восклицание.
— Я — распорядитель! — гордо заявил Ерискин. — Все тут устраиваю для деловых людей. Ну и мне кое-что от них перепадает.
— Понятненько, — кивнула Наташа. — И долго ты будешь.., трудиться?
Вместо ответа Ерискин закатил глаза и шепнул:
— Я счастлив, что ты в нетерпении! Не волнуйся: у нас будет возможность вместе поужинать. А потом мы наконец уединимся…
Улыбка расплылась по его лицу, как кусок сливочного масла по горячей сковороде. Он весело зашкворчал и, достав из кармана ключ с биркой «двадцать четыре», покачал им перед Наташиным носом.
— И что это значит? — немедленно спросила та циничным «тридцатидвухлетним» голосом. — У нас один номер на двоих, что ли?
— Ты рада?
— Безумно, — буркнула Наташа.
Лезть в одну постель с этим шутом гороховым ей вовсе не хотелось. Она непроизвольно обернулась к стеклянной двери, проверяя путь к отступлению… И задохнулась от ужаса! На улице прямо перед входом в гостиницу стоял ее «хвост» все в тех же джинсах и той же футболке, а рядом с ним тот страшный дядька, который приходил к ней на работу! Негодько — если, конечно, он не наврал. Они стояли друг против друга и о чем-то тихо переговаривались.
Выходит, Петя Шемякин был прав — охотятся за всеми без разбору Наташами Смирновыми и ликвидируют их!
— Караул! — одними губами произнесла Наташа.
Что делать? Насколько она разбиралась в людях, обращаться к Ерискину за помощью бессмысленно. Он в восторге от нее до тех пор, пока она не доставляет ему неприятностей. Но стоит выбить его из седла, как он немедленно от нее отбоярится.
Она быстро обернулась к перспективному Ксюшиному кадру, хрипло спросив:
— А я могу прямо сейчас подняться в номер?
— Ну, понимаешь… — заюлил тот. — Прежние постояльцы еще не выехали. Через два часа закончится их время, еще примерно час на уборку… Так что часика через три сможешь туда отправиться.
«Вот черт побери! — вознегодовала про себя Наташа. — Хорош гусь!» Вслух же сказала:
— Тогда пойдем, куда ты там хотел меня отвести?
— В бар, — охотно ответил он.
— Я мечтаю попасть в бар. Надеюсь, там темно?
— Ну… Не то чтобы темно… — уклончиво ответил тот.
— Но хотя бы сумрачно? — пристала Наташа.
— Ты будешь там без меня, поэтому — какая разница? Полумрак я устрою потом, если ты захочешь.
— Я захочу! — опрометчиво заявила она. — Я очень даже захочу!
Ерискин завел ее в бар и шутливо предупредил:
— Не пей горячительных напитков — подожди до вечера, хорошо? И, конечно же, я оплачу твой счет, — спохватился он. После чего с большой неохотой ретировался.
Наташа тотчас метнулась к стойке, где сидела поглощенная друг другом парочка и мужчина лет сорока в хорошем костюме и щегольских ботинках.
Наташа давно отвыкла от мини-юбок, поэтому когда влезла на табурет, ее коленки торчали в разные стороны, как у паука-сенокосца. Сосед повернул голову и посмотрел на нее. На его равнодушной физиономии, подобно двум лягушкам в пруду, жили два холодных зеленых глаза.
— Мне, пожалуйста, коньяк. — Наташа улыбнулась бармену трогательно, как бедная сиротка, попросившая денежку у незнакомого дяденьки.
Сказать по правде, она себя именно так и чувствовала — сироткой, за которой гонятся серые волки. Получив свой коньяк, Наташа сделала глоток, обернулась.., и увидела Негодько, который как раз входил в дверь. Он отыскал свою жертву и впился в нее глазами.
От ужаса Наташа подскочила, уронила сумочку на пол, сползла с табурета и, сев на корточки, сжалась в комочек. Через некоторое время ее сосед нетерпеливо пошевелил ногой и спросил сверху:
— Эй, дама, с вами все в порядке?
— В полном, — соврала Наташа и встала в полный рост — красная и недовольная.
Надо же, он назвал ее дамой! Мог бы сказать — «девушка». В конце концов, именно сегодня она рассчитывала на то, что выглядит на двадцать два.
В тот же миг позади нее раздался резкий оклик:
— Фекла Валерьяновна!
Наташа решила ни за что не сознаваться, что она — это она. Приосанилась, сделала гордое лицо и, медленно обернувшись, уставилась в глаза своему преследователю. К ее ужасу, он снова полез в карман, и тогда она быстро сказала:
— Вы ошибаетесь, любезный! Я никакая не Фекла и уж тем более — не Валерьяновна! Какая я вам Фекла Валерьяновна? Ха-ха!
— Ха-ха! — сердито повторил за ней Негодько. — Очень смешно. Ну вот что, госпожа Серохвостова, хватит ломать комедию!
Зеленоглазый тип вместе с глотком спиртного поспешно проглотил ухмылку. Фамилия Серохвостова пришлась ему по душе.
— Да какая я вам Серохвостова?! — ненатуральным тоном заявила Наташа.
— На самом деле я в курсе, что вы Смирнова, — тотчас отозвался Негодько. — Вы намеренно ввели меня в заблуждение.
— Какие-то проблемы? — полюбопытствовал бармен, появляясь возле них, словно бесплотный дух.
— Никаких проблем! — угрожающим тоном ответил Негодько.
— Гражданин перепутал меня с какой-то Серохвостовой! — быстро сообщила Наташа. — Пристал как банный лист: подавай ему Феклу Серохвостову! В крайнем случае — Наталью Смирнову. Тогда как я на самом деле — Ксения Кушакова.
— Да что ж вы врете-то? — Негодько налился багровой ненавистью.
— Я никогда не вру! В моем паспорта черным по белому написана моя фамилия — Кушакова.
— Покажите! — ее мучитель выпятил подбородок и широко расставил ноги, словно собирался драться.
— Вот! — сказала Наташа, добыв из сумочки одолженный документ и сунув его под нос Негодько. — Съели?
— Вы что, рецидивистка? — угрюмо поинтересовался тот и немедленно воскликнул:
— И что это за фотография?!
— Чем она вам не нравится? — проворчала Наташа, ловко спрятав паспорт обратно в сумочку.
— Там сфотографирована хорошенькая девушка!
— Ну вы и хам! — искренне возмутилась Наташа. — Так меня оскорбить!
— Я вас не оскорбляю! Но на фотографии в вашем паспорте — вовсе не вы. Кто это там сфотографирован?
— Могу вас заверить, что не Серохвостова, — желчно ответила она.
— Да что вы мне мозги канифолите?!