Красотка уходила, но для Спартака она не потеряна: ведь у него есть выход на нее. Через продавщицу из ларька. К тому же неплохо было бы сладкой воды взять, да и лишняя пачка сигарет не помешает…
Миловидная продавщица уже заняла свое место за прилавком, когда Спартак подошел к ларьку. Витринные стекла отражали свет, окошко сравнительно небольшое, поэтому нужно было наклоняться, чтобы разговаривать с девушкой, глядя на нее. А в неудобной позе знакомиться не очень приятно. Поэтому Спартак открыл дверь, что делать, в общем-то, недопустимо.
Но девушка встретила его знакомой нежной улыбкой, даже вышла к нему. От нее приятно пахнуло ароматом дешевых цветочных духов, и еще он уловил уютный запах приготовленного растворимого кофе. Она вышла к нему с радостью человека, в жизни которого произошло чудо.
– Привет!
Спартак имел опыт общения с женщинами, поэтому робости в его поведении не было. Легкий бесшабашный натиск, снисходительно-веселая улыбка, безоговорочная уверенность в своих силах… Может, этого было мало для обольщения капризной красотки, но для продавщицы из ларька вполне хватало. Она уже цветет и пахнет от счастья…
– Привет.
– Я тут подумал, чего такая красивая девушка скучает в одиночестве?
– Правда? – просияла она, глядя на него с наивностью глупышки.
Голос у нее нежный, тонкий, звонкий, как у Настеньки из киношного «Морозко». Мягкий, певучий, завораживающий.
– Что «правда»?
– Ну, что вы так подумали?
– А почему на «вы»? Я что, на старика похож?
– Нет, конечно! – засмеялась она так, будто он был известным комиком и озвучил невероятной остроты шутку.
– Мне всего двадцать пять. И зовут меня Спартак.
– А меня Юля. И мне уже двадцать.
Скорее всего, она говорила правду, хотя бы потому, что ей незачем было врать. Девушки обычно, чтобы скрыть свое малолетство, называют более скромную цифру «восемнадцать».
Двадцать лет Юле, а выглядит она очень молодо. Может, потому, что по своей сути она еще ребенок, глупенький, наивный. Понравился ей парень, так нет чтобы заинтриговать его, набить себе цену – она открывается ему навстречу, улыбается, не скрывая своей радости. Так может себя вести только не искушенная в жизненных перипетиях девушка.
– Вот и познакомились, – улыбнулся Спартак. – И что дальше?
Он смотрел на нее вовсе не растерянно, он ждал на свой вопрос ответа, который был ему прекрасно известен.
– Ну, сегодня выходной… Мы могли бы сходить в кино, – простодушно предложила Юля.
Ему нравилась ее простота и наивность.
– А разве в кино сейчас ходят?
– А разве нет? – удивилась она.
– Так народ на видики перешел…
– Да, у нас в доме на первом этаже видеосалон был. Но он закрылся. Нерентабельно.
Последнее слово в ее устах прозвучало как-то противоестественно, хотя произнесла она его легко и непринужденно.
– Даже так?
– А в кино я давно уже не была. И даже не знаю, ходят туда люди или нет…
– А я был недавно. Вдвоем на весь кинозал. Думал, что крутить не будут, так нет, им и двое в радость…
В кино последний раз он ходил в мае этого года в своей родной Знаменке. Некуда было с подругой идти, а на улице дождь проливной, решили в кинотеатре погреться. Нормально сходили. Началось все с поцелуев, а закончилось греблей на одном весле. Байдарка была довольна.
– Не боишься со мной в кино идти? – разгульно спросил он. – Вдвоем во всем кинозале. Что, если я приставать начну?
– Вот когда начнешь, тогда и поговорим, – лукаво сощурившись, с легким смущением сказала она.
– Не боишься?
– Ты же не маньяк?
– Нет. Могу доказать. Пойдем ко мне в бытовку, сядем, посидим, выпьем – и я за весь вечер к тебе ни разу не прикоснусь.
– А ночью? – сдерживая стыдливый смешок, с еще большим смущением спросила она.
– Ну, ночью и поговорим…
– Нет уж, лучше в кино. Или на видик.
– Так видеосалоны уже нерентабельны…
– У меня свой видеосалон. Дома. Если хочешь, можем у меня сесть, посидеть…
– Выпить?
– Ну, можно, – кивнула она с таким видом, как будто только что приняла самое важное в своей жизни решение.
– Когда?
– Через два часа. Рынок закроется, и пойдем… Если ты хочешь.
Юля глянула на него с застенчивой и вместе с тем опасливой улыбкой, как будто он мог отказаться. Но разве он похож на дурака? Девушка она приятная, пахнет хорошо, голосок у нее ангельский, да и в постели с ней, если вдруг что, будет не противно. К тому же квартира у нее и там, пожалуй, можно отлично провести время. Нет, он не откажет себе в удовольствии побыть с ней.
3Мечта солдата – найти одинокую женщину с квартирой и вкусными борщами, чтобы ходить к ней в увольнения и в самоволки. В Кабуле таких женщин не водилось, в дисбате увольнений не было вообще, зато сейчас ему повезло. Сейчас у него свой стройбат, и отчий дом далеко, а бытовка – та же казарма, так что в лице Юли ему улыбалась сама удача.
– Здесь ты можешь помыть руки… Ну, если душ принять, то пожалуйста.
Ванная сплошь в кафеле, сантехника импортная. И квартира впечатляла не меньше. Просторная кухня, две комнаты, дорогие обои на стенах, паркетные полы, добротная обстановка. Японский телевизор в гостиной, видеомагнитофон. Комфортно, уютно, тепло. Никакого сравнения с тем убогим жилищем, в котором Спартак прозябал вместе с матерью и сестрой.
Ремонт, правда, он у себя дома сделал, потолок перестал обваливаться, но трещина в стене снова появилась, хотя это не его вина. А канализацию он провести не смог – некуда было выводить трубу, поэтому так и ходят его родные до сих пор на улицу в общий туалет. И воду из колонки мать ведрами носит.
А здесь все удобства. И никого в доме, кроме Юли – ни отца ее, ни матери. Вдвоем они здесь.
– Могу и белье принести.
– А есть?
Вдруг она одна здесь живет? Вдруг мужики косяками к ней ходят? Потому и белье есть…
– Да, как раз твой размер…
– Ну, я вообще-то мылся уже…
– Как знаешь…
Юля нарочно коснулась его рукой и бедром, потерлась об него, как ласкучая кошка. Нравился он ей, и она хотела быть с ним. Но что, если не он один ей нравится?.. Слишком уж все быстро произошло. И познакомиться толком не успели, а она его уже к себе привела.
– Я много чего в этой жизни знаю…
Она шагнула в сторону кухни, но Спартак взял ее за руку. Он всего лишь обозначил движение, которым хотел привлечь ее к себе, и этого вполне хватило, чтобы она сама прильнула к нему. Обняв ее за талию, он почувствовал, как мелкой зябью по ее спине пробежала дрожь. Голова сама по себе откинулась назад, губы приоткрылись, и он своим ухом ощутил ее жаркое дыхание.
Девочка созрела, и произошло это очень быстро. Ни лишних слов, ни пивка для рывка, ни водки для заводки…
Хотя, конечно, в столь стремительном развитии событий мог быть подвох. Юля могла сдавать позиции лишь до определенного момента, а где-нибудь «под Москвой» могла встать намертво и не впустить «врага» в свою «столицу». Есть такой тип женщин – легко гнутся, но не ломаются.
– И знаю, чего хочу…
Он попробовал на вкус ее губы. Сладкие, теплые… Нет, уже горячие. И язык такой мягкий, быстрый и жадный. Определенно, целоваться Юля умела на «отлично».
Ей уже двадцать, и за совращение малолетней привлечь его не смогут.
Он подхватил девушку на руки, легко, играючи перенес на диван в гостиной, уложил, встал перед ней на колени. И целовал ее в губы, ощущая, как трепещет в нетерпении молодое податливое тело.
А может, не надо ничего? Ведь не Юля ему нужна, а ее подруга, блондинка с ногами от ушей. Как-то некрасиво получается – совратил одну, чтобы завладеть другой… Ведь им же потом придется видеться, когда он станет встречаться с красавицей своей мечты.
Но как остановиться, если поезд уже мчится на всех парах, котел в нем раскален докрасна, нельзя его тушить холодной водой, иначе лопнет, взорвется. Надо дать ему полную нагрузку – и гнать, гнать, пока все само не остынет…
Юля, казалось, только и ждала, когда он снимет с нее футболку. И бедрами энергично задвигала, помогая ему избавить ее от джинсов.
Тело у нее худощавое, но не костлявое, как он предполагал. Ребра не просматриваются. А талия тонкая, с мизинец, поэтому бедра кажутся фигуристыми. И грудь вполне осязаемая, идеальной формы, и такая упругая, что не растекается под собственной тяжестью. А сочная ягодка соска так и просится в рот…
И все равно, это не совсем то, что ему сейчас нужно. И совсем не то, что нужно вообще. Но пар в котле уже толкает поршень с такой силой, что даже крушение не остановит его. И ножки у Юли ровные и гладкие, как рельсы, он без остановок мчится по ним, рвет ручку паровозного гудка, врываясь в тоннель. В жаркий. И тесный. Но рельсы здесь хорошо смазаны, поэтому поезд легко втягивается в него на всю длину, проходит через всю его долгую даль и, с воем сбросив из котла весь пар, вырывается наружу. Машинист слепнет от яркого света, но ему не больно. Ему чертовски хорошо. И совсем не важно, что тоннель пропустил через себя не первый поезд. В конце концов, Юля взрослый человек и ей решать, с кем и как жить…