– Последняя поблажка, – Борис покачал головой. – Еще раз взбрыкнет, вернем, где взяли.
– Да он на самом деле прихворнул, не прикидывается.
– Что это ты его защищаешь? Подружился?
– Никак нет.
– То-то. Где группа прикрытия?
– На подлете…
– А-а, вижу… – Борис проследил взглядом за двумя садящимися поблизости вертолетами. – Начинаем в четыре тридцать. На рассвете все кошки серы… Подтвердить прием.
– Начало в четыре тридцать!
Борис закрыл пульт и махнул рукой высадившимся из прилетевших машин людям.
– Сюда, подтанцовка!
Он отсоединил прибор от бортовой сети и сложил в кожаный кейс с длинным ремнем. Повесив поклажу за спину, он положил «винторез» на сгиб локтя и неторопливо направился в лес. Туда, где несколькими минутами раньше скрылись двое мужчин и женщина.
– Борис Михалыч. – его догнал один из участников «подтанцовки», – сверху мы видели грибников или туристов… там, в километре отсюда. Две палатки. Может, их тоже… подключить?
– Ты задание читал? – не глядя на помощника, бросил Борис. – Пока отрабатываем одиночку. Да и свободных операторов нет.
– А если не справится? Объектов же пятеро, а она одна.
– Тогда мы поможем, – Борис искоса взглянул на семенящего рядом товарища и вдруг резко направил ему в лицо луч фонарика. – Ивлев, ты сегодня брился?
– Я? – Ивлев провел ладонью по щеке. – Да, утром. Просто получается – скоро сутки пройдут…
– Будешь снимать кино, – Борис остановился.
– Есть, – помощник остановился рядом.
Назначения на самый опасный участок он явно не ожидал и теперь выглядел немного растерянным. Борис вручил ему видеокамеру и хлопнул по плечу.
– Иди, иди. Буер к беглецам уже, наверное, вплотную подкрался. Только тебя там и не хватает. Вперед, дармоед!
Борис говорил с издевкой, но понимать его следовало буквально. Кроме спорной небритости, Ивлев не провинился ни вчем и такого отношения к себе не заслужил, но у Бориса о дисциплине, а также методах воспитания личного состава имелось особое мнение. «Право командира», как он сам это называл, в его понимании было главнее устава. Тем более в специфических условиях, например, при проведении тайных операций. «Доставать» подчиненных, придираться по мелочам и обращаться с ними, как с быдлом, он считал не только правильным, но и необходимым. Спецотряду Службы Системной Безопасности достался не самый душевный начальник, но выбирать подчиненным не приходилось.
Ивлев припустил по мягкой лиственной подстилке и очень скоро догнал первую группу. К беглецам она еще не подобралась, но отчаянные завывания «уазика» были слышны отчетливо. Четверых «системщиков» от машины отделяли тридцать-сорок шагов по редколесью.
Ивлев присел рядом со старшим группы – невысоким, жилистым бойцом по кличке Буер.
– Вон там, видишь? – Буер указал на расплывчатый в сумерках силуэт «санитарки». – Сели на пузо. Теперь им никакие «мосты» не помогут. Хоть два, хоть восемь. Была бы лебедка, как у «Лендровера», может, и выползли бы… А так… кранты. Только пехом.
– Сдались бы сразу, я б их даже пожалел, – заметил второй боец группы, зябко передергивая плечами. – Колотун под утро, как будто осень…
– Август, – Ивлев привстал, вглядываясь в сумрак. – Толкают…
– Да бесполезно это, – Буер коротко махнул рукой. – Дохлый номер. Бежать им надо, а не с «бобиком» бодаться…
– Никакого чутья на опасность, – усмехнулся второй боец. – Любители. Им надо было еще там, на трассе, спокойно лечь мордами в асфальт – и все дела…
– Ну, ты-то у нас профи… – Буер расплылся в ухмылке.
Его напарник хотел что-то ответить, но Буер вдруг подал знак замолчать и прижал указательным пальцем мочку уха.
Спустя пару секунд, буркнув «есть», он отнял палец и кивнул на безучастную ко всему происходящему женщину.
– Пора выпускать нашу куклу. Ивлев, камера готова?
– Сейчас, – спохватился Ивлев.
Он достал из кармана «разгрузки» видеокамеру и установил нужный режим.
– Прожектор бы, – пробормотал второй боец. – Темно, как в яме, да еще туман собирается.
Туман действительно быстро расползался между деревьями, но не легкой дымкой, а густыми клубами. В некоторых местах он слоился, как табачный дым в запертом помещении, а в некоторых принимал разные, почти правильные формы вроде невысоких цилиндров и конусов. А еще казалось, что он будто живой тянется к людям. Никто на этот странный факт особо не реагировал, но, например, у Ивлева возникло ощущение нереальности окружающего мира.
– Ничего. Что получится, то и ладно, – Буер снял с плеча короткий автомат с удлиненным магазином и вручил женщине. – Сорок патронов. По восемь на каждого. А это на всякий случай…
Он застегнул на ее поясе ремень с ножнами. Клинок в них был женщине явно не по руке – настоящий мясниц-кий тесак, но Буер почему-то решил, что в случае необходимости она справится. Ивлев сначала удивился, но после вспомнил, как снаряжали на прошлое задание двоих агентов-мужчин. Вот так же дали им по автомату, правда, с двойными магазинами, а после – одному положили в карман тяжелый шипастый кастет, а другому сунули за пояс обычную заточенную отвертку. Отстрелялись тогда ребятки неважно, зато «подручными средствами» выполнили задание на все сто. Страховал этих агентов не Ивлев, но что осталось от двенадцати хорошо вооруженных бандитов после того, как их – в родных горах – обработали два столичных студента, один с кастетом, другой с отверткой, он хорошо представлял. Недаром четвертый оператор до сих пор не мог прийти в себя. Ведь он-то участвовал в деле не так, как группа подстраховки. Не сидел в кустах, ожидая развязки, и даже не снимал действия агентов на видео. Ему досталось гораздо больше, сильнее и глубже…
– Мотор, – Ивлев включил камеру и направил ее на очертания «уазика», вокруг которого суетились четыре тени. Пятая склонилась над баранкой.
– Заложник в салоне. Мужчина около сорока, руки скованы, – закончил инструктаж Буер. – Пошла!
Женщина сняла автомат с предохранителя, придерживая рычажок затворной рамы, мягко, почти бесшумно дослала патрон и растворилась в туманном сумраке. Ивлев видел, как мелькнула она среди ближайших деревьев, и вдруг ее силуэт вынырнул уже непосредственно рядом с машиной.
Три длинные очереди – и стальной дятел выдолбил из-под жестяной коры «санитарки» троих «червячков». Водитель обнял баранку, навалившись на клаксон, и по утреннему лесу разнесся громкий вой придавленной кошки. Двое других убитых соскользнули в канавы, прорытые колесами застрявшего вездехода, и распластались там с вытянутыми вперед руками. Словно пытались дотянуться до заднего бампера «уазика». Двое уцелевших бросились бежать. Один вдруг споткнулся, выгнулся назад дугой и рухнул в болотную жижу. Силуэт женщины на пару секунд задержался рядом с упавшим. Она присела, выдернула из его спины нож, а затем снова вонзила клинок в тело поверженного противника. А потом еще и еще… Ее рука мелькала с немыслимой скоростью, а брызги крови шлепали по стволам деревьев, лужам и лицу женщины громко и отчетливо. Чем-то эти звуки напоминали щелчки, которые издает поджаренный попкорн… За все время этой кошмарной сцены на лице женщины не дрогнул ни один мускул.
Ивлев невольно задержал дыхание, его замутило. Наконец женщина сунула нож за пояс, рукавом размазала по равнодушному лицу капли чужой крови и бросилась догонять последнего из беглецов. Он ломился сквозь кусты, как раненый олень, и вычислить его было несложно даже в маскирующем предрассветном полумраке.
Ивлеву пришлось сменить позицию, перебежав вперед и влево метров на пятьдесят. Участка, где разыгрался финальный эпизод, с прежнего места видно не было из-за деревьев и клубящегося тумана, который незаметно стал каким-то «крупнозернистым», словно его мельчайшие капельки, не лишаясь способности парить в воздухе, увеличились в сотни раз. А еще «заземленные облака» образовали новую композицию: по всей клубящейся над болотом пелене и между деревьями колыхались невысокие спиралевидные столбы. Очередная причуда просыпающейся природы снизила видимость и вовсе до минимума. Ивлев снова перебежал от дерева к дереву и очутился буквально в десяти шагах от сломанных кустов.
Пока Ивлев маневрировал, женщина догнала беглеца и сбила его с ног ударом приклада в затылок. Мужчина рухнул между кочек и не шевелился, но исполнительнице этого показалось мало. Она уселась на беглеца верхом, откинула его голову назад и вынула тесак. В животе у Ивлева похолодело. Рука с видеокамерой задрожала, хотелось зажмуриться и бросить все к чертовой матери, но он заставил себя не только держать камеру направленной на место расправы, но и смотреть.
Смотреть, как методично движется лезвие, как дергается в конвульсиях тело, как куда-то вперед, между кочек, хлещут две упругие струи, как резко они иссякают… Как небрежно выпускает из рук почти отделенную от тела голову беглеца эта эмоциональная, словно столб, молодая блондинка. Как встает и, сохраняя неподвижную маску на лице, удовлетворенно потягивается. Будто после просмотра приятного фильма…