- Чего орешь, дура! - прошипел бандит.
Ромашка была с ним совершенно согласна: конечно, какая же она дура! Надо было тихонько бежать, пока оставалась такая возможность, и не орать. Все равно ведь никто не рискнет вступиться ни за нее, ни за Рыся. Но разве можно было бросить Рыся одного на расправу этим головорезам?
Чьи-то руки ощупали ее. Один из бандитов присвистнул и усмехнулся:
- Странная же подружка у этого Рыся!
Ромашка попыталась вырваться, но в ответ получила кулаком в живот. От удара ее скрутило, и какое-то время девушке казалось, что она вот-вот задохнется. Вокруг злорадно захохотали.
- Не дергайся лучше, - посоветовал кто-то.
Девушка снова предприняла попытку вырваться, более слабую, так как после удара еще не пришла в себя. Решив, что ее силы уже на исходе, лысый бандит ослабил хватку, и тогда она изловчилась и изо всех сил выбросила вперед колено. Нападающий согнулся пополам и отпустил девушку, зато его товарищ подоспел и, пока бандит, отчаянно ругаясь, приходил в себя, держал девушку за руки.
Наконец лысый выпрямился.
- Ты об этом пожалеешь, - прорычал он. - Очень сильно пожалеешь!
Огромные пальцы сгребли ворот Ромашкиной куртки. Теперь ее никто не держал, кроме лысого. Наверное, остальные собирались спокойно посмотреть, как бандит будет расправляться с девчонкой. И верно: от предчувствия того, что ей, рыча и плюясь, пообещал лысый, девушка почти потеряла остатки рассудка. Сил хватило на одну, последнюю отчаянную попытку, но ее рука лишь бесцельно трепыхнулась в воздухе.
- Ах, так! - лысый проревел еще что-то нечленораздельное, а потом повернулся к стене дома и с силой приложил свою жертву головой о бетонную плиту.
На короткий миг Ромашка увидела звезды, много звезд. Потом во мраке вновь всплыли силуэты приближающихся бандитов, но тут в глазах вдруг сделалось совсем темно, а в ушах зашумело. Девушка успела понять, что теряет сознание, и еще услышать, как где-то неподалеку раздался голос:
- Остановитесь!
Глава 4
Как же болела голова! Боль была первым, что почувствовала Ромашка, когда сознание вернулось к ней. И тут же испуганно встрепенулось сердце: девушка не знала ни что с ней произошло, ни где она находится. Чувствовала только, что лежит на чем-то мягком, прикрытая одеялом. И, кажется, без курточки. Рядом вдруг послышался негромкий звук, словно хлюпнула вода, тогда девушка, наконец, решилась открыть глаза.
Это оказалось непросто сделать. Будто налитые свинцом веки не хотели подниматься, но все же Ромашка пересилила боль и усталость. Перед глазами все расплывалось, и девушка увидела только склоненную над нею фигуру, но кто это - рассмотреть не могла. Со стоном Ромашка опять закрыла глаза. Голова болела пуще прежнего, но девушке необходимо было узнать, где же она находится и что происходит. Глаза щипало от подступающих к ним слез, и Ромашка во второй раз подняла мокрые ресницы.
- Болит? - прозвучало у нее над ухом.
Голос был мужской. Ромашка отчаянно заморгала, пытаясь смахнуть слезы и разглядеть, кто же это. Силуэт все еще расплывался перед глазами, когда девушка увидела занесенную над собой руку…
Неизвестно, что они сделали с Рысем, а вот ее, видно, решили привести в чувство только лишь затем, чтобы мучить дальше. Ромашка вскрикнула и попыталась отстраниться, однако движение причинило новую боль, и девушка замерла, выставив перед лицом руки.
Ее никто не тронул, но Ромашка дрожала, ожидая удара если не сейчас, то в следующую секунду. Удара не последовало. Силуэт перед нею тоже замер, и когда девушке удалось сфокусировать зрение, она увидела перед собой незнакомое лицо, с которого удивленно смотрели большие светло-серые глаза.
- Ты что? - человек чуть наклонил голову вбок и нахмурился недоуменно. - Ты меня боишься?
Он снова протянул к ней руку, и девушка дернулась и зажмурилась, но вместо все еще ожидаемого удара ощутила, как на лоб ей легло что-то мокрое. Ромашка замерла, и тут же почувствовала, как от смоченной водой ткани поползли по вискам холодные капли.
Компресс приятно охлаждал кожу, отодвигая даже боль, от которой еще минуту назад хотелось плакать. Еще не вполне веря в то, что ей не причинят вреда, Ромашка снова осторожно открыла глаза. Человек смотрел на нее, слегка хмурясь. Потом неуверенно улыбнулся:
- Ты меня не узнала, - сказал он.
"Не узнала? Почему я должна была его узнать?"
На вид он был если и не ровесником самой Ромашки, то ненамного ее старше. Ромашка могла бы поклясться, что не знает этого человека, если бы не глаза, которые теперь показались смутно знакомыми.
- А вот я тебя сразу узнал, Ромашка, - голос был мягкий, тихий. Почему-то девушке не захотелось сейчас выяснять, откуда этот человек ее знает. Он, по-видимому, действительно не собирался причинять ей вреда. Но один вопрос ей все же хотелось выяснить.
- Где они?… - пробормотала Ромашка, удивляясь, насколько плохо язык ее слушается.
Незнакомец приложил палец к губам, призывая ее помолчать.
- Не бойся, - сказал он. - Здесь никого больше нет.
Но Ромашку подобный ответ не устраивал.
- Где те… которые…
Он пожал плечами:
- Не знаю. Наверное, уже пришли в себя и разошлись по домам. Ты помолчи лучше.
- А где Рысь? - не унималась девушка.
Он снова пожал плечами.
- Не знаю. Извини.
Девушка вздохнула и попыталась оглядеться. Бетонные стены уходили вверх и смыкались над головой. Вдоль трех стен стояли картонные коробки рядами почти до потолка, две старые табуретки, столик и одно кресло, видимо, до того изорванное, что хозяину этого непритязательного жилища пришлось укрыть его какими-то покрывалами, тоже неновыми. У четвертой стены располагался маленький, неожиданно приличный диванчик, на котором лежала она сама.
- А… где мы?
- Под землей. Под городом.
- Под городом? - удивилась Ромашка.
Ей вдруг стало жутко, но голос, в котором ей поначалу даже почудилась насмешка, успокоил:
- Не бойся. Здесь неопасно. Во всяком случае, не опаснее, чем наверху.
Мысленно Ромашка тут же с ним согласилась, а также сообразила, что незнакомец и не думал насмехаться над ней. И вновь прикрыла глаза, почувствовав облегчение от того, что не надо больше напрягать зрение. Сквозь непрекращающийся шум в ушах она услышала неясный гул, но решила пока не обращать на него внимания. Возможно, где-то рядом проходит ветка метро.
Пальцы незнакомца осторожно коснулись ее лба, подхватив высохший платок. Снова тихо плеснула вода, и девушка замерла, зная, что сейчас мокрая, холодная ткань ляжет на лоб. Боль утихала, а Ромашка вновь стала задумываться о личности своего спасителя - в том, что он ее спас, Ромашка не сомневалась, хотя на вид он был худощав и казался намного слабее тех, с кем ему пришлось, по всей видимости, иметь дело.
- Кто ты? - спросила Ромашка.
Теперь, когда она вопросительно смотрела в светло-серые глаза, девушка уже твердо знала, что видела эти глаза раньше. Но вот когда?
- Не узнала? - на губах незнакомца появилась улыбка, спокойная и немного печальная. - Понимаю, с бородой я, наверное, выглядел по-другому…
И вот тут-то Ромашка его узнала. Словно вспышка озарения осветила вдруг ее сознание, и она вспомнила, где и когда видела эти глаза: ну, конечно же! Тот самый человек, которого не впустили в больницу, и которому Дельфина зашивала рану прямо у Ромашки в квартире. Теперь девушка всматривалась в черты его лица и понемногу находила сходство с тем, изможденным и посеревшим, заросшим светлой бородой.
- Хорошо, что тебя не поймали, - прошептала она. Боль потихоньку уходила, и Ромашка почувствовала себя несколько уверенней. Ей, конечно, было очень непривычно и даже неловко принимать помощь от постороннего мужчины, который, помимо всего прочего, еще и следил за тем, чтобы не высыхал на ее лбу платок. Чтобы прогнать смущение, Ромашка тихонько спросила:
- Как же ты ушел от них тогда? Ты ведь ранен был.
- Да как… Через крышу. Сначала на вашу выбрался, а там - на соседнюю. Так и ушел.
Ромашка представила себе человека с только что зашитой, свежей еще раной, скачущего по крышам, и на лице ее отразилось недоверие. Угадав, что девушка сейчас опять что-нибудь спросит, ее собеседник снова приложил палец к губам.
- Твоя подруга меня хорошо зашила. Не разошлось.
- И все же не представляю, как ты смог от них сбежать…
- Смог. Очень уж не хотелось снова к ним попасть.
Ромашка удивленно вскинула ресницы, и уже приоткрыла рот, но…
- Тихо, тихо, - прошептал человек, глядя на нее с легким упреком. - Закрой глаза и не разговаривай. Ты очень сильно ударилась, как бы сотрясения мозга не было.
Ромашка послушно закрыла глаза. И вздохнула. Тишина ее не то, чтобы пугала, просто сердце беспокойно трепыхалось, да еще нечему было отвлечь ее от ноющей боли в затылке. И к тому же Ромашка очень хотела спросить, как же он оказался в полиции? А, может, он сидел в тюрьме? Нет, девушку это нисколько не напугало бы. Брат когда-то говорил, что в некоторых тюрьмах собирают самое интеллигентное общество, и точно так же в больницах для душевнобольных зачастую можно встретить среди пациентов людей вполне здравомыслящих.