— Козлы сафроновские, — тихо процедил сквозь зубы Федот.
— Водяру хлещут, — заметил Саня. — Значит, пьяные… Степаныч, а разве у нас сегодня не день борьбы с алкоголизмом?
— Мальчики, вам чего? — вальяжно спросил один, когда Степан и его ребята вплотную подступили к их столу.
«Мальчики!» Не много ли этот тип на себя берет?
— Милиция, — голосом, лишенным всяких эмоций, сказал Степан. И показал красные корочки в закрытом виде. — Выпиваем?
— А что, нельзя? — с вызовом спросил второй.
— Можно, только не здесь, — ядовито усмехнулся Эдик.
— А где?
— В «обезьяннике». И только по средам в двадцать пять часов утра по Гринвичу… Руки на стол!
На братков навалились всем скопом. Те пробовали сопротивляться, да куда там. Вмиг скрутили и мордами в гранитный пол. Обыскали. Но, увы, ни стволов, ни наркоты. Ну хотя бы какой патрончик завалялся или папироска с «планом». Да только пусто.
— О, а это что такое? — Рома вытащил из кармана у одного братка пакетик с веществом, похожим на героин.
— Начальник, так нельзя, это беспредел! — завопил подставленный бандюк.
— Ух ты! — В руках у Эдика появился стартовый пистолет, переделанный для стрельбы мелкокалиберными патронами.
— Да не может быть, командир! — второй браток аж ногами по полу застучал от досады. — Я чистый…
— А мы сейчас понятых организуем, протокольчик составим. Тогда и посмотрим, кто чист, а кто нет…
— Суки!!!
Зря нервничают братки. Ничего плохого Степан им делать не собирался. Разве что ногами попинать маленько. А еще можно опустить. Нет, нет, совсем не так, как это делают зэки.
…Настроение отличное. Вчера вечером «малину» воровскую накрыли. Шестерых «домушников» повязали, в том числе и Хаву, вора в законе еще той, старой формации. Всю ночь воров на признанку крутили. Степан мастер по этой части, да и ребята его не лыком шиты. Всех раскололи, явку с повинной всем оформили. Восемь квартирных краж в Бито во раскрыли и еще две чужих для ровного счета приплюсовали. И соседям помогли раскрываемость повысить. Короче говоря, великое дело сделали. И это, как всегда, радовало. Приятно осознавать, что ты хлеб недаром ешь.
К обеду Степана разморило. Поспал он часок в своем кабинете. Еще бы спать и спать — ночь, как-никак, бессонная была. Да телефон отключить забыл. Сафрон его побеспокоил. «Стрелку» с ним, гад, забил.
Встретились в семнадцать ноль-ноль, в парке возле летнего кинотеатра.
— Ты чего это, Степан Степаныч, пацанов моих на пятнадцать суток оформил?
Сафрон был недоволен. Только Степану это как-то до одного места.
— А заработали, — усмехнулся он.
— Лучше бы ты их за наркоту и ствол на «крытку» отправил, — Сафрон сделал кислое лицо. — А на пятнадцать суток к «чертям» и «бакланам»… Это слишком…
— А ты мне баки не забивай. — Степан впился в авторитета угнетающим взглядом. — Ты мне лучше скажи, какого дьявола твои ублюдки на «Коралл» наехали?
Сафрон ответил не сразу.
— Недоразумение. Думали, эта кафешка не крытая…
— Да кому ты горбатого лепишь, Сафрон? Сколько лет я тебя знаю, сколько ты меня, а у тебя все непонятки. Бред!.. Ты мне мозги не компостируй. Знал ты, очень хорошо знал, кто у «Коралла» ангел-хранитель. Это моя территория. И ты на нее полез. Разведка боем, а?
— Ну что ты, Степан Степаныч, я же говорю, недоразумение…
Сафрон был явно смущен. Точно, хотел на вшивость Степана проверить. А вдруг он кафе ему без боя сдаст? Ну да, дай только палец, вмиг без руки останешься. Нет, со Степаном этот номер не пройдет.
С Сафроном они мирно сосуществуют. У него своя кормушка, у бандитов своя. Только это вовсе не значит, что Степан закрывает глаза на шалости братков. Четыре года назад одного за изнасилование засадил, чуть позже второго за злостное хулиганство на нары отправил — человека, негодяй, избил, тяжкие телесные повреждения. Такое Круча не прощает. С бандитскими группировками, как с социальным явлением, он еще может мириться. При нынешнем строе это воспринимается как роковая неизбежность. И если над «оседлыми» бандитами нельзя добиться полной победы, то нужно хотя бы направить их в контролируемое русло.
Как-то Сафрон наркотой пробовал заняться. Двух его пацанов Степан за руку поймал. И сразу оргвыводы. Серьезный разговор с Сафроном состоялся. «Крыши» — это можно, если все по уму, девочки — тоже не возбраняется, если все чин по чину, без «субботников» и «кавказского секса». А наркотики нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Будут наркотики в Битово — будет война. А Сафрон хорошо знал, кто такой Круча. Не зря его уголовники всех мастей Волчарой кличут. Нельзя с ними воевать, опасно для здоровья и для жизни.
— Ты со мной, Сафрон, не шути. Не буди во мне зверя. Я ведь тебя с дерьмом твоим сожрать могу!
Всю свою силу внушения вложил Степан в этот взгляд. И как катком проехался им по Сафрону. И этот стокилограммовый крепыш с квадратной головой и мутным взглядом затрепетал. В глазах появился страх. И в то же время всплеск ненависти.
Надоел Сафрону Степан. Ох, и надоел. С каким бы удовольствием он пустил его в расход. Чтобы не мешался под ногами. Но опасается Сафрон его тронуть. Слишком дорого будет стоить ему это. А неприятностей он боится. Не зря же до сих пор жив.
— Ну да ты что, Степан Степаныч! Я? Против тебя?.. Да ни в жизнь!
Подлая бандитская натура. Сейчас вот слезы лить начнет, в вечной преданности клясться. А завтра может по твоему следу киллера направить. И это у них в порядке вещей.
Но Сафрон слезы лить не стал и никаких клятв не давал.
— Тогда расходимся. Как в море корабли… Степан не подал ему «краба» на прощание. Не те отношения между ними, чтобы друг другу руки жать.
Глава вторая
Двадцать два часа. Поздний вечер или ранняя ночь — это не так важно. Главное, на платной автостоянке ни души. Только машины рядами и робкий огонек в будке сторожа.
Он подъехал к автостоянке на джипе «Гранд Чероки». Машина новенькая, лаком и никелем в свете фонаря сияет. Номера белые, чистые, в глаза бросаются. Только никто на них не смотрит.
Он остановил автомобиль перед закрытым шлагбаумом, покинул салон и поднялся в будку сторожа.
— По абонементу? — сонно спросил сторож, помятый парень лет двадцати пяти.
— Нет, я первый раз… Мне до завтра, до шести утра…
— Тогда двадцать рублей и техпаспорт…
Он вынул из черной кожаной барсетки техпаспорт на джип, протянул сторожу. И деньги перед ним положил. Из той же барсетки смятые купюры достал.
Парень извлек откуда-то свежий на вид журнал, с деловым видом сделал запись в нем. Затем выписал квитанцию и протянул владельцу джипа.
— Все, можете ставить машину, — зевнул сторож.
— В каком месте?
— А где свободно…
Сторож привел в действие электромотор, и шлагбаум открылся. Мужчина исчез. Скоро послышался едва различимый шум мотора. Машина пошла на стоянку.
Ванек открыл свою сумку, зашвырнул туда журнал и книжечку с бланками квитанций. И журнал, и квитанции — липа чистой воды. Для видимости.
Сейчас время для неучтенных машин. Приехал вот кадр на джипе, двадцать рублей за стоянку заплатил. Только эти деньги Ваньку достанутся, себе в карман он их положит. Можно было и без левых формальностей обойтись. Но во всем должна быть хотя бы видимость порядка. Отсюда и липовая квитанция, и журнал для фикции. Никто не узнает о том, что этот джип ночевал у него на стоянке. Тем более машину заберут завтра рано утром…
И правда, владелец джипа явился за машиной ровно в шесть утра. Среднего роста, стройный, прическа на голове. Большего он видеть не мог. Тамбур, где стоял клиент, был плохо освещен — он мог видеть только его силуэт.
Ванек протянул ему липовый журнал, он вынул из кармана ручку — что-то вроде «паркера» с золотым пером — и расписался напротив графы «Болотов В.Г.».
Ванек не пытался рассмотреть мужчину. Какая ему разница, как он выглядит? Но если бы попытался, ему бы пришлось направить на него лампу. Только вряд ли бы тот пришел в восторг от такой наглости.
Мужчина исчез.
А часа через два автостоянку сотряс мощный взрыв. В своем «Мерседесе» подорвался один солидный бизнесмен. Пришел за машиной, сел в нее, завел мотор и… Ваньку не оставалось ничего иного, как набрать номер милиции.
…На место происшествия Степан выехал вместе с Федотом и Эдиком. Едва только на службу успели прибыть, и сразу по коням.
— Красивая песня! — протянул Федот, когда увидел развороченный и обгоревший остов подорванной машины.
— И долгая, — добавил Степан.
— Как вечность, — вздохнул Эдик.
— Заказуха, сто пудов, — выдвинул версию Федот.
— И труп. — Степан разглядел в салоне сгоревшей машины человеческие останки.