– Вот! – радуется она. – И я о том же! И на черта эти дети нужны? Я вот, по крайней мере, знаю, что у меня никто ничего не отнимет и на квартиру мою не претендует. А помру, – она обводит глазами закопченные стены с выцветшими обоями, – мне наплевать, кому это достанется! И еще, я с ними уже не общаюсь! Надоело. Надоело слушать эти кошмары. Общаюсь только с Евкой. Та тоже, конечно… Но я жалею ее. Тоже одна. Никого…
Мумия смотрит на меня в упор – просто сверлит глазами.
Наплевать, говоришь? Ну что ж, отлично! Никто не отнимет и не претендует? Ха-ха! Вот здесь ты ошиблась! Заблуждаешься, моя прелесть! Претендентов, говоришь, нет? Да как бы не так! Есть, дорогая! Не сомневайся! Есть претенденты!
И все это, уж извини, будет мое! Потому что… Потому что я заслужила.
Всей своей жизнью несчастной, порушенной во имя Тебя! Ты поняла?
Приходит время камушки собирать, моя прелесть! Или ты думала, что это не про тебя?
Яичницу поковыряла и вилку шмякнула – все, не хочу больше. Наелась!
Ну, наелась, и слава богу! Тарелочки собрала и быстренько вымыла – я же ловкая, вся в матушку, Полину Сергеевну! Вы же ее за ловкость ценили, не так ли?
Вижу – носом клюет. После сытного завтрака.
– Ну, я пошла? – с места медленно поднялась, кофточку скромную одернула и глазками – хлоп.
Смотрит. Молчит. Тоже вздыхает.
– Ну… И что дальше? Комнату надо искать первым делом! А после – работу, – наставляет мумия.
Я грустно киваю – все так.
Плетусь в коридор, надеваю сапоги – все медленно, как в замедленной съемке.
Морщит лоб:
– Ладно!
Решилась!
– Пока не снимешь угол – живи у меня. В смысле, ночуй. Думаю, дня три тебе хватит?
Киваю, как китайский болванчик:
– Да, разумеется! А может, и два! Я постараюсь быстрее! Чтобы вас не затруднять и не тревожить! Вот, прямо счас побегу – я объявления сорвала на вокзале… – шарю в кармане пальто.
Кивает:
– Угу! Ну и беги! Вещи, – кивает на мой баул, – можешь оставить!
Всплескиваю руками:
– Батюшки! Боже ж мой! И как я забыла?! В сумке-то – курочка! Своя, деревенская! Вам привезла, на бульон! Мама рассказывала, что вы очень любите! Ну, свежий бульон!..
Удивляется:
– Надо же! Какая забота! Ну, положи своего цыплака в холодильник! Или нет, давай я.
Берет пакет с куренком и кивает:
– Удачи! И, слышишь, не поздно приходи! И звони посильней – могу не услышать.
Я на улице. Светит солнце, блестит свежий снежок. Оглядываюсь и вижу дорогу к метро – тропка протоптана. Ну и побежала. Почти. Пусть смотрит в окно и видит – спешу! Комнату снять побыстрее – чтобы ее не беспокоить, не напрягать. Я ж совестливая! И очень воспитанная. Даром что из деревни.
Или не смотрит? Да черт с ней! Первый раунд мы выиграли! А что будет дальше – посмотрим!
Кто победит: ты или я? Справедливость или?..
Нет, справедливость! Не очень-то верю, конечно…
А как дальше жить, если не веришь? Вообще! Никому! Страшновато…
Даже мне, такой смелой. Такой закаленной.
Вернулась я к вечеру. Вид усталый – донельзя. Как же, я ведь квартиру искала! Не повезло – не нашла. Все не то, все не то… То дорого, то место ужасное, то хозяйка-алкашка… В общем, бедная я, бедная. Бедная провинциальная сирота…
От метро до ее дома – рукой подать, минут пять. Но я на морозе проторчала двадцать минут – нос красный, губы синие, руки цвета свеклы. Замерзла, деточка бедная. Голодная и холодная. Ненужная никому в этом мире сиротка…
А время, кстати, я провела хорошо! И даже отлично. Погуляла по центру, зашла в Исторический музей, потом в ГУМ – поглазела на витрины. Цены, конечно, кошмар! Что делать – столица! Спустилась в Охотный Ряд – подземный город. Отогрелась, съела пирожное и выпила кофе – отлично! Ну, и к мадам. С большими, надо сказать, надеждами. На наше с ней светлое будущее.
Да! В переходе купила цветы – скромные, правда: три желтые гвоздички. На большее денежек нет.
Мумия открыла дверь и хлопает глазами:
– Цветы?.. Мне?..
Обалдела.
– Ах, давно никто не дарил! Ах, ох… – разнюнилась бабка. – Я так тронута, я так…
Ну и так далее.
– А как же?! – вступаю я и шумно дышу в ладони – грею. – Кому как не вам, дорогая Лидия Николаевна! Кому, как не вам? Разумеется, вам! Нашей звезде! И легенде! Ведь, можно сказать, что вся наша культура…
И давай комплименты сыпать. Она носом хлюпает:
– Ах, как приятно!..
Погоди, думаю, дальше будет еще приятней! Ты уж поверь!
Чаю, конечно, предложила.
– Может быть, перекусишь?
– Нет, спасибо! Я у метро съела два пирожка! Чтобы вам хлопот не доставлять.
Расспрашивает аккуратно, не желает вникать – так, для проформы, из чистой, так сказать, вежливости. Ну, чтобы не сочувствовать и не «влезать» в мои проблемы.
– Не получилось? Как жаль!.. Ну… что ж, – вздыхает, – переночуешь еще одну ночь. Может быть, завтра получится?
– Ой, как я надеюсь! – вскрикиваю почти. – Мне ж так неловко – просто ужас какой! Так пользоваться вашей добротой… Как же возможно? Нет, честное слово! Нет-нет! Я пойду на вокзал! Там очень прилично! И даже душ есть!..
Машет лапкой своей:
– Брось! Какие вокзалы? Ерунда! Переночуешь сегодня.
На последнем слове делает ударение.
Замолкает и дальше со вздохом:
– В память, о Поле…
После чая удаляется к себе в спальню. Интересно, как там у нее? Какая мебель, какие светильники? Мне кажется, что там должна стоять огромная кровать с высоким изголовьем – типа Марии Стюарт. Королевская, с балдахином, в пышных подушках и шелковых простынях. Королеве – королевское ложе! А она ведь была Королевой. Правда, ей кажется, что она Королевой и осталась…
Слышу, включила телевизор – смотрит какую-то муть. Крики, споры. Ток-шоу? Наверное. Приклеилась и внимает. Все развлечение.
Ну ладно! А мы – за дела! Сейчас-то мы себя и проявим!
Начала с кухни – посуда, поверхности, мойка, краны, плита. Боже! Какая же грязь! На шкафчиках слои жира в два пальца. Кастрюли, посуда – кошмар! Про плиту не говорю – кладбище старых обедов. Все присохло, пришкварилось, намертво приросло. Губок нет, моющих-чистящих средств тоже… Чем оттирать?
Слава богу, нашла полпачки засохшей, спекшейся соды и какой-то древний «Пемолюкс», превратившийся в камень. Справилась. Дальше – люстра, кафель и вытяжка. Окно не помоешь – мороз. Но занавески сняла и постирала. Повесила мокрыми – так отвисятся.
Подошла к двери спальни – телевизор орет. Уже два часа, без перерыва. Дверь приоткрыла – дрыхнет подруга. Под телевизор. И хоть бы хны – храпит как шахтер. Зайти и выключить ящик? Нет, самовольство. Боюсь, не оценит.
Ну да ладно! Я быстро оделась и выскочила за дверь. Магазин! Слава богу, он в доме.
Бегом по отделам – колбаски, сырку, мясца килограмм – на котлеты. Картошка, свекла и морковь – на борщец. Пусть бабка порадуется! Будет вам и белка, будет и свисток! Все тебе будет, родная! Конечно, родная! А как иначе? Жизни наши с тобой параллельны! Меня ведь даже назвали твоим именем! В твою честь! И все мама родная, Полина Сергеевна! А посему, ты мне родня.
Ну что еще? Я шарю глазами по прилавкам. Торт? Или конфеты? Наверняка мадам «кушает» лучшие – трюфеля, грильяжи и прочее. А они денег стоят! Нет, перебьется. Я же бедна! Сирота. Это – имидж! А имидж, как нам известно… Тортики – мама родная! Что поприличней – за тыщу! Как и конфеты. Нет, так не пойдет! Мы возьмем яблочек, маргаринчику, повидла вишневого и с килограммчик мучки – вот вам и тортик!
Ну вроде все. И – по коням! Ох, как бы милочка наша еще поспала…
Спит. Ну я и взялась – тесто, борщец… Стала искать мясорубку – а нет! Не держит тетенька мясорубку. И что делать? Ладно, попробуем сделать бифштекс – в смысле, рубленый. Мясо мелко ножом, лук тоже крошим, перец и соль – хорошо! Главное, чтоб прожевала своими вставными.
Ну и пюре – для блезиру. Уф! Ловкая я! А иначе бы – крышка! Тру, жарю, тушу и прислушиваюсь – не дай бог, проснется! Вот тогда огребу! Поднимется вой: да кто вас просил!.. Да по какому праву!.. Да на моей кухне! Не оберешься… Вот тогда и попрет, на ночь глядя, на зябкую улицу.
Сколько раз меня выручало, что я спорая и шустрая. Приволокусь с работы – только бы сесть! Ноги горят – попробуй, постой шесть часов у доски.
А муженек вот-вот нарисуется. И голодный! Вот я и давай крутиться. Ужин собирала за полчаса. Только что б доволен был, что б только угодить ему! Ох, лучше не вспоминать! Потому что как вспомнишь… так и жить неохота. Совсем.
Ладно, проехали. Только присела – шарк, шарк. Ползет, моя «прелесть». Я вся подобралась, спинку прямо, в глазках испуг.
Заходит. Морда опухшая – еще бы – спать три часа! Носом ведет:
– Что это? – к кастрюлям – крышку приподняла, нахмурилась. Повернулась и снова: – Что это значит? – Голос – металл!
Я лепечу:
– Борщ, Лидия Николаевна… В смысле, первое. Котлетки… В смысле, бифштексы… Пюрешечка… В смысле, картошка… (Ха-ха! Ну, это я уже про себя, разумеется!)