Тихие и печальные речи госпожи де Немур резко контрастировали с сотрясавшим дом оглушительным шумом. Можно было подумать, что за стеной устроила концерт целая стая диких кошек.
— Не обращайте внимания! — взмолилась смущенная Элизабет. — Это мои дочери. Вот уже неделю они отчаянно враждуют.
Сильви, не осмеливаясь задавать наводящие вопросы, недоуменно приподняла бровь. Элизабет объяснила:
— Обе по уши влюблены в племянника маршала Грамона, юного Антуана Номпара де Комона. Должна признаться, я совершенно их не понимаю, предмет их воздыханий мал ростом и нехорош собой, хотя очень важен и обладает несокрушимым присутствием духа.
У Сильви промелькнула мысль, что в этой семейке передается по наследству дурной вкус. Сама Элизабет когда-то неровно дышала к аббату Гонди, еще не ставшему кардиналом де Рецем… Однако вслух она произнесла:
— О вкусах не принято спорить, особенно когда речь идет о любви. Но враждовать?! Уж не должен ли их рассудить сам молодой человек?
— Он даже не подозревает о чувствах, которые сумел вызвать. Просто девочки решили, что он будет принадлежать одной из них, и разыгрывают его в кости. Проигравшая должна будет уйти в монастырь. Судьба изменчива, поэтому решение принимается на кулаках. Ситуация плачевная, если учесть, что за старшую, Марию-Жанну-Батисту, сватается молодой человек.
Впоследствии получившего известность под именем Лозена. (здесь и далее прим. автора.)
— Как, уже?
— Представьте, ей уже исполнилось шестнадцать! Да и претендент завидный, это наш молодой кузен Шарль-Леопольд, лотарингский наследник.
— Как относится к этому ваша матушка?
— Вы знаете, какая она… Говорит, пускай себе таскают друг дружку за волосы сколько вздумается, только бы глаза не повыцарапали. По ее словам, все это не стоит выеденного яйца, пока Комон не попросил руки одной из них, чего никогда не произойдет. Меня же все это лишает покоя, и я старею буквально день ото дня.
Последние слова Элизабет мало грешили против истины. В свои сорок шесть лет бедная женщина выглядела лет на пятнадцать старше. От прежней пленительной блондинки, полной радости жизни, любимой подруги детства Сильви, не осталось ровно ничего. Конечно, выйдя замуж за Немура, она немало страдала, сначала от безразличия супруга, которого любила, потом от горя, вызванного гибелью друг за другом троих сыновей, наконец, от траура по самому мужу, погибшему от шпаги брата, которого она обожала. Две дочери — вот единственное, что у нее еще оставалось, но и они как будто старались огорчить ее еще больше.
— Встряхнитесь, милая, и позаботьтесь о себе. Я согласна с госпожой де Вандом, дочери выйдут замуж и угомонятся. А вам необходимо обрести прежнее спокойствие.
— Возможно, вы и правы… Итак, вы возвращаетесь ко двору! Вас это радует?
— Меня трогает внимание короля. Что до всего прочего…
— Вы думали о том, что рано или поздно снова повстречаетесь с Франсуа?
Сильви не ожидала услышать это имя, тем более не ожидала, что оно прозвучит так запросто. Сначала она побледнела, потом попыталась изобразить улыбку.
— Я постараюсь не обращать на него внимания…
— Ничего не получится. — Немного помолчав, госпожа де Немур проговорила: — Я сумела простить, Сильви. Вы должны последовать моему примеру.
— Вы так считаете? Возможно, вам это было проще, ведь он ваш брат, и вы так его любили!
Последовала резкая отповедь, которую не смогла смягчить даже вежливость тона, каким она была произнесена:
— Вы любили его еще сильнее! Будьте честны перед собственной совестью, милая, даже выйдя замуж за Фонсома, вы продолжали его любить, не так ли?
Сильви встала и смахнула со щеки слезинку. Она не ждала от Элизабет подобной проницательности. Последняя, не дождавшись от подруги ответа, продолжила:
— К тому же он в обоих случаях не собирался совершать убийство. Я хорошо знаю, что мой муж принудил его к дуэли, которой он хотел избежать. Что касается вашего мужа, то их поставили друг перед другом со шпагами наголо злодейка-судьба и эта проклятая гражданская война. Остается надеяться, что ваш сын не превратится в мстителя за проигранное дело отца.
— Никто в моем окружении не посмеет заронить ему в голову подобную мысль. Имя вашего брата у нас вообще не упоминается. Филипп верит, что его отец пал в разгар Фронды, вот и все.
— Сколько ему лет?
— Десять.
— Он приближается к возрасту, когда дети начинают докапываться до истины.
— Знаю. Рано или поздно он узнает, от чьей руки пал его отец. Что ж, тогда и задумаемся над этим.
Внезапно стихшие было вопли раздались снова. Госпожа де Немур снова разволновалась.
— Должно же это, наконец, прекратиться! — вскричала она. — Немедленно распоряжусь, чтобы обеих фурий отвели к монахам-капуцинам и оставили там до завтра, уж там им придется помалкивать.
Мечась по гостиной, несчастная мать комкала платок, но не предпринимала никаких других действий. У Сильви появилось подозрение, что она боится дочерей.
— Хотите, я с ними потолкую? — предложила она как можно мягче.
— Вы и вправду согласны? — спросила Элизабет с надеждой.
— Что может мне помешать? Но сначала я хочу выяснить, где сейчас находится этот Комон. Уж не предстоит ли им скорая встреча с ним?
— Он — маркиз Пи… Нет, мне этого никогда не произнести! В общем, его называют Пеглен. Что касается встречи, то о ней не может быть и речи, он командует первой ротой молодцов со странными штуковинами, они ни на минуту не отходят от короля. Вы увидите его в Сен-Жан-де-Люз.
Сильви догадалась, что речь идет о личной охране короля, вооруженной бердышами с закорючками на конце. Эти гвардейцы окружали короля в бою, а на церемониях выступали перед ним по двое.
— Как все это странно! — откликнулась она. — Пойду, приведу их в чувство.
— Вы без труда их найдете, они живут там, где жили в детстве мы с вами.
Сильви не пришлось полагаться на память, она сразу увидела стайку служанок и гувернанток, сбежавшихся к двери, из-за которой доносился невообразимый шум, две сестрицы вознамерились, как видно, переломать всю мебель.
При приближении Сильви любопытные попятились. Стоило ей открыть дверь — из нее чуть было не угодила чашка, брошенная сильной рукой. Чашка со звоном разбилась о стену коридора. Взору Сильви предстало невообразимое зрелище, среди осколков, в которые здесь превратилось все бьющееся, от цветочных ваз до ночных горшков, среди перевернутой мебели и вспоротых перин старательно душили одна другую две девицы. Они так раскраснелись от натуги, так растрепали друг другу волосы и так изорвали одежду, что их немудрено было испугаться. Ледяной голос Сильви стал для них освежающим душем.
— Вот это зрелище! Жаль, что ненаглядный Пеглен не может им полюбоваться. Интересно, что он подумает, когда ему обо всем расскажут?
Драчуньи немедленно вскочили — оказалось, что младшая одолела в схватке старшую, — и вытянулись перед нежданной гостьей. Испуг не мог служить им оправданием. Старшая, Мария-Жанна-Батиста, именуемая мадемуазель де Немур, и младшая, Мария-Жанна-Элизабет, именуемая мадемуазель Амалией, присели в небрежном реверансе и завопили в один голос, не успев отдышаться:
— Госпожа герцогиня де Фонсом! Вы с ним увидитесь?
— Без всякого сомнения, его величество предложил мне место фрейлины при новой королеве. Завтра утром я отбываю в Сен-Жан-де-Люз. Рассказ о ваших проказах очень позабавит двор, а также главное заинтересованное лицо.
Не слушая протесты, она принесла из соседней туалетной комнаты два зеркальца и протянула их девушкам:
— Полюбуйтесь на себя! И потрудитесь объяснить, каким образом собираетесь стать от тумаков красивее.
Схватка оставила в целости роскошные рыжие волосы старшей и белокурые локоны младшей, голубые глаза тоже не пострадали, зато лица у обеих донельзя раскраснелись. Один взгляд в зеркало оказался полезнее долгих уговоров, обе дружно разрыдались и стали умолять гостью ничего не рассказывать… она знает, кому!
— Ладно, обещаю. Но только из привязанности к вашей матушке, — ответила им Сильви, поднимая с пола и пряча игральные кости. — И при одном условии, обещайте мне, что это никогда больше не повторится. Принцесса и та не добьется любви мужчины, бросая кости. Гораздо лучше попытаться ему понравиться.
Оставив девушек одних, чтобы они, приводя себя в порядок, хорошенько поразмыслили над услышанным, Сильви вернулась к Элизабет. Та ждала ее в нетерпении.
— Шум прекратился. Неужели вы одержали победу?
— Как будто да. Надеюсь, теперь вы сможете насладиться покоем. Держите! Я лишила их вредной игрушки. — С этими словами госпожа де Фонсом вручила подруге кости. — Проследите, чтобы они не раздобыли им замену.
Госпожа де Немур прочувственно поблагодарила ее и проводила до дверей. Прежде чем проститься, она спросила: