— Боюсь, что ее отталкивает от меня моя защита свободного научного исследования в области религиозной мысли.
— Вы не должны уступать в этом пункте. Вы должны сохранить верность своим убеждениям и не идти на компромисс.
— Мой рассудок верен агностицизму, и однако я чувствую, что мне чего-то не хватает. Слушая звуки органа в старой деревенской церкви, я испытывал ощущения, каких мне никогда не приходилось испытывать во время занятий в лаборатории.
— Чувство, не более чем чувство, — сказал профессор, потирая подбородок. — Смутные наследственные инстинкты, вызванные к жизни возбуждением обонятельных и слуховых нервов.
— Может быть, может быть, — задумчиво ответил О'Бриен. — Но я, собственно, хотел поговорить с вами совсем о другом. Так как я собираюсь вступить в вашу семью, то ваша сестра и вы имеете право знать все, что касается моей карьеры. О своих надеждах на будущее я уже говорил с вами. Только одного пункта я не коснулся: я вдовец.
Профессор удивленно приподнял брови.
— Это действительно новость для меня, — сказал он.
— Я женился вскоре по прибытии в Австралию. Ее звали мисс Терстон. Я встретился с нею в обществе. Это был самый несчастный брак.
Какое-то тяжелое мучительное воспоминание, по-видимому, овладело им. Его выразительные черты исказились, его белые руки крепко сжали ручку кресла. Профессор отвернулся к окну.
— Вам лучше, конечно, судить об этом, — заметил он, — но по-моему вам нет надобности входить в детали.
— Вы имеете право знать все, вы и мисс Грэй. Это такой предмет, о котором мне было бы слишком тяжело говорить с ней. Бедная Дженни была прекрасная женщина, но была доступна лести и легко подпадала под влияние хитрых людей. Она была неверна мне, Грэй. Это тяжело говорить о покойной, но она была неверна мне. Она бежала в Ауклэнд с человеком, с которым была знакома до своего замужества. Корабль, на котором они ехали, пошел ко дну, и все пассажиры погибли.
— Это очень грустная история, О'Бриен, — сказал профессор, — но я все-таки не понимаю, какую связь она имеет с вашими видами на мою сестру.
— Я успокоил свою совесть, — сказал О'Бриен, вставая. — Я рассказал вам. Я не хотел, чтобы вы узнали об этой истории от кого-нибудь другого.
— Вы правы, О'Бриен. Вы поступили в высшей степени благородно и рассудительно. Но во всей истории вас не в чем упрекнуть, разве только в том, что вы поступили слишком опрометчиво, женившись на девушке, которую так мало знали.
О'Бриен схватился руками за голову.
— Бедная девушка! — воскликнул он. — Помоги мне, Боже! Я все еще люблю ее… Но я должен идти.
— Разве вы не позавтракаете с нами?
— Нет, профессор, я должен еще уложиться. Я уже простился с мисс Грэй. Через два месяца мы увидимся.
— Вы, вероятно, найдете меня уже женатым человеком.
— Женатым?
— Да, я думаю жениться.
— Мой дорогой профессор, поздравляю вас от всего моего сердца. Я совершенно не подозревал об этом. Но кто эта леди?
— Ее имя миссис О'Джеймс; она вдова, одной с вами национальности. Но вернемся к делу. Я бы очень хотел видеть корректуру вашей статьи о червеобразном отростке. Я мог бы сделать к ней несколько примечаний.
— Ваша помощь для меня в высшей степени ценна, — с энтузиазмом сказал О'Бриен, и собеседники прошли в переднюю. Оттуда профессор прошел в столовую, где за столом, сервированным для завтрака, уже сидела его сестра.
— Я вступаю в брак без церковного обряда, — сказал он, — очень советую и вам сделать то же.
Профессор Энсли Грэй был человек верный своему слову. Двухнедельная вакация в школе была благоприятным обстоятельством, которым грешно было бы не воспользоваться. Миссис О'Джеймс была сирота, у нее не было родственников и почти не было друзей. Не было никаких препятствий к немедленному заключению брака.