На вид ей было лет под пятьдесят, впрочем, север старит людей быстрее, так что, может, и меньше. Строгое неулыбчивое лицо женщины, которая в молодости могла быть привлекательной. Он попытался представить ее в молодости, но не смог. Есть такие лица – у них словно нет прошлого и не будет будущего: кажется, что они не меняются, что они и двадцать лет назад были такими, как сейчас, и через двадцать будут такими. От нее веяло чем-то настораживающим, отталкивающим – несколько надменные очертания губ, искривленных в брезгливой улыбке, холодные глаза. Она на всех так смотрит или только на него? Так выглядят функционерки, подвизавшиеся прежде на скромных должностях при райкомах и исполкомах, а теперь нашедшие себе разной (в зависимости от прежнего положения и нынешней хватки) теплоты местечки. Он назвал ее про себя мегерой, хотя и не мог понять, чем уж она вызвала у него такое ожесточение.
Он поднялся в свой номер на третий этаж, потом спустился вниз – перекусить в столовке, над дверями которой объемными буквами было начертано «ресторан». Уминая средних достоинств бифштекс с картошкой фри, он вспоминал фирменное блюдо в местной центральной столовой двадцатилетней давности: кусок поджаренной вареной колбасы с вареной картошкой, щедро политый томатным соусом. Прогресс был налицо.
Он взглянул на часы – время перевалило за шесть, все присутственные места уже закрыты, так что его работа начнется завтра. А сегодня он прогуляется и уляжется спать пораньше.
Прогулка по центральной улице (бывшему проспекту Ленина) быстро утомила его. К тому же августовскими вечерами ветер здесь пробирал до костей. Он погорячился, не взяв с собой куртки. Видимо, придется купить, сказал он себе, ускоряя шаг. Все тот же серый кирпич повсюду. Лишь на окраине особняки (он видел их, когда ехал из аэропорта) местных нуворишей в красном, как это принято, кирпиче. Он и сам мог бы причислить себя к нуворишам средней руки, но дом в ближайшем пригороде Петербурга построил довольно скромный – дерево. Не хотел быть похожим на этих толстосумов, у которых не хватало воображения даже на сумасшедшие деньги построить что-нибудь, способное привлечь взгляд.
Он вернулся в гостиницу в начале восьмого и с бутылкой пива уселся перед телевизором. Через полчаса его стал морить сон, и он, не выключая телевизора, перебрался на кровать, на которой благополучно проспал до утра. Сновидения на сей раз не посещали его, никакие предзнаменования, в которые он все равно не верил, не тревожили. Он проснулся утром свежим и полным сил – хоть какие-то достоинства у северного воздуха все же были.
Первый его визит – к директору местной АТС – был запланирован на утро. И у него были все основания полагать, что его примут, хотя он и явился без звонка, без предупреждения.
Секретарша поначалу пыталась было отфутболить его, но он был настойчив, вручил ей свою визитку и попросил передать шефу, укрывающемуся от навязчивых посетителей за тяжелыми и двойными дубовыми дверями, оставшихся с тех еще времен. Секретарша исчезла, через минуту появилась, пожимая плечами – я, мол, сделала, что вы меня вынудили, а там, как бог пошлет, то есть как начальство решит. Сергей смерил секретаршу взглядом гурмана-знатока – девица лет двадцати пяти, стройная, плоскогрудая, как и большинство северянок, но не без привлекательности. Интересно, спит с ней Витька или нет – ведь бабником в свое время был отчаянным. Витька – Виктор Федорович – появился в дверях еще через полминуты.
– Мать моя, неужели ты? – Он подошел к Сергею, протянул руку. Они похлопали друг друга по плечам – знак мужского расположения. – А я читаю твою визитку и ничего не понимаю. Какой такой Сергей? Какой такой Лебедев? Ё-моё, глазам не верю – двадцать? Сколько лет прошло?
Витька мало изменился – Сергей узнал бы его, встретив случайно на улице. Хотя, конечно, двадцать прошедших лет оставили на нем следы: он заматерел, нарастил жирок в талии, щеки стали, как у хомячка, несущего зерно в норку. Секретарша деликатно изображала отсутствие, делая вид, что внимательно изучает какую-то бумагу.
Они с Витькой были тогда корешами. Молодые инженеры – Витька чуть постарше, приехали по распределению на Север. Витька был родом откуда-то с Украины, да вот не вернулся на родину, осел на севере, а теперь, считай, за границей. О том, что его прежний дружок начальствует здесь, Сергей узнал еще в Питере. Узнал и обрадовался. И не только потому, что это значительно облегчало решение стоявших перед ним задач. Им было что вспомнить. Оба тогда холостые и неуемные, они здесь поначалу котировались у местных невест, которые, впрочем, скоро разобрались: на этих, пока не перебесятся, пока свое не возьмут, рассчитывать не приходится. Но многие из этих самых невест и без особых расчетов были готовы дать то, что от них требовалось, даже не получая никаких авансов. И Витька, и Сергей брали, пользовались вовсю. Лишь раз у Сергея случилась заминка. Скоротечная любовь растянулась месяца на три. Было это уже, наверно, за полгода до окончания его северного срока, и он ждал – никак не мог дождаться, когда скинет эту гору с плеч. Ее укоризненные взгляды, визиты к нему в общежитие, мучительные разговоры. Как же ее звали? Забыл. Забыл. У него даже сердце заныло от тех воспоминаний.
Они стали вспоминать свои выходки. Витька улыбался тем молодеческим шалостям с высоты своих сорока с гаком лет.
– Но я, как ты понимаешь, не только воспоминаниям с тобой приехал предаваться. Хотя и это дело тоже нужное и для организма приятное. У меня к тебе предложение. Деловое. Мы открываем у вас филиал нашей компании. Хотим осчастливить северян мобильной связью. Сам знаешь, сколько тут всяких согласований да бумаг потребуется. А ты, насколько я понимаю, вхож во все двери. Помоги – и мы тебя не забудем. И не обидим.
Последовала короткая пауза. Витька смотрел на него, прищурившись, словно оценивая, сколько он стоит.
– Я тебе не взятку предлагаю, а оплату услуг. – Сказал Сергей. Потом добавил: – И при этом понимаю, что услуги твои стоят немало.
«Что поделаешь, друзья, вполне обходившиеся друг без друга двадцать лет, наверно, не самые закадычные и услуги друг другу на халяву оказывать не будут. В особенности дорогостоящие услуги», – подумал про себя Сергей, видя, что приятель его молодости никак не может решиться.
Наконец Витька сказал:
– Нет проблем. Все твои дела решим. Давно нам пора иметь сотовую. Вопрос только вот в чем. Эти ваши дела не должны пойти в ущерб нашей фирме.
Сергей с облегчением вздохнул. До крутого виража в жизни Сергея оставалось еще два дня.
Они расположились не в гостиничном ресторане, а в уютном, маленьком – полуподпольном каком-то, обосновавшемся без всякой вывески на первом этаже жилого дома вблизи центральной площади. Дела они решили довольно быстро. Запросы Витьки были довольно скромными по питерским меркам. Может, по здешним, северным, кто-нибудь и сказал бы ему: «Ну, ты, парень губу раскатал», но Сергей торговаться не стал.
Настроившись с утра на ностальгическую волну, они не потеряли этого душевного расположения до вечера и, едва покончив с деловой частью, отправились в прошлое, где снова были хоть на час-другой молоды и беспечны. Впрочем, какой-то лихой беспечности было им и теперь не занимать – видимо это было написано на их лицах, потому что компания из двух скучающих девиц попыталась было усесться за их столик с игривой фразочкой: «Мужчины, прокатиться не хотите?» Они вежливо отказались от поездки, хотя девицы были вполне – видимо на севере спрос на их услуги не так высок, как в столицах, а потому они, несмотря на свои лет 25–27, еще не успели поистаскаться.
– Я смотрю, вы тут от нас, грешных, пытаетесь не отставать.
– Да уж стараемся, как можем. У нас и криминал свой, и коррупция своя да и девочки по вызову в любую из двух гостиниц. Только позови. – Витька улыбнулся. – Хотя, куда нам до вас! Был я тут в Москве в прошлом году – дым коромыслом.
Часов в одиннадцать после изрядных возлияний Витька запросился домой.
– Жене обещал, что не поздно приду, – извиняющимся тоном сказал он. И это Витька, когда-то записной гуляка, которому одна мысль о каком бы то ни было хомуте была хуже омута. А теперь, гляди ты: жене обещал. Ну да он и сам порастерял былое шалопайство. Он рассказал Витьке, что за все эти годы жене изменял полтора раза. Почему полтора? Потому что о первом она так никогда и не узнала, так что его можно считать неполноценным, половинным. Но зато второй… Наташки тогда еще не было, он позволил себе невинную шалость с молоденькой девицей, еще вчера старшекурсницей – устроилась в их отдел, видимо задницей взяла за сердце кого-то из начальства. Заодно и Сергея прихватила. Быстротечный вышел у них романец – какой-то доброхот позвонил Сергею домой и, не представившись, предложил его жене спросить у Сергея, где тот задерживается последние дни допоздна. И еще кое-чего добавил, чтобы сомнений не осталось.