– На вшивость нас проверить.
– В смысле?
– А в смысле, что машина могла завшиветь, – легонько хлопнул по рулю Максим. – «Жучка» подсадить могли. Или «маячка»…
Он не стал рассказывать Ожогину, о чем говорил с Фраером. Юра парень не болтливый, но вдруг сорвется с языка? Никто из посторонних не должен узнать, что Никиткин замахнулся на Лукомора. Криминальная война – это крайность, которую Одинцов, как начальник уголовного розыска, не должен был допустить. Собирай потом трупы по городу, да и по репутации будет нанесен удар. Еще и самому можно в переплет попасть, а пуля она, как известно, дура…
Не успел он зайти в свой кабинет, как появился Кустарев. Взгляд серьезный, важный, но при этом ему приходилось делать над собой усилие, чтобы сдержать ликующую улыбку. Верный признак, что в зубах у него сахарная кость…
– Что-то нарыл? – спросил Максим, включая чайник.
– Типа того. По делу Нефелина.
Максим выразительно повел бровью. Интересно, кто ставил ему задачу работать по этому делу? Что, если Никиткин уполномочил? На деньги Кустарев не поведется, тут без сомнений. Но у него есть отец, у которого своя строительная фирма. И у Фраера очень серьезные интересы в этой сфере. Может, у них с Александром Германовичем вась-вась? А может, напротив, конфликт интересов, который можно было сгладить за счет Кустарева-младшего… Чего только в жизни не бывает.
– Мужика нашел. Не поверите: он по соседству с Кацуровым живет…
– И что тут удивительного? – не понял Максим.
– Ну, Кацуров домой возвращался, а Лазарев, наоборот, уезжал. Вчера только из командировки вернулся. Он, когда со двора выезжал, обратил внимание на двоих мужчин. Один другому помогал подниматься. Он думал, что это пьяные какие-то. Тот, который поднялся, снова упал. То ли сам упал, то ли его ударили…
– Кто ударил?
– Тот, кто поднимал.
– В какое время это было?
– Ну, где-то в половине одиннадцатого. По времени в принципе сходится. И место то же самое.
– Лазарев? – уточнил Одинцов.
– Лазарев, – кивнул Кустарев.
– Он видел, как один мужчина ударил другого?
– Он не может сказать точно. Темно было, да и машина ехала. Но, кажется, какое-то резкое движение было…
– Может, Вербинский вернулся, чтобы Нефелина добить? Или Фомин…
– Зачем? Не было у них задачи добивать. Да и не принял бы Нефелин от него помощь…
– А он принял помощь?
– Ну, во всяком случае, не сопротивлялся. А он карате занимался. Спортивный мужик. И Вербинский говорит, что схлопотал от него.
– Говорит, – кивнул Максим.
– И еще он говорит, что Нефелина добить могли.
– Глаза у него были открыты. Ты помнишь его глаза? – Максим смотрел на Гришу, а обращался к самому себе.
– Так в том-то и дело. Он с открытыми глазами умер. Практически мгновенно. А Вербинского и Фомина уродами назвал. И тот это подтверждает, и другой… Они, конечно, могли договориться…
– Меня смущает не только это, – покачал головой Одинцов. – Есть еще один момент. Может, это показалось только мне. Удивление у него в глазах было. Так бывает, когда убивает свой в доску человек…
– Ну, врать не буду, – вздохнул Кустарев. – Мне так не показалось…
– А мне показалось. Может, всего лишь показалось… Ты вот говоришь, Нефелин помощь принял. А я скажу, что он мог принять помощь от знакомого. Поднялся и получил коварный удар в горло… Не от Вербинского получил и не от Фомина… Сам понимаешь, это только предположение.
– Ваше предположение, Максим Львович, – кивнул Гриша. – Ваше предположение, которое усиливает мою версию… Прав был Вербинский: кто-то добил Нефелина…
– И что нам теперь делать? Искать эту «черную кошку»?
– Ну, не знаю…
– А зачем ты Лазарева нашел? Кому это нужно? Тебе?
– Ну, и мне тоже. – Кустарев не стушевался под пытливым взглядом.
– А еще кому?
– Кате Лемешевой.
– Что-то я не совсем понимаю.
– Да тут ситуация, – усмехнулся Кустарев. – Из серии «нарочно не придумаешь». Лемешева любит Вербинского, а ее саму любит другой парень. Катя считает, что Вербинский не виноват, а отвергнутый Ромео хочет убедить ее в обратном. Он ко мне обратился, чтобы я ему в этом помог… Ну, я и помог, нашел свидетеля, на которого Вербинский теперь должен молиться. Весело будет, если он окажется невиновным. Ромео будет весело… А парень в принципе неплохой. Положительный и при деньгах. Такой в историю не впутается. А Вербинский впутался. И еще впутается… ну, если выйдет сухим из воды… Кате лучше с Ромео, чем с этим… Но если Вербинский не убивал, то Катя будет с ним… А он, возможно, не убивал…
– Предлагаешь найти «черную кошку»?
– Ну, это время, – пожал плечами Гриша. – Правда, истина дороже.
– Истина дороже, – кивнул Одинцов.
Были у него сомнения насчет Вербинского и Фомина, но рвать жилы из-за них не очень-то хотелось. Да и показатели портить нежелательно. Как-никак дело раскрыто, «палка» в графу раскрываемости уже на подходе. И совесть Максима мучить не должна. Если Фомин и Вербинский не убивали, назвать их совсем не виновными язык не повернется. Они напали на человека, жестоко избили его. И если не убили, то запросто могли это сделать. Парни они здоровые, удары у них убойные. Селезенку Нефелину порвали, два ребра сломали.
И все же, наверное, придется выводить расследование на новый виток. И свидетель нашелся, и Никиткин объявил о своих намерениях. Лукомора он хочет подставить под удар, доказательства его вины ищет. У Максима он понимания не нашел, но это не помешает ему обратиться к тому же Санькову. Или к начальнику следственного отдела при прокуратуре, или еще к кому-то. Нажмут на Баклажана, заставят оговорить Лукомора и переведут вора на казенный паек…
Лукомор еще та сволочь, но так и Фраер не лучше. Ни тому полную волю давать нельзя, ни другому, а раз так, то нужно сохранить существующий баланс сил…
Глава 10
Погибнуть от руки убийцы – не грех. Но хоронят невинно убиенного с нарушением церковных канонов – не на третий день…
Нефелина хоронили на девятый день. Городское кладбище, два метра в мерзлой земле, лакированный гроб, множество людей. Кто-то искренне скорбит, кто-то лишь делает лицо.
К вдове никаких претензий. Глядя на Елену Владиславовну, Максим ничуть не сомневался в искренности ее чувств. Она стояла неподвижно, прижимая к себе одиннадцатилетнего сына. В лице ни кровинки, глаза красные от слез.
Максим не находил удовольствия в мероприятиях подобного рода, но не упустил возможности побывать на похоронах потерпевшего. В случае с Нефелиным преступник мог прийти проводить свою жертву в последний путь.
Елена Владиславовна была убита горем, но из числа подозреваемых Максим ее не исключал. Кто его знает, вдруг супруги собирались разводиться, а жена не хотела терять мужнюю половину от совместно нажитого добра и заказала мужа… Бывает и такое…
А заказать мужа она могла своему любовнику, который, возможно, приходился другом семьи. Вдруг Нефелина действительно убил кто-то из своих?
Рядом с Еленой Владиславовной стояли ее мать, свекровь, другие близкие родственники покойного. Всем Нефелин был дорог, все по нему скорбят. Не увидел Максим среди родственников мужчину, с которым Елена Владиславовна могла состоять в интимной связи. Женщина она красивая, видная, а мужчины какие-то чахлые, приземленные.
Из ближнего окружения выделялись двое – высокая женщина в темной соболиной шубе и молодой мужчина в длинной дубленке с меховым воротником. Женщина полнотелая, некрасивая, но очень ухоженная, с модной, эффектной прической. Нефелиной было тридцать четыре года, и женщине в шубе что-то около того. И мужчина примерно того же возраста. Среднего роста, статный, осанистый, располагающей внешности. Правильные черты лица, взгляд печальный, но в глубине глаз угадывался полный штиль. Не трогала его смерть Нефелина. И женщина не очень-то скорбела по покойнику, хотя и сожалела о случившемся. Ей не столько было жаль самого Нефелина, сколько его жену.
Одинцов стоял у соседней могилы, наблюдая за церемонией. Никому не было до него никакого дела, и только мужчина в меховом пальто обратил внимание на Максима. Он не зыркал по сторонам, но изучающий взгляд со стороны уловил. Глянул на Одинцова, пытаясь угадать, кто он такой, и, похоже, угадал. Даже занервничал, но быстро взял себя в руки. И до тех пор пока Максим не ушел, больше ни разу на него не посмотрел. А ушел Одинцов, не дожидаясь окончания церемонии. Некогда ему, дела, дела.
* * *Управление Пенсионного фонда заканчивало работу ровно в пять. К этому времени Максим и подъехал к зданию. Очень ему хотелось посмотреть, как Елена Владиславовна возвращается домой – сама или кто-то подвозит. Не исключал он версии с любовником… И еще ему нужно было поговорить с вдовой.
Нефелина вышла из здания в пять минут шестого. Грустная, поникшая, походка вялая, неторопливая. Максим помнил ее с модной прической, в стильной норковой шубе, в сапогах на шпильке. А сейчас волосы убраны под шапочку, вместо шубы какое-то серое пальто, и сапоги отнюдь не вызывающие, на низком каблуке. После мужа у нее осталась машина, но домой она отправилась пешком.