– Ну как же, а вдруг ты предпочитаешь женщин? Сказать, как это называется?
– Я знаю, как это называется. Но почему вас это интересует?
– А вдруг ты начнешь приставать к моей жене?
– Это исключено, я не лесбиянка.
– А как мы можем это проверить?
Тереха не побоялся обнять Женю за талию, привлечь к себе. Что-то подсказывало ему, что девушка не посмеет его бросить – в прямом, разумеется, смысле этого слова.
– Не знаю, – пожала она плечами.
Все девушка прекрасно знала, поэтому и оставляла последнее слово за ним. Он чувствовал, что Женя позволит ему проверить, как она относится к мужчинам, – если, конечно, он проявит настойчивость.
– Тебе, наверное, надо принять душ? – рекомендательным тоном спросил он.
– Было бы неплохо…
– Пойдем, я покажу тебе, где у нас женский душ.
Тереха уже давно держал шефство над Домом спорта Промышленного округа. Сделал капитальный ремонт здания как изнутри, так и снаружи, установил в залах спортивный инвентарь, в подвале оборудовал сауну и небольшой бассейн для своих. Утром и днем здесь занимались дети, а после шестнадцати ноль-ноль Дом спорта закрывался, и Тереха становился здесь полным хозяином. Его бойцы тягали железо, молотили боксерские груши и друг друга. В основном здесь занимался мужской контингент, у них были и раздевалка большая, и душевая комната. Для женщин тоже имелась душевая комнатка, и находилась она на первом этаже, у запасного выхода. Нужно было сделать несколько поворотов по сумрачному коридору, чтобы туда попасть – непосвященный человек мог и заблудиться.
По пути в душ Женя зашла в раздевалку, забрала оттуда свои вещи.
– Еще у нас душевая в сауне есть, – сказал Тереха и мягко, покровительственно положил руку на плечо девушке.
– Сауна, наверное, холодная? – не отстраняясь, спросила она.
– Ну да, растапливать придется, – согласился Тереха. – Но и в душе не жарко…
– А горячая вода?
– Обижаешь. В нашей Греции есть все…
В душе, может, и не жарко, но отопление работает неплохо, и голышом там не замерзнешь. А ведь он собирался войти туда и раздеться, чтобы вплотную заняться Женей, чтобы взять над ней верх в эротическом поединке. И это случится, если она все поняла и оставит дверь открытой. А если не поняла и закроется, то надо будет искать другой случай…
Но девушка не стала закрывать дверь на защелку. Значит, она внутренне готова уступить ему. Значит, она не окажет ему сопротивления, чего он, признаться, боялся. Что ж, одной победкой сегодня будет больше…
Тереха выждал время, пока девушка разденется и смоет пот со своего тела, решительно взялся за ручку двери, открыл ее и зашел в душевую.
Женя стояла у окна. Стекло хоть и было закрашено белой краской, но все равно хорошо пропускало свет, и девушка, казалось, испускала притягательное сияние. Такое же притягательное, как и ее обнаженное мокрое тело.
Тереха закрыл за собой дверь на защелку, стал раздеваться. Женя старательно делала вид, что не замечает его.
Он уже совсем разделся, когда почувствовал, как поток студеного воздуха захолодил ноги. Похоже, кто-то открыл запасной вход, отсюда и сквозняк, проникший в душевую через щель между дверью и полом. Но это все мелочь по сравнению с тем, что предстояло Терехе. Женя доступна, шашки наголо, сейчас, сейчас…
Девушка не стала поворачиваться к нему лицом, но подалась к нему задом, когда он положил ей руки на бедра. Руками взялась за смеситель крана, забросила голову назад, выгнула спину, развела в стороны ноги. Уже разогрелась… Но все-таки Тереха не исключал подвоха. Вдруг она заманивает его в какую-то западню? Что, если в самый последний момент она возьмет его на прием или пяткой отобьет мужской интерес?
Поэтому он чувствовал себя альпинистом, взбирающимся на действующий вулкан. За веревку он не переживал – она была крепкой и натянута твердо; его пугала огненная лава, которая могла выплеснуться на голову. Но извержение случилось лишь после того, как он добрался до самого жерла и развел в нем бушующий огонь. Тело девушки со стоном содрогнулось, задрожало под натиском внутренних сил, и он, не в силах больше сдерживать себя, сам превратился в извергающийся вулкан. Хлынула лава, затряслась земля, но вскоре все стихло, и остался только шум дождя, банально, совсем не романтически льющегося на голову из душевой лейки.
– Если Мила узнает, убью, – наслаждаясь маленькой победой, незлобно пригрозил он.
– А на работу меня берете?
Кто о чем, а вшивый о бане. Видно, деньги девчонке нужны, подумал Тереха.
– Да, на полную ставку. И на вставку тоже…
– Ваша Мила ничего не узнает. Во всяком случае, от меня.
– И ты забудь, что было…
Он добился своего, и Женя ему больше была не нужна. А если вдруг затяжелеет, он оплатит ей аборт… Хотя, если наметится сын, пусть рожает. С такой мамкой сын будет настоящим мужчиной. Наверное…
– Уже забыла.
– Умница.
Тереха шлепнул девушку по ягодице и стал одеваться. Хлопчатобумажное кимоно и пот хорошо впитывает, и воду с мокрого тела в себя вберет, так что можно обойтись без полотенца.
Он оделся, в тапках на босу ногу вышел из душевой, но не сделал и нескольких шагов, как увидел бородатого человека в технической робе и резиновых сапогах. С плеча у него свисал моток проволоки для прочистки канализации, в одной руке он держал ящик с инструментом, а в другой – пистолет с глушителем…
2
Потапов любил смотреть на облака, особенно когда они были еще маленькие, темные и светлые вперемешку. Иногда эти облака составляли на небе такую композицию, что перед ней меркли знаменитые китайские узоры, которыми так любят баловать себя современные любители татуировки. У него не было чернильных наколок, если не считать эмблемы ВДВ на левом плече. Если бы Михаил и захотел сделать себе тату, то выбрал бы этот рисунок, что видел сейчас из окна. Это была небесная картина на морскую тему: бригантина со сломанными мачтами и спутанными парусами лежала на штормовой волне, а вокруг бушевал океан. И красиво, и дух захватывает…
– О чем задумался? – послышалось за спиной. – Или о ком?
Это был полковник Мухин, начальник управления. Леонид Сергеевич был еще подполковником, когда началась их совместная служба. Семь лет прошло с тех пор, а иногда кажется, что целая вечность.
– Да так, тихо вдруг стало, в окно глянул, – Михаил взглядом показал на него. – А там шумно.
– Чего шумно? Ни молний, ни грома. И дождя вроде не будет…
– Все равно небо шумит. Шторм вижу, корабль… Только не пойму, почему мачты сломаны. Штормит вокруг, а мы плывем. Плывем, плывем, с бандитами воюем, а их меньше не становится…
– Ну как же не становится? Раньше у первомайских сколько штыков было? Сотни две, не меньше, а сейчас если полсотни наберется, и то хорошо…
– Да, но Тереха остался, Архар, Барабас… Все на месте, все цветут и пахнут. Нехорошо пахнут… Как говорили римляне, труп врага хорошо пахнет, а этих никакая зараза не берет…
– Ты же знаешь, договор у них друг в друга не стрелять.
– Знаю, – кивнул Потапов.
Когда-то Тереха, Архар, Череп и Барабас были друзьями – не разлей вода, а потом кто в лес пошел, кто по дрова, единый пирог поделили на четыре куска, но при этом был заключен пакт о взаимном ненападении. Михаил тогда не верил в искренность этого договора, был почти уверен в том, что вскоре кто-то из этих ребят отправится в преисподнюю. Но прошло уже почти четыре года, а это соглашение до сих пор в силе.
– И болото их успокоилось, – продолжил Мухин.
– Чьими молитвами? – усмехнулся Потапов.
Им приходилось работать на износ, чтобы остановить волну криминального беспредела. И сейчас обстановка в городе напряженная. Первомайская братва вроде бы успокоилась, но участились разбойные нападения, грабежи, кражи, воду мутят залетные группировки, да и местная воровская община пришла в движение. А это все организованная преступность – и приходится операм дневать и ночевать на службе. Хорошо, у Михаила семьи не было, никто не пилил за бездушное отношение к личной жизни. Да и какая может быть семья, когда имеешь дело с отпетой уголовщиной. Всякое может случиться. Жена и дети – это самое уязвимое место, поэтому тем же законным ворам их закон не позволяет жениться.
– На то мы и молимся, чтобы болото не булькало, – кивнул Мухин. – И по штормовому морю ходим… со сломанными мачтами. Только мачту нам не бандиты ломают, а свои же… А-а, что тут говорить!
Это была больная тема и для него, и для всех, кто служил под его началом. Недолго осталось РУБОПу – в Москве уже закон готовится, скоро региональные управления будут расформированы, часть личного состава уволят, а кому повезет, из тех сформируют малочисленные оперативно-розыскные бюро, которые к тому же передадут в подчинение местным УВД. Прощай, независимость, прощай, большие штаты… Как загубили президентский указ по борьбе с бандитизмом, так и РУБОП станет жертвой организованной преступности. Но это когда будет, а пока есть возможность, нужно служить.