О бейсболе. Рон Свобода – аутфилдер , а Том Сивер – питчер . Рон Сивер – имя, безусловно, вымышленное, но вам, возможно,
небесполезно будет знать, что он болеет за «Метс».
– Спасибо, – сказал Волмер. – Разумеется, Ирвин сразу догадался, что имя вымышленное, но больные часто не называют своих настоящих имен при
первом посещении. Однако пять дней спустя, утром в субботу, он пришел снова. И потом еще раз, в воскресенье. Но он не только не признался, как
его зовут на самом деле, но и не пожелал ни о чем рассказывать, кроме того, что его мучило. Ему все время казалось, что у него руки в крови.
Невидимая для окружающих кровь время от времени выступает у него на руках, и ему приходится отмываться. В первый раз это случилось десять – нет,
двенадцать дней назад, посреди ночи, и он встал и пошел в ванную. С тех пор это повторялось довольно часто, как днем, так и ночью, но, как
правило, когда он был один. По словам медсестры из клиники, это синдром леди Макбет. Пациент утверждает, что даже не подозревает о возможной
причине, послужившей толчком для заболевания, но Ирвин убежден, что он врет.
Он развел руками.
– Вот такой у него кризис. Ирвин считает, что случай тяжелый; если не принять меры, то возможен самый плачевный исход. Однако им никак не
удается пробиться сквозь его защитный барьер. Одна из коллег Ирвина, замечательный врач психоаналитик, которой удавалось выводить больных даже
из полного ступора, проведя с ним позавчера, в воскресенье, два часа, заявила этому Сиверу, что он только зря тратит свое и ее время. Она
добавила, что может предложить ему на выбор одно из двух: либо он отправляется к хирургу, который ампутирует ему обе руки, либо обращается к
сыщику, например, к Ниро Вулфу, и попробует поговорить с ним. И знаете, что он ответил? Он сказал: «Да, я так и сделаю. Я пойду к Ниро Вулфу».
Я взметнул брови.
– А ведь он уже пытался, – сказал я. – Значит, это и был Рон Сивер. Он звонил вчера днем, около полудня, и сказал, что хотел бы прийти и
уплатить сотню долларов в час за то, чтобы задавать Ниро Вулфу вопросы. Имя свое он назвать отказался, но и про кровавые руки не упоминал. Ясное
дело, я решил, что он чокнутый, и отказал ему.
Волмер кивнул.
– Потом он позвонил Ирвину, а Ирвин перезвонил мне. – Он обратился к Вулфу: – Конечно, сотня долларов в час для вас ничто, но я пришел, чтобы
просить помочь своему другу. Вы сказали: то, что хотите знать сами, вы знаете наверняка. Так вот, доктор Остроу считает, что у этого человека
руки и впрямь могли быть в крови. Он хотел бы знать, можно ли ему помочь. И я, признаться, тоже. Мне тоже, как и большинству врачей, приходилось
иметь дело с душевнобольными, но такое для меня в новинку.
Вулф посмотрел на стенные часы. Было без двадцати семь.
– Вы поужинаете вместе с нами? Икра алозы по креольски. Только вместо репчатого лука Фриц добавляет лук шалот и обходится без кайенского перца.
Запивать будем шабли, а не шерри.
Волмер улыбнулся во весь рот.
– Зная, как редко вы оказываете кому либо подобную честь, я весьма признателен. Но, поскольку вы делаете это только в знак сочувствия…
– Я никогда не сочувствую.
– Ха. Вы считаете, что я ем то, что Джонсон описывал Босуэллу : «Неправильно убито, ужасно приготовлено, кошмарно заправлено и чудовищно
подано», и жалеете меня. Спасибо, но у меня еще остались дела до ужина. Если бы я мог зайти завтра и привести этого человека…
Вулф скорчил гримасу.
– Только не к ужину. Надеюсь, он завтра обратится к доктору Остроу или хотя бы позвонит ему.