А вот каково оно было, думал он, собственноушно слышать, как Кэти Берберян читает фрагменты «Улисса»? Жаль, что она не записала всю книгу. Но зато, порадовался он, у нас есть Линда Фокс.
Его магнитофон всё ещё был включён, всё ещё записывал.
– Сейчас я скажу стобуквенное громовое слово, – сказал Херб Ашер. Стрелки вольтметра послушно качнулись. – Начинаю. – Ашер набрал побольше воздуха. – Вот стобуквеннное громовое слово из «Поминок по Финнегану». Я забыл, как оно устроено. – Он взял с книжной полки кассету «Поминок по Финнегану». – Поэтому я не стану произносить его по памяти, – сказал он и поставил кассету. – Это, – говорил он, перематывая её на первую страницу текста, – самое длинное слово английского языка. Это звук, возникший при изначальном расколе Космоса, когда одна его часть отпала в кромешный мрак и зло. А до того, как отметил Джойс, у нас был райский сад. Джойс…
Но тут забалабонило радио. Доставщик продовольствия говорил, чтобы он приготовился принять очередной груз. «Не спите?» – спросило радио. С надеждой в голосе.
Общение с другим человеком. Херб Ашер зябко поёжился. Ох, Господи, думал он, дрожа всем телом. Нет, не надо.
Пожалуйста, не надо.
ГЛАВА 2
Каждый прилетевший начинает с того, что вскрывает мою крышу, вздохнул Херб Ашер. Доставщик продовольствия, самый важный изо всех доставщиков, вскрыл потолочный шлюз купола и уже спускался по лестнице.
– Доставка продовольственного пайка, – пробубнил динамик его скафандра. – Запускайте процедуру герметизации.
– Процедура герметизация запущена, – откликнулся Ашер.
– Наденьте шлем, – скомандовал доставщик.
– Обойдусь, – отмахнулся Ашер, и пальцем не пошевеливший, чтобы взять со стойки шлем; он знал, что потеря воздуха через шлюз будет быстро компенсирована, об этом позаботится усовершенствованная им система поддува.
Надсадно заверещал предупредительный зуммер.
– Да наденьте же шлем! – рявкнул доставщик. Зуммер перестал голосить, давление вернулось к норме. Доставщик недовольно поморщился, снял шлем и начал разгружать привезённый контейнер.
– Люди – народ выносливый, – констатировал Ашер и тоже взялся за разгрузку.
– Вы тут всё попеределали, – сказал доставщик. Подобно всем пилотам, обслуживающим купола, он был крепко скроен и работал на удивление быстро. Мотаться на грузовом челноке между базовыми кораблями и куполами планетки CY30 II было занятием не только утомительным, но и небезопасным; он это знал, и Ашер тоже это знал. Сидеть в куполе мог кто угодно, работать снаружи могли очень немногие.
– Можно я у вас немного посижу? – спросил доставщик, когда все коробки были выгружены.
– Мне нечем угостить вас, кроме чашки каффа.
– Сойдёт. Я не пил настоящего кофе с того самого дня, как попал сюда. А это было задолго до того, как сюда попали вы, – сказал доставщик, направляясь к сегменту купола, отведённому под пищеблок.
Они сидели за столиком напротив друг друга и пили кафф. За стенкой купола бушевала метановая метель, но всё равно внутри было тепло и уютно. Лицо доставщика покрылось капельками пота; судя по всему, установленная Ашером температура казалась ему слишком высокой.
– Вот вы, Ашер, – сказал доставщик, – вы ведь просто валяетесь на своей койке, а вся техника работает на автомате, верно?
– У меня достаточно дел.
– Иногда я начинаю думать, что вся ваша купольная братия… – Доставщик на секунду смолк. – Ашер, а вы знаете женщину из соседнего купола?
– Весьма приблизительно, – пожал плечами Ашер. – Раз в месяц или чуть чаще моя техника передаёт ей блок информации. Она эту информацию записывает, преобразовывает и передаёт куда-то дальше. Я так думаю. В общем-то, я ничего толком…
– Она больна, – оборвал его доставщик.
– Больна? – поразился Ашер. – Последний раз, когда мы связывались, она выглядела вполне нормально. Мы с ней говорили по видео. Она ещё сказала что-то насчёт заморочек с дисплеями, что-то там плохо читалось.
– Она умирает, – сказал доставщик и отхлебнул каффа.
Это слово испугало Ашера, вогнало его в холодную дрожь. Он попробовал зримо представить себе соседку, но добился лишь того, что перед глазами поплыли какие-то странные образы, сопровождавшиеся слащавой музыкой. Диковатое месиво, подумал он; обрывки сцен и мелодий, подобные обрывкам истлевшего савана, между которых проглядывают белые кости. А эта женщина, она была миниатюрная и с тёмными волосами, это уж точно. Только как же её звали?
– Что-то голова совсем не думает, – пожаловался Ашер и приложил ладони к вискам, стараясь себя успокоить. Затем он встал, подошёл к главному пульту и постучал по клавиатуре; на дисплее высветилось имя соседки. Райбис Ромми. – Умирает? – спросил он. – От чего? О чём вы, собственно, говорите?
– Рассеянный склероз.
– От этого не умирают. Не такое теперь время.
– Это на Земле не умирают, а здесь очень даже.
– Вот же мать твою. – Херб Ашер снова сел, его руки тряслись. – А как далеко зашла болезнь?
– Да не то чтобы очень далеко. – Доставщик пристально смотрел на Ашера. – А что это с вами?
– Не знаю. Нервы шалят. Каффа, наверное, перепил.
– Пару месяцев назад она рассказала мне, что когда-то давно у неё была… как это там называется? Аневризма. В левом глазу, в результате чего этот глаз утратил центральное зрение. Врачи подозревали, что это может быть началом рассеянного склероза. А сегодня я тоже говорил с ней, и она пожаловалась на оптический неврит, который…
– А были эти симптомы введены в MED? – вмешался Ашер.
– Ну да, всё подходит. Аневризма с последующей ремиссией, а затем новые неприятности с глазами, всё вокруг двоится и расплывается… И человек становится таким, очень дёрганым.
– У меня тут было на секунду странное, совершенно дикое ощущение, – несмело признался Ашер. – Теперь-то оно прошло. Мне казалось, что всё, что тут происходит, уже однажды происходило.
– Вы бы зашли к ней как-нибудь да поговорили, – сказал доставщик. – Вам бы это тоже пошло на пользу, хоть встали бы с койки, ноги бы размяли.
– Не надо мною командовать, – ощетинился Ашер, – не за этим я сбежал сюда из Солнечной системы. Я не рассказывал вам, к чему принуждала меня моя вторая жена? Я должен был подавать ей завтрак в постель, я должен был…
– Когда я пришёл к ней со своим контейнером, она плакала.
Ашер встал, постучал по клавиатуре, а затем прочитал на дисплее ответ.
– При рассеянном склерозе вероятность благополучного исхода от тридцати до сорока процентов.
– Только не в здешних условиях, – терпеливо объяснил доставщик. – Здесь MED для неё недоступен. Я посоветовал ей, чтобы попросилась вернуться домой, даже потребовала. Я на её месте так бы и сделал, ни секунды не раздумывая. А она почему-то отказывается.
– Крыша у неё съехала, – сказал Ашер.
– Вот уж точно, съехала вместе с карнизом. Да здесь и вообще все свихнутые.
– Мне уже это говорили, и не далее как сегодня.
– Если вам ещё нужны какие-нибудь доказательства, взгляните на эту женщину. Срази вас какая-нибудь опасная болезнь, разве не стали бы вы проситься домой?
– В общем-то считалось, что мы никогда не оставим своих куполов. Более того, есть даже закон, запрещающий нам вернуться на Землю. Нет, – поправился он, – не совсем запрещающий, для больных сделано исключение. Однако наша работа…
– Ну да, кто бы сомневался – то, что вы здесь записываете, до крайности важно. Ну скажем, песенки Линды Фокс. А кто вам такое сказал?
– Да какой-то клем, – пожал плечами Ашер. – Клем пришёл сюда и сказал, что я сошёл с ума, а теперь вы спускаетесь по лестнице и говорите мне то же самое. Меня диагностировал консилиум клемов и доставщиков продовольствия. А вот вы, вы слышите эти слюнявые скрипочки или не слышите? Эта музыка везде, в каждой щёлке моего купола. Я не могу понять, откуда она идёт, и готов от этого свихнуться. Хорошо, будем считать, что я уже свихнулся, так чем же тогда смогу я помочь миссис Ромми? А ведь вы просили меня об этом. Я и сам весь издёрганный и свихнутый, какой от меня толк.