— Ко-ко-королев-ва Алф-ф-фея…
— Ко-ко-ко, — передразнила я секретаря, яростно вращая глазами, хотя ужасно хотелось рассмеяться… злобно. Но справилась со своим весельем, утопив его в море негодования. — Я что, королева курятника, по-вашему?! — Парень бледной тенью скрылся за дверью от греха подальше. — Господин фон Вальдек, — перевела я свой гневный взор на розовеющего ректора, который вцепился в край стола, как в спасательный круг, — почему меня не встретили в университете, как полагается по протоколу? Я не такой высокий гость для вас? — наседала я на него. — Где пурпурная ковровая дорожка?! Где оркестр?! Где девушки в национальных костюмах?! Где церемониальный штрудель?!
— Мы не знали… — стал дрожащим голосом оправдываться хозяин кабинета.
— Не знали? Какое мне до этого дело?! Надо было договориться с герцогом Олмарком, чтобы вам немедленно сообщили о моем возвращении!
Ректор сидел в своем кресле теперь уже совсем красный, и его тихо потряхивало. Я решила, что хватит ломать комедию, выпустила воздух, приветливо улыбнулась ему и скромно опустилась в кресло для посетителей.
— Вы меня теперь такой представляете, господин Вальдек, да? — совершенно нормальным голосом осведомилась студентка Петра.
— Алфея… — выдохнул ректор, — вы меня…
— Простите, но меня вынудил так себя вести тот, с позволения сказать, портрет, которым вы украсили холл. Скажите, пожалуйста, кто автор этого шедевра? Нет, мстить я ему не буду, просто в глаза посмотрю… — Ага, посмотрю и, может быть, на месте их оставлю. Смотря по настроению. — Наверное, уже весь университет порадовался за меня.
— Его сейчас снимут, — обреченно согласился со мной ректор. — Я хотел как лучше. Простите, леди Алфея.
Он вызвал секретаря и отдал ему распоряжение немедленно убрать из холла злосчастный портрет.
— Господин Вальдек, я вам благодарна за все… ну, кроме этого живописного убожества. Я так счастлива, что абсолютно не хочется злиться… долго по крайней мере. Извините меня за маленькое представление. Я ведь совсем не изменилась, и нынешний мой титул — вынужденная плата за жизнь… Пожалуйста, относитесь ко мне как к простой студентке. Как и раньше…
Я так разговаривала с ректором только на правах почти родственницы. Господин фон Вальдек был близким другом отца и знал меня, что называется, с колыбели.
— Хорошо, госпожа Олмарк… э-э-э Леманская, — улыбнулся ректор, но как-то очень грустно. — Я рад, что вы остались прежней… Мы просто не знали, как нам теперь поступать…
— Мне кажется, что мое прежнее положение позволило сделать определенные выводы на этот счет. Но я думаю: недопонимания больше не будет? — уставилась я ректору в глаза. Он недоуменно поморгал, но головой кивнул. А у меня в душе поселились некоторые сомнения, но я не решилась их высказывать. — Вот и замечательно. Да, господин Сарториус просил передать, что завтра он к вам зайдет обсудить условия сотрудничества.
Я уже собиралась покинуть кабинет, но он задержал меня.
— Петра, у меня к вам есть одна просьба…
Господин Вальдек был явно смущен. Уж если он назвал меня Петрой, то ждать можно было чего угодно, вплоть до просьбы стать его крестной матерью. Я смотрела на него внимательно, боясь пропустить даже намек на эмоцию, но он попытался избежать моего прямого взгляда, что-то ища на своем столе.
— Вы, конечно, можете отказаться…
Хорошо… Вы меня заинтриговали, дядюшка Генрих.
Каким-то седьмым чувством я поняла, что просьба ректора отнюдь не банальна, что тут кроется какая-то тайна. А тайны меня притягивают, как мух липучки.
— Я слушаю вас…
— Вы… ведь имели дело с призраком? — осторожно поинтересовался Вальдек.
О-о-о! Даже не знаю, как реагировать на такой поворот дела. Радоваться или кричать: «Нет, нет и еще раз нет!» — и бежать из кабинета вон? Что, Петенька, быстро люди обрастают легендами? Каково быть специалистом по общению с нежитью?
— Было такое, — так же осторожно ответила, с недоверием косясь на ректора.
Он пожевал губами, что-то обдумывая, и выдал следующую порцию информации:
— А о призраке университета слышали?
Кто же из студентов не слышал историю о несчастном аспиранте, покончившем жизнь самоубийством из-за неразделенной любви лет этак двести назад. Несчастный малый выпрыгнул из башни здания, украсив собой булыжную мостовую. А спустя время фантом аспиранта стал являться припозднившимся студентам и преподавателям в темных коридорах университета, наводя на них страх и ужас. Но призрака уже давно никто не видел и не слышал. Так что в настоящее время многие задавались вопросом: «А, собственно, был ли мальчик?»
— Кое-что… — не стала я отнекиваться. — А-а-а что с ним?
— Буянит… — виновато буркнул ректор.
— ??? Что, простите?
Вот только буянящих призраков мне для полного счастья и не хватает! Без них моя жизнь скучная и пресная! Да и Вольф вряд ли одобрит очередное знакомство с потусторонней сущностью. Если только мы не будем знакомиться с призраком вместе.
— Мы его заперли… в одной из башен, а он ее разрушить грозится.
— И-и-и что ему надо? — почти проблеяла я.
— Не знаем, — тяжело вздохнул ректор и пристально посмотрел мне в глаза. — Он не говорит. Только требует, чтобы пришла внучка! А какая у него может быть внучка, когда он погиб неженатым? Даже если и были у этого парня незаконнорожденные дети, то где их сейчас искать?
— Любая девушка чья-нибудь внучка, — стала я размышлять вслух. — А кто с призраком переговоры вел?
— Я… Магистр древней магии Хронус.
— А женщины?
— Нет. Специалистов по призракам сейчас почти не осталось. А уж специалисток…
— Мне надо посоветоваться с… э-э-э… учителем. — Почему-то язык не повернулся сказать: «С мужем».
Как любитель всяких тайн и загадок, Вольф должен согласиться на новое знакомство с привидением. Ведь сидит опять, формулы выводит как раз на эту тему. И, кроме того, будет кому меня снова спасать в случае чего.
— Конечно, посоветуйтесь, — обреченно вздохнул ректор и потер глаза пальцами. — Посоветуйтесь… Боги, как я устал…
— Я помогу, господин ректор. Мы поможем, — заверила я его и покинула кабинет.
Почему я так уверена, что мы с Вольфом сможем помочь с разошедшимся призраком? Хлор его знает, но предчувствие чего-то нужного, даже важного, не позволяло мыслям о моем первом, трагическом, контакте с этими сущностями взять верх.
Я в задумчивости добрела до нужной аудитории и заглянула в щелку двери. Лектор по старинке что-то самозабвенно писал на доске, не обращая внимания на то, что делают студенты. Решила не врываться в аудиторию и не оправдываться ректором, а тихонечко телепортироваться на какое-нибудь свободное и безопасное место. На заднем ряду отыскала подходящую парту и прошептала формулу МГТ. Переместилась вполне успешно, если не считать того, что чуть не свалилась со скамьи. На Вольфа я прицелилась в прошлый раз удачнее. Достала тетрадь и ручку, приготовившись записывать, но лектор в это время как раз дошел до самого низа и, опустив вторую доску впереди уже исписанной, принялся так же стремительно заполнять ее формулами. В это время кто-то из зазевавшихся студенток возмущенно произнес.
— Господин доцент, вы уже спустили, а я еще не кончила!
После стресса с портретом это был, надо сказать, замечательный способ восстановить душевное равновесие. Ибо студенческая аудитория разразилась таким хохотом, что даже задрожали стекла в окнах, угрожая рассыпаться.
— Кто не успел, — обернулся к нам невозмутимый преподаватель, — после лекции еще раз поднимет и… кончит в индивидуальном порядке.
Дальше записывать лекцию уже ни у кого не было сил. Лично я ничком лежала на парте и тихо стонала…
Здравствуй, родной университет!
На следующее утро, оставив Лизетту нежиться под ласковым осенним солнцем на берегу лагуны, мы с Вольфом бодро направились в университет. Я с опаской входила в холл, боясь снова лицезреть портрет королевы Темсарской. Вот мучили меня сомнения в том, что не отступит просто так наш ректор от своей задумки, невзирая на мой бурный протест. Но нет, сегодня портрета не было. Зато была мемориальная табличка в золоченой рамке.