— Да, Валера, — ответил гость, — Полина Федосеевна дома?
— Отвар делает лечебный, — степенно объявил мальчишка, — проходите в дом, дядя Федя.
— Заболел кто или впрок колдует? — Мужчина в погонах старшего прапорщика затворил за собой калитку.
— Джина захворала, — мальчуган кивнул на лежащую возле будки собаку, — но бабушка её к обеду вылечит. Надо только отвар для заговора изготовить.
— Если Полина Федосеевна так сказала, значит, точно вылечит, — согласился гость, проходя к дому по расчищенной в снегу тропинке, — а что с забором у вас приключилось? — Он указал на свежую дыру в дощатом заборе, снег возле которой был усыпан щепой и утоптан следами копыт. — Скотина бесилась?
— Угу, — насупился мальчишка, — бычок ночью сбежал. Надо бы поискать в лесу, пока не сгинул, да бабушка не разрешает. — Маленький хозяин по-взрослому вздохнул: — А забор я поправлю сегодня, вот только с машиной закончу… — Он вновь принялся орудовать лопатой.
Старая женщина улыбнулась, глядя на внука. Работящий мужик растёт, настоящий глава семьи. У такого хозяйство всегда в порядке будет. Жаль, дед помер рано и не видит внука. Мальчонка весь в него пошёл. Она направилась к двери встречать гостя. Что-то рановато Федька заявился. По времени выходит, что на службе он должен быть сейчас, не иначе тоже захворал. Знахарка нахмурилась.
Недобрые времена настали в округе после того метеоритного дождя. Деревню в то утро не иначе чудом в щепки не разнесло, только пару крыш пробило, да огороды перепахало подчистую. Хорошо хоть, не зацепило никого. Но с дождём этим космическим ничего не закончилось. Невидимое зло поселилось в тайге с тех пор, и старая знахарка чувствовала, как с каждым месяцем оно набирает силу, будто готовя что-то зловещее. Но никто не желал обращать внимания на её слова, не принимая всерьёз древнюю старуху не от мира сего с её столь же древними суевериями. Нынче все образованные, все умные, всё вокруг наукой меряют… Она печально покачала головой. А что наука-то? Сперва понаехало учёных мужей несколько дюжин, прям как ото всюду набежали! И из Москвы, и из Ленинграда, и делегация какая-то научная не то из Франции, не то из Америки, все бродили по битой тайге, приборами разными по сторонам водили, воронки от метеоритов раскапывали, всю деревню перекопали почище тех метеоритов… Поковырялись месяц, не нашли ничего, да и подались восвояси. Один только московский академик раз в квартал заглядывает в воинскую часть, где Федька служит, камни эти космические забирает, что солдатикам приказано по воронкам копать. Вот тебе и вся наука. Не обнаружили их пробирки и всякие компьютеры «никаких находок, представляющих интерес». Так сказал один профессор. Во как завернул. И зло тихое, что с той поры в тайге растёт, тоже не обнаружили. Но она, Полина, его чувствует. С каждым днём злобное безмолвное шипение всё громче делается, всё настойчивее. И, видать, силы своей чёрной набрало оно уже достаточно, раз дела недобрые твориться стали. Зверьё в тайге на охотников нападает, уже трёх человек нашли разодранными в клочья. Собаки и скотина бесятся и в лес убегают, гады в округе появились невиданные, вчера её укусила какая-то мелкая, словно ноготь, синяя нечисть, мерзости такой в этих краях отродясь не водилось…
А пару дней назад и люди пропадать начали. Просто уходят ночью в тайгу, молча, тайком. Просыпается семья утром, а человека-то и нету. Лишь следы к лесу тянутся. И уходят налегке совсем, прямо как старый Петрович после того, как кагэбэшники у него тот камень отняли, что он из тайги притащил. Едва учёные-то прознали про камень, что вечно горячий, но снег не топит, так и забрали и его, и старика в город вместе с собакой. Вертолёт специальный прилетал за ними. Неделю изучали старика, а потом привезли обратно, но камень ему так и не вернули. Петрович тогда сильно сдал и поник, прямо на глазах совсем поплохел, словно отняли у него что-то очень дорогое и родное. И Черныш две ночи подряд выл, словно проклятый. А третьего дня спозаранку оба они и ушли. С тех пор ни слуху о них и ни духу, народ решил, что помирать старики в тайгу подались, видать, час свой назначенный смекнули. Она тогда ещё почувствовала что-то странное и неладное, да только злом по весне ещё не пахло так сильно, как сейчас. Видать, теперь нечисть эта совсем других размеров стала… Шестеро деревенских уже в тайгу ушли, все под утро, в самый сонный час, словно хоронились от своих домашних. И участковый тут не поможет — нынче поутру он тоже сгинул.
— Полина Федосеевна, разрешите войти? — раздался за дверью Федькин голос.
— Входи, Феденька, отчего ж не войти-то, — ответила старая знахарка, — не заперто у меня.
Прапорщик вошёл в избу и, вглядываясь в царящий вокруг полумрак после яркого дневного света, поздоровался, стягивая с головы армейскую ушанку.
— Ты сапоги не снимай, — велела старушка, — так проходи. Мне всё равно прибираться, как варево подоспеет. — Она усадила гостя на стул. — Ну, рассказывай, с чем пришёл. Аль захворал чем? Постой… — знахарка внимательно посмотрела на гостя, жестом прерывая его ответ, — чую я… — Старая женщина закрыла глаза, будто прислушиваясь, и протянула к прапорщику руки, замирая.
Спустя несколько секунд она открыла глаза:
— Гадость эта жёлтая, нечистая, на животе у тебя! — уверенно заявила она. — Давно ты её на себе нашёл?
— С-сегодня утром, — занервничал прапорщик, — на службу встал, пошёл умыться, гляжу в зеркало в ванной, а она, значит, на животе у меня… — его едва заметно передёрнуло, — я было подумал сперва, что вымазался где. Водою помыл, а она не проходит, зараза! Тогда я в батальон побежал, и первым делом в санчасть. Начмед у нас пацан молодой, но толковый, и всё на эту жёлтую сыпь рычит, уж полгода подозревает её в чём-то. И то сказать, как батальон наш весной получил приказ метеориты эти копать, так все бойцы с жёлтыми пузами и ходят. Отправляли их в госпиталь окружной, да тамошние медики сказали, что сыпь безвредна, мол, реакция это аллергическая на местный климат и пищу. У нас же сплошь киргизы да туркмены служат. Только начмед всё паниковал, вечно анализы какие-то устраивал солдатам, метеориты эти всякими кислотами поливал. Посмеивались над ним, чего тут скажешь. Да вот только потом начальник склада, где собранные камни хранились, в тайгу ушёл. Ровно как Петрович тогда или как наши сейчас уходят. Так и не нашли его. А через неделю бойцы пропадать начали, прямо как наши, деревенские, что теперь в лес уходят. И никого не найти. Посылали поисковые группы, так одну из них зверьё так подрало, что пришлось везти в госпиталь. А вторая как ушла на поиски, так теперь их самих впору искать. Из города приезжала комиссия, проводила расследование, комбату тюрьмой грозили, из офицеров всю душу вытряхнули, да так ничего и не решили. А что тут решишь? У нас в подсобном хозяйстве ни одной животины не осталось, даже кошки в лес ушли. Комиссия объявила, что в тайге эпидемия бешенства, и уехала восвояси. Начмед всё спорил, доказывал, говорил, что сыпь жёлтая появилась из-за камней — это симптом. Приехали врачи из окружного госпиталя, провели медицинскую проверку, ничего не нашли и уехали. Влепили начмеду строгий выговор с занесением, за распространение паники, да пообещали вообще за Полярный круг перевести. Комбата и замполита временно отстранили от должности, но не заменили, слухи ходят, что не на кого менять, в стране чёрт-те что творится, вот и в армии бардак. А у нас в стройбате и без того порядку-то много не бывало… Так и командуют оба до сих пор, словно и не было ничего. На том и закончилось всё, только бойцы пропадают, да животы желтеют.
Прапорщик замолчал, переводя дух. Он смахнул со лба нервную испарину и продолжил:
— У нас в батальоне начальниками складов служат двое мужиков из окрестных посёлков, Койю и Тома. Так вот, вчера они рассказывали, что у них тоже люди пропадают. И не только у них, в Томе и в Койю, вроде в Поромесе тоже исчезают. И всюду одно и то же: встаёт человек перед рассветом, да и уходит себе неслышно в тайгу. Вот я сегодня и струхнул, когда сыпь эту у себя на пузе увидел. Тут же к начмеду и побежал… — Фёдор тоскливо вздохнул и боязливо поёжился, — только вот нет у нас больше начмеда. Не вышел с утра на службу. И в общежитии его нет. Вроде кто-то из наряда по КПП видел, как он под утро стоял недалеко от ворот и от тайги взгляда не отрывал. Тут уж я испугался не на шутку, и сразу к вам, Полина Федосеевна. Помогите, бога ради, я уж в долгу не останусь! И забор вам починю, и запчасти к машине достану, и с ремонтом подсоблю!