– Благодарю, господин…
Не слушая, я закинул на левое плечо ремень сумки и двинулся в указанном направлении. Узконосые сапоги – не такие уж и неудобные, как могло показаться на первый взгляд, – цокали по брусчатке набойками, в тон им звенели многочисленные серебряные колокольчики.
Цок-цок. Диги-дон, диги-дон. Цок-цок. Диги-дон…
Неудивительно, что все встречные заблаговременно переходили на другую сторону дороги, поспешно заскакивали в проулки и старательно отворачивались, боясь даже взглянуть в мою сторону. Ну как же, нельзя взглядом с экзорцистом встречаться, никак нельзя! Если уж они бесноватого зачаровать могут, просто посмотрев в глаза, то страшно даже подумать, что с простым человеком станется. Вот и от звона их колокольчиков молоко скисает…
Вскоре камни брусчатки под моими ногами сменили гнилые доски мостовой, и цокот набоек стих. Но жителей Ронева так легко, оказалось, не провести, и они продолжили шарахаться от меня почище, чем от мытаря. Как дети малые…
Впрочем, на огибающей рынок улочке прятаться было особо некуда, и горожане торопливо жались в разные стороны, стараясь ненароком не коснуться моего плаща. В шуме и гаме торгового района звон колокольчиков почти потерялся, но, уловив на миг сбившийся перезвон, я, не глядя, ткнул локтем за спину. Тут же крутнулся на каблуке и добавил ребром ладони.
Второй удар вышел смазанным: пытавшийся срезать колокольчик шельмец согнулся, зажимая сломанный локтем нос, и получил не ребром ладони по шее, а серебряной накладкой на обшлаге по лбу. Повезло. Совсем еще молоденький парнишка, распластав руки, навзничь рухнул в дорожную грязь, но никто из прохожих даже не замедлил шага. Разве что замерший в подворотне соседнего дома крепкий парень сунул руку под рваную куцую куртку, но перехватил мой взгляд и решил не дергаться. Умный мальчик.
Больше ничего интересного по дороге в «Жареный петух» не приключилось. Да и что интересного может случиться в этом вшивом Роневе? Дыра! Хотя если разобраться, то вся Марна – одна сплошная дыра. Будем надеяться, что хоть клопов на постоялом дворе не окажется. На вино приличное точно рассчитывать не приходится. Да оно и к лучшему.
Следивший за фыркавшими у коновязи лошадьми малец при моем появлении как ошпаренный бросился в дом, так что хозяин постоялого двора успел выйти из кухни и встретил меня в обеденной зале.
– Господин экзорцист… – То ли сутулый от природы, то ли слегка горбатый мужчина торопливо вытер руки о грязный передник и наверняка собирался заявить, что его скромное заведение недостойно принимать у себя столь важную персону, «а вот на соседней улице…», но замолчал, сбитый с толку звоном серебряных колокольчиков.
Дин-дигидон-дин-дигидон.
– Таз горячей воды и обед принесешь в комнату, – не дав ему времени собраться с мыслями, заявил я. Уже обращал внимание – перезвон нашитых на одежду колокольчиков зачастую и нормальных людей путает. На бесноватых тоже, получается, должен действовать неплохо. – Съеду завтра.
– А… – видимо, решил прояснить вопрос с оплатой содержатель постоялого двора.
– Или мне спуститься пообедать сюда? – оглядел я просторную залу.
– Прошу, – пискнул моментально прикинувший возможные убытки хозяин. Его понять можно: мало того, что постояльцы разбегутся, так еще и слушок нехороший по городу сейчас же пойдет. Никто ведь не поверит, будто экзорцист здесь всего лишь на ночлег остановиться решил. – Проводи господина в угловую комнату, живо!
– На втором этаже? – шмыгнул носом получивший подзатыльник мальчишка.
– На втором занята. На третьем, – зло прошипел хозяин и, уже улыбаясь, мне: – Когда изволите отобедать?..
– Неси. Вина… Вина не надо. – Поправив врезавшийся в плечо ремень сумки, я направился вслед за мальчишкой.
Комната оказалась вполне себе ничего. Два окна, широкая кровать. В углу стол с заправленной лампадой. На стене рядом с рукомойником отшлифованная железная пластина. Разве что камин не затоплен, но холодно ночью быть не должно.
Молоденькая служанка – весьма симпатичная, если бы не побледневшее от страха личико, – принесла свежее постельное белье, перестелила кровать и чуть ли не бегом выскочила из комнаты. Дура.
Следом зашел давешний малец и поставил на пол у рукомойника бадью с горячей водой. Дождавшись притащившего поднос с обедом хозяина, я запер дверь и на всякий случай подсунул под нее заранее припасенный деревянный клин. Повесил на стул опостылевшие за время путешествия плащ и шляпу, кинул поверх полумаску и перчатки. Сапоги отправились в дальний угол комнаты, пояс с парой ножей заслужил более уважительного обращения, а вот кожаные штаны, жилетка и теплая рубаха… Нет, так не пойдет – мало ли в какой спешке собираться придется.
Аккуратно сложив одежду, я намылил подбородок, разложил вытащенную из сумки бритву и принялся соскребать колючую рыжую щетину. Отражение на отполированной железной пластине отчаянно кривлялось, и все же лучше так, чем опять бриться вслепую.
Много времени на приведение себя в человеческий вид мне не понадобилось, и, ополоснув лицо холодной водой, я снял крышку со стоявшего на подносе блюда. Что у нас здесь?.. Фаршированная щука. Плюс пара вареных яиц, два ломтя белого хлеба и зелень. Еще и кувшин с холодным пивом. Неплохо. Очень даже неплохо.
Расправившись с обедом, я вытащил из сумки три обтянутых кожей фолианта и переставил один из стульев поближе к окну. Пока не стемнело, стоит немного самообразованием заняться. Чуток почитаю – и спать. Денек завтра будет не из легких.
Вот только с чего начать? «Духи, бесы, призраки и особенности изгнания оных», «Бесноватость как она есть» или «Ритуалы изгнания младших бесов» с раритетным полным списком диспута сторонников догмы о младших бесах и приверженцев теории «скверны»?
Ладно, начну с «Бесноватости…», а там видно будет. Хорошо бы, конечно, переодеться в нормальную одежду, спуститься вниз да гульнуть как следует. Потом вернуться хоть с той же пугливой служаночкой и кувшином приличного вина и…
Ну нет – никаких «и»! Сегодня придется обойтись пивом и книгами. Не самая лучшая компания для молодого здорового организма, но могло быть и хуже. И уж точно будет хуже, если завтра с утра не смогу с похмелья голову от подушки оторвать. Так что книги, книги и еще раз книги. А потом – спать.
Разбудили меня на рассвете. Получивший мелкую медную монету хозяйский мальчишка не подвел и заколотил в дверь еще до первых петухов. Отчаянно зевая и ежась от прикосновения к телу холодной кожи, я наскоро оделся, прицепил на пояс ножны с серебряным серпом и достал полумаску. Вроде все.
Ан нет! Совсем забыл. Нашарив на дне сумки пару длинных, слегка изогнутых кинжалов, спрятал их под плащ. Думаю, со стороны ничего заметно быть не должно. Да даже если и углядит кто – не страшно. Имею право.
Утром Ронев показался еще более неприглядным городком, чем вчера по приезде. Уж не знаю, как такое могло быть, но те же самые дома и улицы сегодня вызывали неприкрытое отвращение. Грязь, серость и покрывающая все тень безнадеги.
Или дело во мне?
Поправив ремень сумки, я задумался об этом, но тут же решил, что не стоит забивать голову всякой ерундой. На деле сосредоточиться надо. Как-никак не развлекаться приехал.
И только под конец прогулки по словно вымершему городу я вдруг сообразил, чтo именно действовало на нервы с самого начала. Тишина. Предрассветная тишина пуховой периной накрыла Ронев, и даже звон серебряных колокольчиков не мог разорвать ее мертвой хватки. А вот когда городок начал оживать – захлопали ставни, загромыхал подковывавший лошадей кузнец, забрехали на ранних прохожих собаки, – сразу стало легче. Будто из дурного сна в нормальный мир вернулся. Какая тишина, какие кошмары? Захолустье, оно захолустье и есть.
Стороживший калитку у ворот тюрьмы стражник завернулся в плащ и прислонился к стене в небольшом, защищенном от дождя и ветра закутке. Впрочем, показное разгильдяйство оказалось насквозь мнимым – дежуривший в будке караул внимательно приглядывал за своим выставленным на улицу собратом.