- Нету? Ха! Два короля! Туз и три валета! - завопил Кулл.
- Есть! Есть! - чуть помедлив, прокричал Буй.
- Поздно!
- Вот еще дама! - бородатый охранник выкинул карту на стол.
- Неет! Ты сказал, что у тебя больше нету!
- Так нечестно. Мне надо было еще подумать, а ты все гнал и гнал меня.
Кулл кривлялся, свистел и хохотал.
- Три валета пришли к тебе домой, и поймали даму!.. Раздавай!
Он сгреб в кучу карты и подвинул напарнику. Буй неторопливо собрал колоду. Его глаза что-то искали на потолке, а толстые губы шевелились.
- Надо было не так делать, - наконец сказал он.
- Давай-давай!
Карты веером упали на стол. Кулл тут же схватил свои, развернул и сверкнул желтыми зубами. В глазах загорелись озорные огоньки.
- Ооо! Вот это да! - радостно протянул он, как и бесчисленное множество раз до этого, независимо от ценности полученных карт. - Ты проиграл!
Буй аккуратно достал еще одну, перевернул - пиковый валет - и положил на середину стола. Сверху прикрыл остальной колодой.
Пробили часы.
Кулл злобно стрельнул в них глазами, словно хотел остановить стрелки взглядом и углубился в изучение карт. Буй вздохнул и пристально посмотрел на напарника. Тот тянул время, делая вид, что поглощен выпавшей комбинацией и не замечает ничего вокруг. Но вскоре сдался - голова вынырнула из-под веера карт, но уже с печатью широкой улыбки.
- Ну, хорошо-хорошо. Иду. - Он швырнул карты на стол, подпрыгнул, развернулся на каблуках. - Ап!
Кулл с размаху схватил фонарь за ручку, подмигнул и неспешно направился по красной дорожке. Он шел легко, как на прогулке. Совершенно не заглядывал в темные камеры, развязно болтал фонарем и негромко насвистывал. Иногда резко замирал, прислушивался, повторит ли эхо, его нехитрую мелодию. Оно не подводило. И каждый раз солдат довольно улыбался, как озорной мальчишка. Пройдя третью камеру, Кулл замер, дождался эха, радостно кивнул в пустоту и зашагал по коридору.
Грэм бесшумно прыгнул к решетке, просунул через железные прутья соломину и выпалил отравленную иглу - свист резко оборвался. Кулл взвизгнул, звонко шлепнул себя по голове и яростно почесал затылок. Эхо повторило: "Ай-йя!"
Панголин отпрянул, прижался к стене.
Кулл попытался восстановить прежний задор, присвистнул, но вышло вяло. Настроение было испорчено, и он молча пошел дальше. Вернувшись, резко дернул стул и уселся. Пнул ногой какой-то мусор на полу, выхватил кинжал и принялся ковырять деревянную крышку стола. А через минуту он уже вновь радостно насвистывал и тасовал карты. Буй все это время молча следил за напарником и в конце представления довольно улыбнулся. Он любил наблюдать, как меняется настроение Кулла.
Прошло не больше получаса, и свист стал тускнеть, пока не превратился в стон. Вскоре он вовсе затих.
Затаив дыхание, Грэм слушал и рвал рубаху на широкие крепкие полоски. Затем он скрутил их в прочную достаточно длинную веревку. На конце сделал петлю и привязал оставшиеся цепкие ножки таракана так, что получилось подобие "кошки с петлей".
- Что-то меня подташнивает, - простонал Кулл, обхватив голову руками. - По-моему, рыба была тухлой или ядовитой. Эта поганая старуха точно ловит ее со стены в помойном озере. Где же еще водятся такие большие бычки?
- Зачем покупаешь тогда?
- Так ведь вкусные же твари! Ууух, - покачал головой Кулл.
- Тогда все, - сказал Буй и спрятал карты в коробочку.
- Дааа. Я не могу больше. - Кулл положил голову на стол. - Я полежу немного?
- Иди, конечно. С тобой все в порядке? Может позвать кого?
- Неее. Не надо. Думаю, скоро пройдет. Ооох.
Кулл достал из шкафа волчью шкуру, бросил в угол возле камина и улегся. Он просунул ладони между ног и затих.
Панголин набрасывал веревку на пучок соломы в углу. Услышав разговор охранников, он достал заостренное крыло, провел пальцем по кромке и засунул за пояс. Все готово. Теперь начинается вторая часть плана.
Через некоторое время послышались шаги Буя. Он шел как старая утка, переваливаясь с ноги на ногу. У каждой камеры стражник останавливался, поворачивался и несколько секунд вглядывался в полумрак. Вот он поравнялся с камерой панголина. Посветил. Повернулся к противоположной. Поднял фонарь.
Резким беззвучным рывком Грэм поднялся. Просунул руки с веревкой за решетку и бросил "тараканью кошку". Он промахнулся. Петля упала на гладкое металлическое плечо охранника, и скользнула вниз - душа Грэма сорвалась вместе с ней. Но цепкие коготки на тараканьих ножах ухватились за мелкие трещины и щели доспехов. Один крюк угодил за воротник, второй беспомощно повис. Буй, кажется, даже не заметил этого.
Панголин дернул - охранник, потерял равновесие и сделал два шага в сторону. Крепкая рука схватила его и с большей силой рванула к решетке. Мелькнуло отточенное крыло - впилось в белое горло.
- Молчи! Я не хочу тебя убивать! - скомандовал Грэм в самое ухо надзирателя.
Буй обомлел. Ноги подкосились, словно ивовые прутья. Панголин сильнее прижал отточенное крыло - по шее потекла тоненькая струйка крови.
- Не шевелись. Сними ключи, - прошептал Грэм. - Все будет хорошо. Не бойся.
Буй увяз в тумане схватившей за горло реальности. Он не слышал слов. А если и слышал, то не понимал их значения. Все происходящее казалось сном. Он попытался выбраться из этого тумана и подался вперед.
Грэм изо всех сил старался удержать его на месте.
- Тише! Успокойся! Не заставляй меня...
Но Буй вырвался. Он набрал в легкие воздуха. Открыл рот... но вместо крика о помощи, где-то внизу под курчавой черной бородой зашипело, забулькало. Кровавые брызги, будто всполохи пламени, забили фонтаном. Надзиратель замер, схватился за объятое огнем горло: сквозь пальцы потекли теплые густые струи. Он взглянул на красные ладони.
"Я умираю?! Вот так?! А как же?.. У меня же!.." - толкались мысли в такт ударам сердца.
Боль гасла. Мягкое уютное покрывало окутало тело. Мир закружился, сильнее, сильнее, превратился в ревущий ураган. Все страхи, желания, мысли и воспоминания, как острые, наполненные чувствами, так и мимолетные, будничные, все выстроилось цепочкой и, сверкнув молнией перед глазами, превратилось в пыль - однородную серую пыль. Пришло осознание мира как гармоничного закона, в котором нет ни хорошего, ни плохого. Свет! Ярчайшая звезда вспыхнула прямо перед глазами, она источала покой, счастье, любовь и благодать. Буй отдался ей и растворился в белом сиянии...
До этого момента холодный точный расчет держал Грэма в русле запланированных событий. И теперь тот же туман реальности захватил и его.
"Все не так! - твердил он себе. - Нет! Нет! Только не так. Я не хотел. Зачем он стал вырываться? Зачем он так дернулся? Почему?.."
Туман рвался на части. Голова раскалывалась. Захотелось вернуть все назад. Даже не на секунду или минуту. На месяц. Никогда не приходить в Мироград. Никогда не знать о карте и книге. Но сухая реальность холодно твердила: это невозможно.
Отточенное крыло упало на пол. Стук вывел из оцепенения. Грэм обеими руками прижал к решетке агонизирующее тело. Охранник напрягся, задрожал. Задребезжали доспехи, словно житара, поющая песнь смерти. Наконец он затих. Панголин аккуратно опустил тело на пол. Сел рядом и уставился в пустоту поверх черной кучерявой головы. К счастью он не видел удивленного смертью лица Буя, размазанную кровь вперемежку с грязью и то, как в застывший стеклянный глаз солдата впилась соломинка.
- Прости, Господи, - прохрипел Грэм.
Стало непереносимо тошно. Глаза наполнились тяжелыми слезами. Хотелось провалиться, исчезнуть, испариться. Но он заставил себя встать. Размазал грязь по лицу и взглянул на окровавленные руки, на бездыханное тело. Надо торопиться. Назад дороги нет. Отступать поздно.
Панголин просунул руки в окно решетки. Нашарил на поясе убитого кольцо со связкой ключей и без труда отстегнул. Прислушался - тихо. Переведя дыхание, принялся копаться в замочной скважине.