Бастиан Моран отложил нож и вилку, промокнул губы салфеткой и кивнул:
– Слушаю вас. – Он явно надеялся избавиться от меня прежде, чем успеет остыть рябчик.
Я достал из внутреннего кармана полицейский отчет и передал собеседнику.
– Откуда это у вас? – озадачился Бастиан Моран, наскоро просмотрев листы.
– Неверный вопрос, – покачал я головой. – Спросите лучше, как копия полицейского отчета попала к налетчикам.
– Полагаю, у новоиспеченного частного сыщика ответа на этот вопрос нет, – резонно отметил старший инспектор и хлопнул ладонью по столу. – Спрашиваю еще раз: откуда у вас это?
– На меня было совершено нападение, – ответил я, не покривив особо душой. – В ходе стычки кто-то из преступников растерял листы.
– А сами они? – уставился на меня старший инспектор немигающим взглядом удава.
– Скрылись. Иначе зачем бы я обратился к вам?
– А зачем вы обратились ко мне, виконт?
Я окинул взглядом светлый зал с огромными окнами от пола и до потолка, танцплощадкой и сценой для оркестра, потом закинул ногу на ногу и спокойно произнес:
– В Ньютон-Маркте завелась крыса, старший инспектор. Думаю, в ваших интересах ее отыскать.
Бастиан Моран свернул доклад в трубочку и постучал им о край стола.
– Вам-то что с того, виконт? – и он ядовито улыбнулся. – Помимо желания посодействовать свершению правосудия, разумеется?
– Ожидание удара в спину не способствует обретению душевного равновесия.
– Желаете решить проблему чужими руками? Или намекаете на мою причастность к этому досадному инциденту?
– Такая мысль приходила мне в голову, – кивнул я и сменил тему: – Полагаю, вам известно о вчерашних событиях в китайском квартале?
– Хвастаться изволите?
Я выложил на стол круглую пулю десятого калибра, в алюминиевую оболочку которой явственно вдавились пальцы душителя.
– На металле – отпечатки душителя, который удавил Аарона Малка.
Старший инспектор помрачнел на глазах.
– Откуда у вас эта пуля, виконт? – потребовал он ответа.
– Я работаю, а не просиживаю штаны в кабинете, – улыбнулся я, поднимаясь на ноги, пожелал собеседнику приятного аппетита и отправился на выход.
Бастиан Моран остался за столом, но на фаршированного рябчика он смотрел теперь без всякого интереса. У меня даже на душе потеплело.
Выйдя на крыльцо, я смерил взглядом видневшуюся вдалеке громаду Ньютон-Маркта, достал жестянку с леденцами, закинул в рот апельсиновый. Облака неслись по небу белесыми косматыми обрывками, свежий ветер прогнал из города смог и печной дым, и дышалось сегодня на удивление легко, даже несмотря на поднимавшиеся от земли испарения.
Я постоял, наслаждаясь приятной кислинкой, потом махнул рукой катившему через перекресток извозчику и велел ехать к городской библиотеке.
На месте сунул загорелому до черноты мужичку пару монет, но в храм знаний заходить не стал и вместо этого поднялся на террасу соседнего кафе. Перед глазами стоял рябчик с ананасовой подливой, и одними только леденцами голод было не унять. Требовалось нечто более существенное.
К тому же привлекала сама мысль просто посидеть в плетеном кресле и ничего, абсолютно ничего какое-то время не делать. Забыть обо всех делах и заботах и просто выпить чашечку кофе в самый разгар рабочего дня.
Это ли не мечта?
Я заказал кофе по-венски, пару бельгийских вафель и мороженое с кленовым сиропом, откинулся на спинку стула и понял, что мне категорически не хватает свежей прессы. Без газеты образ скучающего бездельника был неполон, а купленный до этого номер «Атлантического телеграфа» я где-то забыл.
Выглянув на улицу, я прищелкнул пальцами, и рядом немедленно оказался паренек со стопкой газет, из сумки на его боку торчали сатирические журналы.
– «Атлантический телеграф», – попросил я, решив ознакомиться с последними новостями.
Малец протянул запрошенную газету, получил монету в десять сантимов и зашагал по улице, громогласно оповещая прохожих:
– Штормовое предупреждение! Надвигается ураган! Отменены полеты дирижаблей на материк! Подрыв анархистами полицейского броневика! Читайте подробности! Кровавая акция и штормовое предупреждение!
Я вернулся за стол и принялся листать газету в ожидании заказа, но ничего нового по Прокрусту в газете не оказалось, по-прежнему одни лишь слухи и сплетни. Ньютон-Маркт упорно хранил молчание.
Принесли кофе, вафли с хрустящей корочкой и два шарика пломбира, политые кленовым сиропом. Я без всякой спешки перекусил, пролистал газету – ураган ожидался со дня на день, а потом просто сидел и пил кофе.
Но уже не бездельничал, нет. Обдумывал дальнейшие действия и просчитывал возможные ходы оппонентов. Нападения малефика-душителя в ближайшее время опасаться не приходилось – зачем я ему? – а вот банда сиятельных была настроена всерьез. И совсем не обязательно, что грядущая активность Бастиана Морана заставит их залечь на дно. Он и сам может работать на них.
Паранойя? Вовсе нет. Разбитый затылок и ожоги от ударов электрическим током на руках и ногах ясно свидетельствовали о том, что до настоящей паранойи в моем случае еще очень и очень далеко. Так, легкое недоверие к окружающим.
Я расплатился и направился в библиотеку, там потратил какое-то время на оформление читательского билета и принялся листать подшивки старых газет. Искал любое упоминание о мертвецах с характерными отметинами на шее, но в криминальной хронике за последние пять лет о подобных случаях не упоминалось. Елизавета-Мария оказалась права – вампиры обходили Новый Вавилон стороной. А если нет, то чертовски хорошо прятали следы своих злодеяний.
Убив впустую несколько часов, я бросил взгляд на циферблат хронометра и заказал несколько книг по становлению Второй Империи. Но меня ждало разочарование: хоть о великих братьях Ри, императоре Клименте и Эмиле, его бессменном канцлере, и был написан не один десяток пухлых томов, ничего полезного из них почерпнуть не получилось.
Везде излагались те или иные вариации официальной версии о поднявших восстание против тирании падших борцах за свободу и справедливость, и если личность императора еще становилась предметом всесторонних биографических исследований, то младший брат всегда оставался в тени старшего. Даже на посту канцлера он являлся не слишком публичным человеком, а после скоропостижной кончины о великом герцоге Аравийском и вовсе просто забыли. Полагаю, не последнюю роль в этом сыграла неприязнь со стороны вдовствующей императрицы.
Одно можно было сказать совершенно точно: из тех, кто наряду с братьями Ри принимал участие в восстании, в живых остались считаные единицы. Их поколение ушло. Заставших Эмиля Ри на посту канцлера было несравненно больше, но вряд ли мне удалось бы отыскать кого-либо, посвященного в его тайны.
А с алюминиевой шкатулкой с руной молнии на крышке точно была связана какая-то страшная тайна.
«Из уважения к Эмилю Ри…»
Какого черта тот сиятельный имел в виду?
Какое еще уважение? При чем здесь это?
И я отправился в магистрат, так и не найдя ответов на мучившие меня вопросы.
Приехал в магистрат уже к закрытию. Прошел в вестибюль, огляделся в поисках подмазанного мной клерка и был неприятно удивлен кислым выражением его смазливой мордашки.
– Увы, господин Орсо, – вздохнул молодой человек, – ничем не смогу помочь…
– Послушайте, любезный! – Я ухватил его за руку и притянул к себе. – Наша договоренность взаимовыгодна, не стоит все усложнять!
– Я проверил архив, – лихорадочно зашептал в ответ перепуганный клерк. – Это выморочное имение, можете сами убедиться!
– Где документы?
Молодой человек оправил сюртук и указал на одну из дверей.
– Прошу за мной, – произнес он официальным тоном.
Мы прошли в кабинет, там клерк юркнул за конторку, раскрыл пыльную папку и развернул ее ко мне.
Я быстро убедился, что речь в документах ведется о нужном мне имении, а последний его собственник и в самом деле умер еще полвека назад, и с нескрываемым недоумением посмотрел на чиновника: