Я прошелся по сараю, нервно постукивая пальцами по ящикам с трофейным оружием, потом решил:
– Уберем на ледник.
– Свежее мясо? – рассмеялась девушка и вскинула руки. – Лео! Не будь ты таким серьезным, это просто шутка!
– Хорошо, если так, – пробурчал я, расправляя залитый кровью ковер. – Теодор, помогай!
Вдвоем с дворецким мы спустили покойника на пол, завернули его и поволокли в дом. Елизавета-Мария подняла крышку люка, и нам осталось лишь спустить тело вниз и уложить его на лед.
– Это неправильно, – поджал губы дворецкий. – Он не может здесь оставаться!
– Не может, – согласился я, спешно покидая подвал; находиться там дольше необходимого не хотелось.
– И что мы с ним будем делать? – поднялся вслед за мной Теодор.
– Что-нибудь придумаем, – пожал я плечами, намереваясь позже пригнать броневик и вывезти тело за город.
Елизавета-Мария опустила крышку люка и ехидно поинтересовалась:
– Не хочешь спросить у своего воображаемого друга, что намеревался сделать он?
– Обойдусь без его советов.
– Виконт… – начал было дворецкий, но я его оборвал:
– Позже, Теодор! Разберусь с делами и что-нибудь придумаю.
Елизавета-Мария поправила мне шейный платок и улыбнулась:
– Дорогой, неужели есть более неотложные дела, нежели свежий покойник на леднике?
– Гораздо более неотложные, – подтвердил я, надел перед зеркалом котелок и вышел за дверь.
3
Контора моего поверенного располагалась в одной из безликих высоток из стекла и бетона, которые вырастали в северной части города, где постепенно формировался новый центр деловой жизни империи. Крупные корпорации выкупали там под свои нужды целые этажи, менее состоятельные компании довольствовались арендой отдельных офисов. Особенно престижными среди успешных предпринимателей почитались помещения с видом на историческую часть Нового Вавилона; мой юрист сидел в клетушке без окон.
Недавний выпускник юридического факультета, рыжий и болезненно-бледный, оторвался от бумаг и растянул губы в некоем подобии радушной улыбки. От нашего сотрудничества начинающий законник не получал ни сантима прибыли, довольствуясь лишь статусом поверенного виконта Круса, и потому полагал возможным работать спустя рукава. Обычно меня это вполне устраивало, обычно – но не сегодня.
Когда юноша начал подниматься на ноги, я толкнул его обратно на стул, а сам уселся на край стола.
– Есть срочное задание. Надо заняться им безотлагательно, прямо сейчас! – приказал тоном, не терпящим возражений.
– Но, виконт, я не могу бросить остальных клиентов! – запротестовал юрист, который и в самом деле до моего появления разбирал какие-то бумаги.
Я выложил перед ним чек на десять тысяч франков и улыбнулся:
– Твои комиссионные – десять процентов.
Поверенный изучил чек и перевел на меня изумленный взгляд.
– Десять процентов? – переспросил он с плохо скрываемым волнением.
– Да, – подтвердил я. – Десять процентов от десяти тысяч. Но придется потрудиться.
Юрист раскрыл блокнот и уточнил:
– При каких обстоятельствах вы получили чек и в связи с чем он был опротестован?
– Не важно, – отмахнулся я, соскочил со стола и распорядился: – Подай иск о взыскании всей суммы, в качестве обеспечительной меры наложи арест на банковские счета графа, его загородное имение и дирижабль «Сиракузы». Дирижабль надо объявить в розыск незамедлительно.
– Но, виконт! – запротестовал поверенный. – Для подобной суммы это чрезмерные меры…
– Не успеешь наложить арест на счета и содрать с графа наличные, придется на общих основаниях дожидаться средств от распродажи имущества. Мне бы этого не хотелось. А тебе?
Юрист покачал головой и нерешительно проблеял:
– Но дирижабль?
– Дядя может попытаться улететь на континент. Как только мы лишим его средства передвижения, он сразу станет сговорчивей.
– В случае добровольного погашения чека… – поверенный нервно хрустнул костяшками пальцев, – мои комиссионные остаются в силе?
– Да, десять процентов твои при любом раскладе. Но если не займешься этим делом прямо сейчас, придется нанять кого-то другого.
Юрист выскочил из-за стола, оправил жилет, сдернул с вешалки поношенный пиджак и отрапортовал:
– Еду в суд немедленно!
– Стой! – Я едва успел его остановить. – Сначала составь официальную претензию, я завезу ее поверенному дяди, чтобы нас потом не обвиняли в недобросовестности.
Так поступил бы любой, не знай он наверняка о бегстве графа, и я не собирался давать повод заподозрить себя в излишней информированности.
Законник вернулся за стол, заправил лист в побитую временем печатную машинку и принялся с сумасшедшей скоростью колотить по клавишам, время от времени посматривая на выложенный перед собой чек.
Я не стал садиться на шаткий стул для посетителей и принялся выхаживать от стены к стене. Неровное мерцание электрической лампы под потолком изрядно действовало на нервы.
– Вот, готово! Подпишите! – протянул мне заявление юрист четверть часа спустя.
Я подписывать ничего не стал, для начала внимательнейшим образом изучил претензию, велел исправить несколько опечаток и лишь после этого поставил внизу свою подпись.
– Потеряешь чек – оторву голову, – предупредил поверенного, убирая заявление во внутренний карман.
– Не извольте сомневаться! – проникновенно произнес тот. – Сдам на хранение в нотариальную контору.
– Сдай, – кивнул я. – И не трать время попусту.
– Уже иду!
Не став дожидаться юриста, я в одиночестве спустился на улицу, остановил первого попавшегося на глаза извозчика и велел ехать на Виа Бенардос, где обретался адвокат моего дражайшего дядюшки.
Мэтр Ласаль снимал контору на верхнем этаже здания, внешне изрядно напоминавшего кусок пирога: выходивший на небольшую площадь фасад был нормальной ширины, а вот боковые стены строители свели под сильным углом, дабы втиснуть архитектурного уродца между двумя соседними домами. При желании с крыши на крышу можно было даже не перепрыгнуть, а просто перешагнуть.
Въедливый вахтер на входе пожелал узнать цель визита, затем по слуховой трубке связался с помощником адвоката и, только получив от него подтверждение, разрешил пройти. Лифтов в задании не было, пришлось подниматься на пятый этаж по лестнице, которая обвивала внутренний дворик – крохотный и темный колодец.
Помощник поверенного встретил меня в приемной и попытался задурить голову расспросами, но я досадливо отмахнулся от него и прошел прямиком в кабинет адвоката.
– Виконт Крус! – с удивлением оторвался от бумаг худощавый, если не сказать субтильный господин лет пятидесяти, который вел личные дела сразу нескольких представителей старой аристократии, еще состоятельных, но уже давно утративших былое влияние. – Чем обязан визиту?
Я обернулся к настырному помощнику, вставшему в дверях, и раздраженно рыкнул:
– Скройся!
– Оставь нас, – приказал мэтр Ласаль и укорил меня: – Немного вежливости, виконт! Ничто не стоит так дешево и не ценится так дорого, как обычная вежливость.
– Ваше право, мэтр, но я бы предпочел наличные, – парировал я, выкладывая на стол претензию. – Например, десять тысяч франков.
Адвокат нацепил на нос очки для чтения и принялся изучать документ; я не стал стоять у него над душой и отошел к окну, которое выходило на соседний дом с ржавой гусеницей пожарной лестницы. Вид открывался на одну из боковых улочек, узенькую и кривую.
– Это какая-то ошибка! – воскликнул тут поверенный дяди. – Это просто недоразумение!
– Не думаю, мэтр, – покачал я головой, продолжая стоять у окна, – но в любом случае никто не запрещает вам связаться с графом и поговорить с ним напрямую.
– Чек у вас собой?
– А сами как думаете?
– Бред какой-то, – пробормотал адвокат, поднял трубку телефонного аппарата и попросил соединить с имением графа Косице. Вскоре он бросил трубку и сообщил: – Неполадки на линии.