— Я вернул тебе истинный облик…
Мой полный отчаяния стон, затем исполненный осознания крик, а после глухо рычание, с которым спали последние путы чуждого тьме заклинания.
— Лучше бы ты убил! — искренне произнесла я. — Даже пытки раскаленным песком и то лучше! Даже… — и я с тоской посмотрела на мага. — Белобрысый, давай разойдемся по-хорошему — ты вернешь все обратно, а я переломаю тебе только ноги, а? Ну и по морде врежу, а то очень хочется.
И только сейчас я взглянула на мага иначе — другим зрением. Древний! Очень-очень древний, а потому пустой внутри. Поняли ли он кто я? Нет, иначе бы убил. И все же сколько ему? Тысяча, полторы? Светлые достигают совершеннолетия к восьмидесяти, а дальше все зависит от них — кто-то не доживает до сотни, кто-то живет больше тысячи лет, последние, как правило, жестокие и циничные последователи Света, держащие за горло всех своих соплеменников. У эльфов еще одна препаршивая особенность — с возрастом они становятся только сильнее. Этот древний, очень, а значит… с рваром справиться мог. Отчего же медлил?
— Так кто ты? — заметив мой взгляд и мою заинтересованность, спросил светлый.
Мог он убить рвара или не мог? Скорее второе — рвалы и сергалы не поддаются влиянию магии, убить их можно только в первые десять лет жизни, а дальше требуется нечто большее, чем сила удара и стремительность… требуются навыки шайгена.
Пока я рассуждала, белобрысый любитель боли начал ласково поглаживать меня по щеке. Почему любитель боли? Движение и я переломала ему пальцы. Мне не сложно. И вот под тихое 'Больно же!', продолжаю размышлять.
Вообще бесконечно любопытно, что тут он делает? Все-таки древний светлый маг в Мирах Хаоса это уже нечто странное. Обращаю взор на эльфа — тот что-то тихо шепчет пальцам и они с приятным хрустом срастаются. Боль при этом белобрысый испытывает невероятную, и это радует… меня, естественно.
— Слушай, светлый выродок, — я села и начала осматривать крестьянскую избенку, — ты что тут делаешь?
Эльф завершил целительные процедуры, подошел, сел рядом, беспардонно подвинув мои ноги и с обидой спросил, демонстрируя пальцы:
— Зачем ты это сделала?
Я подумала, вспомнила 'За что я это сделала' и мгновенно сломала пальцы снова. Светлый, которому не тягаться с моей скоростью движений, взвыл и снова схватился за руку.
— Больно? — ехидно поинтересовалась я.
Он только ругался на своем, а я продолжила осмотр: изба обычная — две двери, три зарешеченных окна, убогая обстановка темницы, то есть гостевой комнаты, которая имелась в каждой придорожной избе для возможности пускать на ночлег путников. Вообще земли Хаоса плодородны, несмотря на все происходящие катаклизмы, потому и мигрируют сюда крестьяне из ближайших человеческих империй. И приживаются ведь! Ни вампиры, ни оборотни, ни рвары, ни стаи сергалов и иже с ними людей не пугают — понаставят себе частоколов и живут… Земли Хаоса кормят их, они кормят обитателей Хаоса — круговорот еды в пространстве.
— Ты… темная! — с какой-то странной интонацией произнес эльф.
— Я очень злая темная, — спокойно ответила я, но ярость уже закипала. — А ты… ты… ург орочий!
— Перестань сквернословить! — пришел в неистовство маг.
Ниорка этот маг не понимает. Придется ему объяснить, за что он будет жестоко убит:
— Ты, — глубокий вздох, — ты… изуродовал меня! — рычание вырывается с последней фразой.
— Я?! — его удивление было столь искренним. — Я вернул тебе истинный облик, убрал твои шрамы, восстановил отрезанную грудь и волосы… я влил в тебя столько жизненных сил, а ты… — и с какой-то обреченностью добавил. — Ты лишь неблагодарная темная!
Да, вероятно старческое слабоумие настигло и эльфов. Сажусь удобнее, пристально смотрю на эльфа и делаю последнюю попытку объяснить:
— Грудь, — означенная часть тела непривычно тянула вниз, — грудь я отрезала сама еще десять лет назад, ты… понос орка, ты хоть представляешь как с этим, — я продемонстрировала с чем именно, — бегать и бросать копье? Она мешает, эльф тупоголовый!
Белобрысый потрясенно молчал, пришлось продолжить:
— Здесь, — я указала на шею, — была моя гордость — свидетельство моей победы над горным троллем!
Вдохновился, даже дышать перестал, то-то же, давно пора было понять. Но… тут эльф задал вопрос:
— А… волосы?
Повинуясь странному чувству любопытства, провожу рукой по обычно гладкой голове… там столько патлов, что их вырывать придется несколько дней! Перекидываю часть новообретенной поросли на плечо, и вдохновенно сообщаю эльфу, в какой части тролльей помойки ему самое место, так как волосы у меня до пояса, не меньше!
— Сколько живу, впервые сталкиваюсь с подобным… экземпляром. Могу я узнать ваше имя, пре… — тут эльф задумался и начиная хоть что-то осознавать, спросил. — А слова красивая и прекрасная это оскорбления?
— За которые платят кровью! — честно ответила я. — Но твой проступок еще хуже, эльф, и за это я вырву твой язык — ты решил, что мне нужна помощь! Язык вырву. Потом убью. Таковы правила!
Но эльф действительно был древним, и потому:
— А ты всегда следуешь правилам?
Эх, поймал! Не всегда, еще точнее — крайне редко. Вот и сергала убить не смогла, нарушая все заповеди клана… Так и расплата вот она — сижу с волосами и всеми частями тела, и… шрамов нетуууууууууууу…
Вдали послышался вой, подхвативший мое неосознанное нытье, и я поняла, что сергал возвращается с охоты, судя по вою весьма довольный и сытый. А я? Нужно убить эльфа, забрать одежду… нет, не у него, этот мне по размеру не подойдет, а жаль, у светлых добротные сапоги. Потом взять еду и в путь, я должна достичь территории домена ДарГарая к окончанию следующей ночи.
— Молись, эльф, — произнесла я, поднимаясь, — ты дышишь в последний раз.
Но светлый задумчиво смотрел на меня, затем улыбнулся, и с каким-то странным чувством произнес:
— Ты мне нравишься, темная… Ты заставляешь струны моей души петь…
— От боли? — искренне поинтересовалась я. — Сломать тебе пальцы снова?
— Нет! — эльф невольно убрал руки за спину. — Вот пальцы больше не надо…
— Руку? — вообще эльф был неплохим, а потому хотелось порадовать его перед смертью.
— Нет! Я вообще не об этом!
— Ногу?.. — уже несколько неуверенно спросила я.
— Не надо мне ничего ломать! — маг подскочил и даже отошел на шаг.
Глупый, мне поймать тебя даже на расстоянии сотни шагов будет несложно.
— Ладно, — я улыбнулась светлому, — тогда убью быстро, но могу и так, что умирать будешь дней семь, ты как хочешь?
Эльф выпрямился, взглянув на меня с какой-то надменной ухмылкой. Он высокий, как и большинство светлых. Не люблю высоких.
— Послушай, темная, — маг говорил как-то странно, — давай обойдемся без… убийств, а?
Я задумалась, вдали послышался зов недовольного сергала и… и тоска нахлынула снова. Эльфа нужно было убить, но… как мне жить с таким-то уродливым телом?
— Если вернешь все как было, — я исподлобья посмотрела на светлого, — я сохраню тебе жизнь, но… но ногу сломаю, в шести местах… или семи.
Маг улыбнулся и ответил что-то не то совсем:
— Нет!
Так, он меня злит, и это платье тоже! Пытаюсь снять — не выходит. Разорвать — не рвется! Вот угр орочий! Попытка стянуть через голову завершилась тем, что я застряла в этой эльфийской ткани, без надежды на освобождение… Вот… тролье попоище!
— Ты, — голос вышел приглушенный из-за ткани, — сними с меня это!
Ответом был смех и спокойное:
— Нет!
Я попыталась вырваться, искренне сожалея об отсутствии оружия, но, осознав всю тщетность, позвала на помощь… не эльфа, естественно.
Тихий вой и нарастающее смещение граней. Мой зверь выдернул меня ранее, чем маг успел схватить, и тяжело дыша за гранями, я приказала Туману разорвать платье. Зверь осторожно использовал когти, сергал всегда был очень осторожен.
— Мдяяя, — проговорила я, прижавшись к серому боку, — не к лицу шайгену эльфийское платье, да?