Змей полностью восстановился и шлепнулся на каменный пол, как-то устало взглянув на меня. Я сильней прижала к себе крысу и сузила глаза, готовая дать отпор, если он броситься. Не знаю какой, но сдаваться без боя не буду. Однако тварь вновь смотрела на меня, не двигалась с места. Только издала обиженный бульк и замерла. Я осторожно выдохнула. Опустила взгляд на тельце крысы и встретилась со взглядом черных бусенок-глаз. Выжила. Все-таки выжила. Я опустила зверька на пол, но крыса проковыляла за меня и там осталась, спрятавшись от змея. Кажется, она посчитала меня своей защитой.
— Великая Тьма! — воскликнула я, вдруг поняв, что рада тому, что крыса не сдохла. Захотелось свернуть ей шею, или откусить голову, чтобы ощутить на языке вкус горячей крови и вспомнить, что я не знаю жалости и не радуюсь чужому спасению, и уж тем более никогда и никого не спасаю, но вместо этого стиснула кулаки и чуть сдвинулась, давая крысе устроиться поудобней. Это вызвало нервный смешок. — Я сплю, Бесконечный Хаос, я точно еще сплю!
Змей шевельнул хвостом и сдвинулся с места. Только не в мою сторону. Он повернулся в сторону двери. Я тоже перевела туда взгляд, а через несколько мгновений громыхнул засов, и в темницу вошел водник. Водяная тварь метнулась к нему, обвила ноги и забулькала что-то жалобное. Мой похититель опустил на него взгляд, протянул ладонь и погладил по гладкой змеиной голове. А затем произнес:
— Обидела? Эта может.
То есть змей еще и жаловался на меня?! Мне показалось, что за моей спиной возмущенно завозилась крыса. Впрочем, мы обе промолчали. Я вглядывалась в лицо водника цепким взглядом, отмечая его растерянность. Кажется, что-то его изумляло, и отчего-то мне думалось, что оторопь бывшего пленника была того же рода, что и у меня и сейчас ластилась к хозяину, продолжая булькать, то ли радуясь, то ли ябедничая на меня, то ли всё вместе.
— Что было в том вине? — спросил водник, продолжая поглаживать водяную тушу, жмурившую белесые глаза. На меня он не смотрел. Точней, бросил один взгляд и больше не поворачивал головы.
— Моя кровь, — машинально ответила я, наблюдая за мужчиной.
— Я никогда не делал ничего подобного, — вдруг сказал воин. — И… я вижу его глазами. Ты спасла крысу. Неожиданно.
— Видишь? — переспросила я.
Он кивнул и все-таки повернулся ко мне. Взгляд синих глаз скользнул по моему лицу, опустился ниже, и я увидела, как у него дернулся кадык. Водник облизал губы, но мотнул головой и поглядел уже сердито:
— Прекрати, — велел он. — И затяни шнуровку.
— Что? — не поняла я, проследила за мужским взглядом и хмыкнула.
Шнуровка расползлась, открыв мою грудь. Не полностью, но простор для фантазии появился.
— Прекрати гладить себя, — в его голос вернулась та сила, которая удивила меня еще в купальне.
— Я глажу? — переспросила я и поняла. Да, поглаживая правую грудь, потому что…
Нет, шнуровку я не затянула, я рванула ворот в стороны, окончательно ослабляя его, после стянула платье с плеч, не обращая внимания на свою наготу, ее я стесняться перестала с того момента, как укоренилась в спальне Господина. Кстати, там я всегда была единственной. Остальных своих женщин Вайторис навещал в их покоях, а после уходил, никогда не оставаясь ни с кем до утра. Но не об этом. Я с жадностью осматривала себя, потому что, занятая змеем и его хозяином сосем не заметила, что почесываю себя. Зуд был пока ненавязчивым, едва ощутимым, потому не встревожилась.
— Ты ударилась, — бесцветно произнес воин, глядя на темное пятно, сейчас напоминавшее синяк чуть выше соска на правой груди. — Я позову целителя…
— Обойдусь, — грубо оборвала я. — Мне бы сухую одежду и горячую еду. Ты обещал.
— Обещал, — кивнул мужчина.
Он поджал губы, отвел глаза, и я с неожиданной ясностью поняла, что меня оставят в темнице. Даже если мой перенос сюда произошел в порыве гнева водника, то теперь сиюминутное решение укрепилось, потому что… потому что его голодный взгляд был слишком красноречив, а желание, которое почему-то так и не исчезло, мужчина изо всех сил старался подавить, это тоже было понятно по тому, какими злыми стали его глаза. Плевать. Совокупление с ним в мои планы тоже не входило. Подобная глупость могла мне слишком дорого стоить.
— Долго будешь тут торчать? — раздраженно спросила я.
— Я хотел понять… — Водник снова мотнул головой, повернулся в мою сторону и одарил тяжелым прямым взглядом. — Ты получишь всё необходимое. Тебе подготовили комнату, но я передумал, ты останешься здесь. Скоро одежду и еду принесут сюда. На этом пока всё.
Он развернулся и направился к двери, змей остался на месте, и я вскочила на ноги: — Эй!
Тварь, сотворенная из воды, бросилась мне наперерез, не давая приблизиться к хозяину. Пасть угрожающе распахнулась, обнажив воронку в его горле.
— Эй! Ты!
— Что тебе, Игнис? — воин обернулся.
— Забери свою тварь, — потребовала я. — Здесь и так слишком мало места…
— Змей тебе не помешает, — ровно ответил мужчина.
— Эй!
Он сделал шаг к двери, но резко обернулся и отчеканил ледяным тоном:
— Меня зовут Скайрен из рода Аквеев. Понимаю, что такая мелочь, как мое имя тебя никогда не интересовала, но оно у меня все-таки есть.
— Я запомню, Скайрен Аквей, — с усмешкой ответила я.
— Ты невероятно мила, Игнис Сиел, — с издевкой произнес водник и покинул темницу.
Его змей отполз к дальнему углу, я вернулась в свой. Присела на корточки, и мне на колени вскарабкалась крыса. Я опустила взгляд на обнаженную грудь, «синяк» еще налился чернотой. Вздохнув, натянула обратно платье и закрыла глаза, чтобы не видеть белесый взгляд змея, вновь пялившегося на меня. Правда, когда я приподняла веки, он уложил голову на пол и теперь глядел на стену. Я вздохнула с облегчением.
Прислуга явилась не менее чем через полчаса после того, как ушел Скайрен Аквей. На меня косили с опаской, кривились при виде крысы, сидевшей на моих коленях. Зверек расставаться со мной не желал ни в какую, а я не гнала. Мерзенькое животное сейчас было единственным, кто, кажется, решил не оставлять меня в одиночестве. Змей не в счет, его я старалась не замечать, поняв, что атаковать меня он не будет, но его взгляд, устремленный на меня с того мгновения, как появилась прислуга, нервировал. Аквей следил за мной глазами своей твари, должно быть, опасаясь, что я могу навредить его людям. И я обязательно наврежу, когда ко мне вернуться силы, потому что после выходки водника что-то изменилось.
Опаска осталась, но прежнего животного страха не наблюдалось. Наверное, увидев, с какой легкостью их господин справился со мной, служанки уже успели потрепать языками, потому что на змея смотрели с заметным уважением и восхищением. Ничего, когда проснется огонь, мы еще поглядим, сможет ли устоять замок…
Мысли об огне подстегнули зуд в правой груди. Стиснула зубы, чтобы не чесаться на глазах челяди, как блохастая дворняжка, но зуд нарастал, и теперь становилось всё сложней. Мерзавцы, прислуживающие Аквею, словно чувствуя, что я едва могу дождаться их ухода, шевелились еле-еле, убирая останки старого слова, разбитого змеем, ставили новый. Потом накрывали его, потом сменили тюфяк на узкую жесткую кровать, застелили ее. Затем притащили лохань, наполнили ее горячей водой, положили на кровать сухую одежду. Шептались, изумляясь щедрости господина. Бросали на меня взгляды украдкой, снова шептались. До меня долетали слова: проклятая, поганая сука, злобная тварь, убийца…
Их эпитеты мало волновали меня, тем более подтвердить их я собиралась, как только вернуться мои силы. Но цветок продолжал пробиваться, и зуд уже сводил с ума. Я повернула голову к змею, таращившему на меня свои бельма, и сказала, обращаясь к его хозяину:
— Убери их. Бесят.
Змей повернул голову в сторону замершей прислуги, после посмотрел на меня и замер. Прислуга, застывшая изваяниями под взглядом водяной твари, вдруг встрепенулась, расправила плечи. Их взгляды, осторожные, но уже таящие насмешки, обратились ко мне. Я склонила голову к плечу, посмотрела в глаза худенькой женщины с ярко-рыжими волосами, и та, охнув, спряталась за широкой спиной бородатого мужика.