- Налейте красного, оно полезно для кроветворения, - стараясь не замечать издёвки, ответила девушка. - А не ем потому, что пища, приготовленная вашими поварами слишком тяжела для моего желудка.
- О здоровье печётесь? - понимающе взглянул на неё собеседник, по-простецки вытирая о себя жирные руки. - Это правильно. Если чудовище не растерзает этой ночью, Вас ждут долгие годы в тюремных застенках, и когда выйдете оттуда - если выйдете - от Вашей красоты не останется и следа. Кем бы Вы себя не считали, у Вас будет предостаточно времени, что бы понять свои ошибки, признать их и искупить.
- Вы мне не отец, чтобы учить меня жизни. И кто Вас уверил, что кровожадный монстр обязательно придёт этой ночью? - ответила Сандра, смакуя вино, которое и впрямь оказалось недурным. Хмель виноградной лозы ударил ей в голову, и слова, которых она никогда не сказала бы теперь легко соскакивали с её языка.
- Он придёт, он обязательно придёт - у него просто нет выбора. С закатом солнца все перемещения в округе строго запрещены. Мы делаем всё, что бы направить эту тварь к Вам. Охотники видели следы и потом, за это время не случилось ни одного нападения - думаю, он просто в ярости из-за неудовлетворённой жестокости, которая теперь съедает его мозг. Или что там у него в голове, кровожадные инстинкты? Поверьте, зверь всерьёз заинтересовался Вами, так что будьте, уверены, всё закончится не далее чем сегодня.
- Я знаю одно: моя история не кончится в этих стенах. Когда-нибудь я всё же займу своё место на троне и первое что сделаю, прикажу снести эту башню, засыпать подземелья. А Вас, Вас... Я даже не знаю, что с Вами сделаю, - её обещания вызвали дружный хохот присутствующих, рассмеялся даже Бургомистр, и, вытерев от слёз глаза порядком засаленным рукавом камзола, наконец, спросил:
- За что же Вы будете мстить мне? За то, что неукоснительно исполнял свой долг? И где, позвольте узнать будете держать преступников, когда разрушите тюремный замок? В своих покоях, Ваше Величество? Довольно! - вдруг меняя тон, со злостью воскликнул лорд Эшли, вставая из-за стола, и свита последовала его примеру, став похожей на свору борзых готовую начать гон по приказу хозяина. - Меня утомила Ваша клоунада. Выполняйте свою часть договора и молите Богов, чтобы чудовище всё же явилось к Вам на свидание. Я хотел просить короля о помиловании для Вас, но видя Ваше неблагоразумное упрямство, не буду этого делать!
- Мне не нужна Ваша милость, как и милость человека занявшего моё место на троне...
- Довольно! Да увидите же её, наконец, - побагровев, закричал Ойген, разворачиваясь к ней. Казалось, сейчас он бросится на неё и либо задушит, либо сбросит вниз, но, не сделав ни того, ни другого лорд-наместник быстро пошёл к выходу. Стража схватив пленницу за плечи, подняла на ноги и бокал, с недопитым вином выскользнув из руки, разбился о камень пола, расплываясь у ног кровавым пятном. Девчонку потащили вниз, и лишь уже по дороге к Красной скале она заметила, что унесла скрытый рукавом серебряный нож столового прибора.
***
В этот день Сандра не сомкнула глаз, но сон казалось, не брал её, и сердце бешено колотилось в груди, в ожидании неминуемой развязки. Сегодня девушку накрепко привязали к столбу, и ей с трудом удалось разрезать путы своим единственным оружием, когда всё ещё удивительно полная луна вышла в зенит, освещая сумрачным светом поляну у подножия горы. В окрестных лесах было полно солдат, хотя ничего не говорило об их присутствии - по крайней мере, они должны были там быть, но Сандра первой встретиться с чудовищем, и никто не знал, чем это кончится. Для всех она была уже мертва, в храме по ней отслужили молебен, но молодая женщина не собиралась так просто отдать свою жизнь.
- Где ты чёртов монстр! - кричала Сандра, освещая тьму вокруг себя горящим факелом. Пот тёк по раскрасневшемуся перепачканному пылью лицу, глаза горели злобой и ненавистью к этому миру, что обрёк её на страдания и гибель. Она скорее почувствовала колебание ветра, чем услышала приближающиеся шаги, как будто кто-то огромный быстро перебежал поляну, направив в ту сторону факел. Движение повторилось уже ближе, девушка ощутила лёгкий сладковатый запах не похожий ни на один из известных ей и пусть она по-прежнему не видела приближающееся к ней существо, зато теперь знала, как пахнет смерть.
И вдруг Сандра заметила его - огромная фигура двуного зверя стала материализовываться из воздуха. Вначале она увидела лишь приближающийся контур тела - существо было громадных размеров и пусть прямоходящим, голова его больше походила на голову гигантского волка с прижатыми, загибающимися по контуру черепа ушами, нежели человека. Расширившимися от потрясения глазами Сандра смотрела, как пульсирующий воздушными пузырьками абрис превращается в наводившего ужас на окрестные земли монстра, с которым она так долго искала встречи, пусть и не по своей воле. Крик ужаса готов был сорваться с её уст, но зверь молниеносным движением схватил её за шею и крик умер внутри неё.
Без видимых усилий оторвав от земли, чудовище молча рассматривало жертву близко посаженными глазами, а слюна, срываясь из приоткрытой пасти, падала с гулким стуком на носки её сапог. Сейчас огромные челюсти сомкнуться на шее, прокусывая яремную вену, и она превратиться в обескровленный сосуд, но вместо этого громадный зверь выбил из руки горящей факел; тот, отлетев, потух, ударившись о землю, и тьма накрыла их, словно захлопнув дверь гигантского склепа.
Повалив на землю, существо насиловало её, вонзая в лоно свой детородный орган, извивающийся в ней подобно змее. Она не кричала, словно онемев от отвращения и ужаса. Сидящие в засаде воины должны были уже наброситься на монстра, но толи не видели ничего, толи были мертвы или их вообще не было там. И тогда Сандра не надеясь больше на помощь, воткнула нож в угадывающийся во тьме левый глаз, желая не столько подать знак или убить кровожадную тварь, сколько любой ценой прекратить эту пытку.
Чудовище закричало от боли и сладострастия, извергая своё семя, что горячими, обжигающими каплями оросило её лоно. В этот момент из окружающей подножие горы чащи раздался утробный рёв походного рога трубящего наступление и, освещая путь светом горящих факелов, воины Бургомистра бросились на чудовище.
Кровь его, вытекая из раны, капала на землю и лежащую под ним женщину. Она была густой и терпкой на запах, и Сандра брезгливо стирала её с себя и своей одежды. Монстра уже не было на ней, услышав звук рога, он не пытался скрыться, а ринулся в бой, раздавая когтистыми лапами смертельные оплеухи наседавшим на него солдатам. В сумрачном свете факелов он метался по кругу весь утыканный стрелами и арбалетными болтами, истекая кровью имевшей зелёный цвет, но почему-то даже не пытался покинуть поляну.
Трава стала скользкой от крови и выпущенных кишок, много воинов пало и ещё больше стало калеками, но, даже умирая чудовище, не старалось сбежать, словно был в этом самопожертвовании для него какой-то неведомый смысл. Уже почти рассвело, когда подоспевшие из Полонии рыцари, оповещённые сигнальными огнями, переломили ход схватки, что копьями теперь старались проткнуть чудовище или изрубить мечами. Но оно, возвышаясь над всадниками, без труда опрокидывало лошадей, скользивших на мокрой от крови траве, и воины рыцарского Копья оттаскивали в сторону своего господина, снова сажая в седло.
Чудовище не походило ни на одного из водившихся в Добробране зверей - скорее это было человекообразное нечто, сгусток мышц и неописуемой ярости, ростом в добрые десять футов, напоминавшее огромную безволосую обезьяну, на голове, которого вместо волос росли похожие на змей кожаные отростки. На теле его совсем не было жира - оно было сухим и поджарым, а тёмная почти чёрная шкура влажно блестела в отблесках света и была необычайно прочна, а само чудовище, не смотря на гигантский размер, оказалось на удивление вёртким.
Силы покидали не только людей, но и исчадие ада; воины всё чаще пиками пронзали его, и пусть монстр тут же, ломая, вытаскивал их, потоки сочащейся крови говорили о том, что возможности его не безграничны. Наконец, он упал на четвереньки и, оказавшийся ближе всех бородатый воин в заляпанном кровью шлеме ударом боевой секиры снёс ему голову. И даже когда огромный зверь упал, солдаты с остервенением продолжали колоть и рубить его, боясь, что он воскреснет и, вымещая на мёртвом ужас пережитого. Бургомистр, потрясённый не меньше других произошедшим запоздало подумал, что если бы сказал им правду, они вряд ли нашли бы в себе мужество сразиться с дьяволом.