"Наверняка Лялька спит с ним" - подумала Августа, разглядывая симпатичного молодого мужчину, беспокойно посматривающего то на запястье, то на двери лицея. - "Ничего не боится - ни огласки, ни родительского гнева, ни общественного порицания".
Отец, до которого долетали сплетни о похождениях младшего Мелёшина, подмигивал маменьке и посмеивался молча в усы. Что смешного? Разве не оскорбительно, что Мэл отрывался так, словно вскорости ожидался апокалипсис? Вдобавок Августу раздражало заискивание родителя перед старшим Мелёшиным. Неужто возможное объединение семей стоило унижений? К взаимным соглашениям приходят солидно, не теряя достоинства.
И чем она, Августа, плоха? Почему другие развлекаются, а ей нельзя? Ей тоже хочется испробовать остренького, иначе жизнь промелькнет, наполненная серыми монотонными буднями.
Пару раз Аксёнкина даже соврала родителям, что идет к знакомой заниматься новолатинским, а сама ездила с сокурсницей Глашкой Игнатенко, дочерью главы Первого правительственного банка, в закрытый клуб "Вулкано". Там они сидели за столиком, потягивали слабоалкогольный пятислойный "бумбокс" и пропитывались атмосферой безудержного веселья. В переполненном клубе было шумно и вульгарно, от откровенных мужских взглядов и прямых намеков горели щеки, и кружилась голова.
Неизвестно, чем закончились бы поездки, будоражащие гормоны, не вмешайся случай, благодаря которому средняя из сестер Аксёнкиных осознала, что есть вещи, ради которых стоит закрывать глаза на мужское непостоянство, ибо в любой момент можно потерять всё.
Майка, глупая бездарная овца, стремительно догнала старших сестер в физическом развитии, но застопорилась в умственном, и под удовлетворение сексуального интереса попался такой же озабоченный сынок министра легкой промышленности. Папарацци застукали парочку в самом разгаре отношений на заднем сиденье машины в центре столицы.
Репутации семейства Аксёнкиных светил грандиозный скандал, тем более незадачливый ухажер отказался нести ответственность, поскольку уже связал себя аналогичными обязательствами.
Из двух участников горячей страсти высшее общество выбрало виноватого, осудив половозрелую нимфетку. Отец в отчаянии рвал остатки волос на голове, мать истерично рыдала и пила капли, опозоренная дочь сидела взаперти и, подпевая незамысловатым песенкам в наушниках, изучала каталоги свадебных платьев, а светские сливки, посмеиваясь, перемалывали косточки незадачливому папаше, припомнив вызывающе снобистское поведение старшей из сестер. Шутки шутками, а отсутствие воспитания у дочерей и их безалаберность пошатнули кресло под председателем совета директоров. Авторитет Аксёнкина, как человека, неспособного держать семью в кулаке, оказался под угрозой. К тому же в прессе начали гулять шуточки и скабрезные анекдоты о безнравственности избранной молодежи, призванной быть примером для подражания прочим слоям населения. Новости перекочевали из газет на телевидение, распространяясь со скоростью огня по сушняку. Поскольку правительство наложило жесточайший запрет на провоцирование негативных настроений среди общественности, карьера Аксёнкина грозила закатиться в ближайшие дни.
- Им только повод дай - с потрохами сожру-ут, - стонал несчастный отец, заболев от переживаний.
Не видя иного выхода, он обратился за помощью к Мелёшину-старшему. Когда Майка надела на палец обручальное кольцо, счастливый папочка едва ли не целовал ноги спасителю чести и достоинства, на что тот великодушно похлопал Аксёнкина по плечу:
- Какие могут быть счеты между родственниками?
Таким образом, Августа плавно перешла из претенденток в категорию фавориток, несмотря на подмоченную репутацию семейства Аксёнкиных. Напоследок Мелёшин-старший поинтересовался у неё невзначай:
- Наверное, боязно бывать без сопровождения в местах со скоплением подвыпившей публики?
В участливом вопросе прозвучало предупреждение: если рассчитываешь стать членом влиятельной семьи, будь любезна, не дискредитируй себя посещением сомнительных заведений. Достоинство легко уронить, но трудно очистить от грязи.
Диапазон возможностей и полномочий Мелёшина-старшего потряс среднюю из сестер Аксёнкиных. Тому каким-то немыслимым образом удалось заставить новоявленного женишка Майки расторгнуть предыдущие обязательства и признать новые. Кроме того, Августа поняла, что каждый ее шаг находился под пристальным вниманием будущего родственника.
Свадьбу закатили будь здоров - на четыреста персон, и Майка язвила, крутясь перед сестрами в платье за пятьдесят тысяч:
- Обскакала я вас, целомудренных бабусек!
На торжественном мероприятии присутствовало семейство Мелёшиных в качестве особо почетных гостей. Мэл сопровождал Августу на официальной части и исчез из Банкетного дворца при первом же удобном случае.
Свадебные лимузины разъезжали всю ночь по столице, сигналя, и молодежь, напившись, орала, вываливаясь из люков, а через неделю Майка перевезла чемоданы в родительский дом, заявив, что не собирается жить с тупорылым козлом, у которого молоко на губах не обсохло, и таким образом перешла в категорию разбитных разведенок, добавив отцу седых волос и новых проблем с разделом имущества, нажитого в коротком браке.
Родителю пришлось излупить нерадивую дочь ремнем, но ума у дурочки не прибавилось. Да и припоздало вправление извилин на место. В лицей Майку теперь не взяли бы как побывавшую замужем. Поступать в институт считалось зазорным для девушек из окружения Аксёнкиных, поэтому восемнадцатилетняя балда опять села на шею родителей, готовя папаше новые потрясения.
Вторая ласточка прилетела с месяц назад.
Из подслушанного разговора родителей Августа узнала, что правительство надумало разделить монополию сотовой связи на несколько самостоятельных частей. Одеяло рвали на куски влиятельные и денежные тузы, и Аксёнкин, будучи свадебным генералом, оказался пешкой в их играх.
Дробление означало существенное сокращение доходов семьи, привыкшей жить на широкую ногу.
- Боже, - заламывала руки мать, - на что нам теперь существовать? Пойдем по миру?
- Продадим имение, сократим штат прислуги. И вообще, скромнее надо быть, - буркнул отец, гремя графином. - Дочерей правильно воспитывать, а не валяться полдня в постели, почитывая дешевые романчики.
- Значит, я плохая мать?!
- А кто? Я, что ли? - заорал отец, с силой шмякнув по столу и разбив вдребезги что-то стеклянное. Августа, прислонившая ухо к стене, вздрогнула. - Воспитала на мою голову! Одна дура умная, вторая дура полная, а третья!... Может, не всё пропало? Может, в ней победит моя кровь? Если у нее не хватит ума окрутить Мелёшина, то на следующий год пригласительный билет достанется другой!
Это был удар ниже пояса. Безоблачное стабильное будущее распадалось как карточный домик, и не сегодня-завтра высшая лига намеревалась столкнуть ее, Августу, с небес на землю.