Девушки вышли. Ну всё, теперь сплетни пойдут среди прислуги!
Деа пересела на лежанку Ильи:
– Разве я не хороша? Или ваши женщины красивее?
Одним движением она сбросила с себя полупрозрачную накидку, представ перед Ильёй обнажённой. Италийцы не стеснялись обнажённого тела, считая его естественным.
Деа и в самом деле была хороша. Небольшая ростом, с отличными пропорциями, гибкая, как тростник.
Несмотря на молодость, Деа была уже опытной в любовных делах. Она прильнула к Илье и сама прижалась губами к его устам.
В Илье взыграло мужское начало. Удержаться было трудно, и руки его сами легли на грудь Деа. Он перевернул её на спину.
Первое соитие вышло коротким – слишком долго у него не было женщины. Деа была слегка разочарована.
– Ты не ходишь в лупанарий? Почему?
«Лупанарием» в Древнем Риме называли публичный дом, и в каждом городе империи их было несколько, не считая «волчиц» – свободных продажных жриц любви.
– Они мне не интересны.
Не рассказывать же Деа о любви, о Марье? Ему казалось, что пресыщенная утехами римская матрона не поймёт его.
– Выпей ещё вина.
Илья пригубил стакан, отдохнул с полчасика, и второй раз уже прошёл на высшем уровне. Восторженные вопли хозяйки разносились по всему дому, однако Илье уже было всё равно. Если она вопит так, что все слуги слышат, то чего ему остерегаться?
Когда всё закончилось и оба отдышались, Деа сказала:
– Неужели в твоей стране все такие? Утром я найду тебе работу в доме.
– Аякс брал меня носильщиком, и мне нравится эта работа.
– Я хозяйка в доме, а Аякс исполняет лишь то, что я прикажу.
– Деа, я не раб, а свободный гражданин.
– Зачем тебе носить паланкин? Днём ты будешь набираться сил, а ночью ублажать меня…
В принципе всё бы устраивало Илью, но одно свербило душу – Деа его фактически покупала, как мужчина покупает проститутку. Ощущение не из приятных.
Его молчание было воспринято Деа за нежелание соглашаться.
– Хорошо, что ты хочешь взамен? Денег, рабыню?
– У тебя есть хороший учитель словесности или риторики?
– Что? – Деа показалось, что она ослышалась.
Илья повторил свой вопрос.
– Конечно! А тебе зачем?
– Хочу брать уроки. Ты оплачиваешь.
– Это грек, Гектор из Сиракуз, я и так плачу ему хорошие деньги. Он нудный и старый, но в совершенстве владеет тремя языками. Если таково твоё условие, я согласна.
А потом было третье соитие, четвёртое… К утру Деа выдохлась, у неё слипались глаза.
– Ступай к Гектору. Ты странный, Илья! Никто из мужей не жаждал брать уроки словесности.
Мужами называли свободных граждан империи мужского пола. А женат он или нет, не имело значения.
Однако первым делом Илья направился завтракать – вопреки римской поговорке «Сытое брюхо к учению глухо». Уж больно много сил он потратил ночью!
Пока ел, ловил на себе косые взгляды служанок, видел их ухмылки. Ох эти женские языки, уже всем подругам разболтали… Но на каждый роток не накинешь платок, придётся терпеть. Затем он немного посидел на скамейке у фонтана, отдохнул. Вот же свалилась на голову хозяйка с её похотливостью! А впрочем, чего её судить – молодая, мужа рядом нет. Не работает, не устаёт – куда ей силы и энергию девать? Одно хорошо в сложившейся ситуации – он будет изучать латынь с учителем.
Домик слуг образованных – учителей, управляющих рабами и хозяйством, писарей – стоял обособленно.
Илья нашёл комнату Гектора, представился.
– Да, мне передала служанка, что ты придёшь. Не возьму только в толк, зачем тебе латынь?
– А зачем она вам? Чтобы общаться.
– Метишь в Рим?
– Плох тот гоплит, который не мечтает стать центурионом, – переиначил известную пословицу Илья.
– Да ты философ! Садись.
До этого разговор шёл на греческом. Но потом Гектор перешёл на латынь, расспрашивал Илью, из каких он краёв, какова природа его родины. Как оказалось, он устроил Илье языковую проверку.
– Минимум слов ты знаешь, акцент ужасный, построение фраз неправильное, – подвёл Гектор неутешительный итог.
– За тем и пришёл. Мне ещё грамотное письмо и счёт освоить надо.
– Похвально.
Для начала Гектор написал на восковой табличке несколько слов.
– Прочитать можешь?
Эту просьбу Илья выполнил легко, поскольку латинский шрифт является основой многих европейских языков, английского в частности.
– Уже хорошо, – одобрил Гектор, – буквы учить не надо.
На другой восковой табличке он начертил писалом ещё три десятка слов:
– К завтрашнему дню выучи.
Так и пошло. Днём Илья с Гектором учил слова и их значение, учился произносить их чисто и правильно, как говорят римляне.
Хуже было со счётом. Илья привык к арабским цифрам, и с римскими, особенно если они были большими, получалось хуже. И почти каждую ночь он проводил в спальне Деа. Спать приходилось днём и урывками между занятиями. Он немного похудел, но мышцы стали проступать ещё рельефнее.
Деа откровенно им любовалась:
– Ты сложен, как Амур и Аполлон, вместе взятые! Не могу оторвать взгляда от такой красоты! Иди ко мне, мой красавец!
Однажды утром, после бурной ночи, Деа преподнесла Илье в подарок золотую шейную цепь.
– Носи и помни обо мне.
– Спасибо, госпожа! – Илья приложил руку к сердцу.
Деа фыркнула:
– Какая я тебе госпожа? Скорее, ты мой бог и господин… Надень, я хочу полюбоваться тобой.
Цепочка была массивной, тяжёлой, но при этом искусно сделанной.
Когда Илья заявился завтракать, служанки глаз не сводили с подарка, перешёптывались.
Глава 2. Рим
Прошло ещё два месяца, и по римским понятиям наступила зима. Но Илья только усмехался: снега нет, растения цветут, по ощущениям – градусов двадцать тепла. Какая же это зима? Правда, ветра были, и на море неспокойно, штормило.
Жизнь Ильи наладилась – сытая, беззаботная, да ещё и с хозяйкой-любовницей в придачу. Другой бы на его месте ничего лучшего и не желал. И Деа периодически осыпала его подарками: то перстень с камнем на палец наденет, то массивное резное кольцо. Илье уже неудобно было, как ёлочная игрушка, сверкает. А снять нельзя, Деа обидится. Да и не носил он раньше украшений, считая, что это не мужское дело – себя украшать. Мужчина делами, поступками славен, а не побрякушками – даже дорогими. Но прислуга завидовала.
Учёба с Гектором шла хорошо. Илья освоил спряжения и склонения и уже писал тексты на восковых табличках. Гектор расхаживал по комнате и произносил текст – раз от разу всё сложнее, своего рода диктант. Проверял Гектор его сразу, и замечаний с каждым днём становилось всё меньше.
Иной раз занятия перерастали в беседы. Как-то коснулись земляка Гектора, Архимеда. Вот здесь Илья блеснул – от винта Архимеда до лебёдки и баллист.
Гектор был удивлён:
– Неужели в твоей далёкой стране слышали об Архимеде?
– Не только слышали, но и механизмы применяют, им придуманные.
Илья чуть не брякнул о Леонардо да Винчи, но он ещё не родился.
За беседами они с Гектором сблизились. Илья всё-таки высшее образование имел, умён был, мог объяснить природу явлений.
Фидий иной раз обижался:
– Ты всё время то с Деа, то с Гектором… Совсем меня забыл!
– Латынь учу, пригодится, – примиряющее улыбался Илья.
– Чувствую – далеко пойдёшь, я о тебе ещё услышу.
– Типун тебе на язык!
Оба посмеялись, а ведь потом именно так и случилось.
Но вот настал день, о котором Илья постоянно помнил и которого опасался в душе: вечером на виллу к Деа прибежал запыхавшийся гонец с известием, что в порт прибыл корабль, на котором находится муж хозяйки.
На вилле сразу поднялась суматоха. Деа отдала кухаркам приказ готовить кушанья, которые любил муж, сама же направилась в термы – принимать ванну с лепестками роз.
Дворцовые слуги тоже забегали. Доливали масло в светильники, срезали в саду и ставили в вазы свежие цветы, в который раз смахивали перьями не видимую глазами пыль.