«Наконец кто-то его выслушает, — подумала тогда Ева. — Наконец у него появился шанс поведать миру о своей гениальности».
Теперь она вспоминала, как выглядела три года назад. Ужасная стрижка — в те времена она сама подстригала свои волосы. Ботинки на ногах новые и почти без царапин. На пальце нет обручального кольца.
В остальном все примерно то же.
— Молодая и в хорошей физической форме, — ответил Палмер. — Очень дисциплинированна — и ум, и тело. Бегунья на длинные дистанции, олимпийская надежда. Она знала, как блокировать боль и как сосредотачиваться на цели. Понимаете, Мишель была в верхней части шкалы. А Лерой Грин в нижней. Он много лет затуманивал свой мозг наркотиками. Никакой сопротивляемости разрушительным воздействиям. Потерял контроль еще до того, как почувствовал боль. Его разум сломался сразу же, лишь только он пришел в себя и обнаружил, что привязан к столу. Но Мишель…
— Мишель боролась? Держалась до конца?
Пал мер энергично кивнул.
— Она и вправду была великолепна. Боролась, пыталась сбросить путы, а потом перестала, когда поняла, что не сможет освободиться. И еще страх. Мониторы зарегистрировали повышение частоты сердечных сокращений, давления — всех основных показателей физического и эмоционального состояния. У меня превосходное оборудование.
— Да, я видела. Самое лучшее.
— Это очень серьезная работа. — Его глаза затуманились, взгляд стал рассеянным, как всегда бывало, когда Палмер рассуждал о своих экспериментах. — Если вы посмотрите на данные Мишель, то увидите, что она сосредоточилась на своем страхе, использовала его для того, чтобы выжить. Сначала сдерживала страх, пыталась уговорить меня. Давала обещания, делала вид, что понимает цель моих исследований и даже пытается помочь мне. Умная была. Потом поняла, что это ей не поможет, и осыпала меня проклятиями, тем самым повышая уровень адреналина, когда я вводил новые болевые стимулы.
— Палмер сломал ей ноги, — сказала Ева, зная, что за ее спиной Рорк тоже смотрит запись. — Потом руки. Он тогда не врал насчет оборудования. Электроды были прикреплены на разных участках тела или помещены внутрь, и через них подавались электрические разряды, каждый раз все более сильные. Дэйв пытал Мишель три дня, пока она не сломалась. В конце она умоляла Палмера убить ее. Он использовал веревку и систему блоков, чтобы повесить девушку, — медленное удушение. Ей было девятнадцать.
Рорк положил руки Еве на плечи.
— Один раз ты уже остановила его. И теперь остановишь.
— Остановлю, чего бы мне это ни стоило.
Услышав шаги в коридоре, Ева вскинула голову.
— Сохрани данные и архив, — сказала она Рорку, и в этот момент в кабинет вошла Надин Ферст. «Только ее тут не хватало», — подумала Ева. Надин была лучшим криминальным репортером «Канала-75», тот факт, что она дружила с Евой, ничего не менял.
— Наносишь рождественские визиты, Надин?
— Сегодня утром я получила подарок. — Надин бросила на стол диск.
Ева посмотрела на диск, затем снова перевела взгляд на лицо подруги. Оно было бледным и осунувшимся. Ни губной помады, ни румян, волосы растрепаны. Надин выглядела не просто плохо, она была напугана.
— Что случилось?
— Дэвид Палмер.
— Есть новости о нем? — Ева медленно встала.
— По всей видимости, он знает, чем я зарабатываю на жизнь и о том, что мы подруги. Прислал мне вот это. — Надин бросила взгляд на диск, с трудом сдерживая дрожь. — Рассчитывает, что я сделаю документальный фильм о нем и его «работе», а также поделюсь информацией с тобой. Слушай, а выпить у вас найдется? Что-нибудь покрепче.
Рорк встал из-за стола и усадил Надин в кресло.
— Садись. Ты замерзла, — проговорил он и сжал ее ладони.
— Да. Меня колотит с тех пор, как я посмотрела диск.
— Принесу тебе бренди.
Надин кивнула, опустила на колени сжатые кулаки и посмотрела на Еву.
— На записи, кроме Палмера, еще два человека. Один из них судья Уэйнджер. Вернее, то, что осталось от судьи Уэйнджера. И еще женщина, но я ее не узнала. Она… он уже принялся за нее.
— Вот. — Рорк принес бокал с бренди и протянул его Надин. — Выпей.
— Хорошо. — Она сделала большой глоток и почувствовала, как по желудку разливается жар. — Я видела много зла, Даллас. Делала о нем репортажи, изучала его. Но с таким я еще не встречалась. Не представляю, как ты выдерживаешь, сталкиваясь с этим постоянно, день за днем.
— Каждый день что-нибудь новое. — Ева взяла диск. — Тебе необязательно смотреть это еще раз.
— Нет. — Надин снова глотнула бренди и с шумом выдохнула. — Я посмотрю.
Ева повертела диск в руке. Стандартная модель. Проследить происхождение не удастся. Ева вставила диск в компьютер.
— Скопировать, запустить и воспроизвести на экране.
На настенном экране появилось красивое лицо Дэвида Палмера.
— Мисс Ферст, или вы позволите называть вас Надин? Так гораздо доверительнее, а работа для меня — дело личное. Кстати, я всегда восхищался вашей работой. Это одна из причин, почему я доверил вам рассказать мою историю в эфире. Вы ведь верите в то, что делаете, правда, Надин?
Теперь его глаза были серьезными — профессионал обращался к профессионалу, — но лицо по-прежнему оставалось открытым и безмятежным, словно у послушника перед алтарем.
— Те из нас, кто стремится к совершенству, верят в то, что делают, — продолжал Палмер. — Я знаю, вы дружите с лейтенантом Даллас. У нас с лейтенантом тоже сложились свои отношения. Возможно, не такие близкие, но мы понимаем друг друга, и я восхищаюсь ее стойкостью. Надеюсь, вы как можно скорее познакомите ее с содержанием этого диска. К тому времени она уже будет руководить расследованием смерти судьи Уэйнджера.
Его улыбка стала ослепительной и, возможно, чуть-чуть безумной.
— Привет, лейтенант. Вы меня извините, но мне нужно закончить с Надин. Я хочу, чтобы Даллас принимала в моих делах самое непосредственное участие. Для меня это очень важно. Вы расскажете обо мне, правда, Надин? Пусть меня рассудят люди, а не ограниченный болван в черной мантии.
И тут же, без всякой паузы, лицо Палмера на экране сменилось другой сценой. Звук был таким громким, что женские крики, казалось, раздирают воздух в кабинете Евы.
Тело судьи Уэйнджера со связанными руками и ногами было подвешено в нескольких дюймах от бетонного пола. «На этот раз примитивная система блоков», — отметила Ева. Палмер изрядно потрудился, чтобы смонтировать свои хитрые приспособления, но это, все же, не та сложная камера пыток, которая была в его распоряжении прежде.
Но «работал» он, как и раньше, методично и продуманно.
Лицо Уэйнджера было искажено страданием, мышцы подрагивали, когда Палмер ручным лазером выжигал буквы на его груди. Судья мог лишь стонать; его голова моталась из стороны в сторону. Рядом пищали и звенели мониторы.
— Видите, он сдается. — Голос Палмера за кадром давал краткие пояснения. — Его мозг не реагирует на боль, потому что больше не может ее выносить. Мозг блокирует боль, погружая организм в бессознательное состояние. Но процесс можно повернуть вспять, и вы это сейчас увидите. — Палмер щелкнул выключателем. Послышался высокий звук, и тело Уэйнджера дернулось. Теперь судья закричал.
В другом конце комнаты громко рыдала женщина. Клетка, в которой ее запер Палмер, висела на тросе и была настолько мала, что женщина могла лишь стоять на четвереньках. Темные волосы закрывали лицо, но Ева узнала женщину.
Теперь во власти Палмера была и Стефани Ринг.
Дэйв повернулся, щелкнул другим выключателем, и клетка заискрила и дрогнула. Женщина пронзительно вскрикнула, конвульсивно дернулась и лишилась чувств.
— Она отвлекается, — сказал Палмер, поворачиваясь к камере, — но у меня мало времени. Приходится начинать работу со следующим объектом, не закончив с предыдущим. Скоро ее очередь. Сердце объекта Уэйнджера отказывает. Данные по нему почти готовы.
При помощи веревок он опустил судью на пол. Ева отметила, как вздулись мускулы на руках Палмера.