Не видя должного отклика, повелитель просто сказал:
— Мне ничего не нужно взамен. Разве что здоровая и заботливая кормилица для моего сына. Если ты готова взять на себя большие обязанности по отношению к ребенку, я не стану возражать. Как если ты не захочешь уходить по истечении года, решив остаться. И раз уж ты считаешь его и своим сыном, то и здесь я возражать не стану.
— Почему не возражаете, ведь я, по сути, никто для него. Именно я, а не та, в чьем теле я оказалась? — не могла не спросить я.
— Потому что у меня тоже была мать. Поверь, ее история пусть и не похожа на твою, но ничуть не лучше. Но она все равно любила меня и заботилась обо мне. Я не хочу лишать своего сына материнской любви и заботы, если ты искренне хочешь их ему подарить.
— Я с благодарностью и радостью соглашусь на все, что вы мне сейчас предложили. Но объясните, чем вызвана такая резкая смена отношения? Вначале вы меня за волосы таскали, а теперь протягиваете щедрую руку помощи.
— Даяна, я не деспот и не тиран, как ты меня назвала, — вздохнул повелитель и, встав со стула, подошел к окну. — Просто когда ты попала в наш мир, ситуация у меня лично была крайне тяжелая. О текущем положении дел в государстве ты уже в курсе. Я же более полугода жил в постоянном страхе за ребенка, а в момент твоего прихода его появление на свет вообще висело на волоске. Я был не прав и вел себя недостойно правителя и мужчины, признаю, и хочу как-то компенсировать прошлое недопонимание. Сама понимаешь, очень сложно не переносить на тебя свое отношение к принцессе Эйзенфотской.
— А ваша мать? Вы сказали, ей тоже было нелегко. — Знаю, что вопрос некорректный, но удастся ли еще поговорить с ним нормально?
— Отец решил подстраховаться и к имеющемуся наследнику заиметь и второго ребенка. Родилась бы дочка, можно было бы выгодно продать, — невесело усмехнулся правитель. — И теперь представь: моя мать из старого, но захудалого рода. Мать Нианела жила во дворце, она изначально более знатная, да еще мать наследника. В придачу стерва и интриганка, сплотившая вокруг себя единомышленников, имеющая определенное влияние на отца. Она выживала мою мать всеми доступными способами, не чураясь самых подлых методов. Когда мне шел тринадцатый год, мать нашли мертвой в ее покоях. Случай назвали самоубийством, на прикроватном столике стоял пузырек с ядом. Но я уверен, что мама бы не оставила меня, именно ради меня она держалась все эти годы. Знала, что стоит ей уехать, как сживать со свету начнут меня. Так и получилось. После ее убийства меня сослали на защиту дальних рубежей. В том, что это происки матери Нианела, никто не сомневался, она вполне могла убедить отца, что там я стану настоящим воином и командующим. Впрочем, за это я ей даже в чем-то благодарен. Именно там из меня, изнеженного принца, сделали мужчину.
— И вы просто смирились с такими вещами, со ссылкой на рубежи? — не поверила я.
— Не смирился, но и сбегать не пытался. Просто знал, что когда-нибудь обязательно поквитаюсь. И мое терпение было с лихвой вознаграждено, — нехорошо усмехнулся правитель.
— И как? — Я не была уверена, что хочу это знать, но вопрос слетел с губ сам собой.
— Ее сына, своего братца Нианела, я казнил на ее глазах. Мачеху же заклеймили, обрили и отправили в монастырь на дальнем острове, с которого не возвращаются. Я не воюю с женщинами, что бы ты там обо мне ни думала, но и за смерть матери должен был отомстить. — Повелитель вновь в упор посмотрел на меня. — Надеюсь, ты не будешь считать меня чудовищем, на которого страшно оставить ребенка.
Я не знала, как оценивать такой поступок. Впрочем, с учетом уровня развития местного общества, наверное, вполне нормальная ситуация. Да и какой переворот оставляет в живых бывшего правителя? Но теперь я стану бояться за малыша чуть меньше, раз его отец знает, как важна родительская забота и любовь.
— Давай договоримся: если у тебя возникнут проблемы, ты приходишь ко мне, и мы их решаем, а не моришь себя голодом. Ясно?
— Что, вот просто так взять и прийти? — не поверила я.
— Нет, просто так, конечно, не надо, — улыбнулся мужчина. — Но ты можешь передать через охрану наследника, которая несет караул у детской, что хочешь встретиться.
— Хорошо, — кивнула я, — буду иметь в виду.
— И да, скоро у меня намечается однодневная морская поездка. Начнешь себя хорошо вести и усиленно питаться — обещаю взять с собой. И сына, конечно, тоже.
— Я постараюсь. — И это правда. Мысли о еде уже сейчас не вызывали отвращения, значит, пора отъедаться.
— По поводу ребенка. Возможно, у тебя есть какие-то варианты, как назвать наследника. У меня действительно не получается придумать ничего достойного, — нехотя признался повелитель.
Я чуть не упала со стула от таких слов. Неужели он и правда не столь плох, как мне показалось вначале?
— Владимир, — назвала я давно сидевшее в голове имя. — Там, откуда я, это означает «владеющий миром».
— Владимир, — протянул правитель, — владеющий миром… А что, мне нравится. — Он улыбнулся легко и открыто, а я все сильнее поражалась происходящим переменам.
В дверь постучали, и, получив разрешение, зашел один из помощников повелителя, их отличала особая форма одежды.
— Ваше величество, все указанные лица созваны и ожидают вас в Совещательном зале, — поклонившись, объявил молодой человек, наверное, ровесник нынешней меня.
— Хорошо, я сейчас приду, — ответил его величество и повернулся снова ко мне: — Ты можешь задержаться в моих покоях и спокойно доесть. Когда наешься, стражи проводят тебя обратно.
— А можно мне просто принесут вот эту, вот эту и еще вон ту тарелку! — Я указала на три так и не попробованных блюда, которые можно есть холодными. Сидеть одной в чужих комнатах мне не хотелось. Да и съесть я бы больше не смогла.
— Если ты так желаешь, эти блюда тебе принесут, — с некоторой заминкой ответил мужчина. Моя просьба его несколько удивила. — Надеюсь, мне не придется в дальнейшем лично следить, чтобы ты обедала?
— Не придется, — заверила повелителя я.
На этом мы распрощались. Меня повели обратно на женскую половину, правитель ушел на совещание. В свою комнату я попала не сразу, около двери меня поджидали две служанки, вооруженные вениками, тряпками, швабрами и ведрами.
— Нам велено провести уборку в комнате принцессы, — не поднимая взгляда от пола, сообщила одна из женщин.
Я замерла, не решаясь позволить войти в свою комнату служанкам. За учиненный погром мне стыдно. Не хотелось, чтобы об этом стало известно всем во дворце. С другой стороны, принцесса же не может убираться самостоятельно. Такое поведение выглядит не менее подозрительным. Представляя, как быстро обрастают подробностями сплетни, не удивлюсь, если завтра все будут обсуждать, что я в своей комнате приношу людей в жертву Карающему Рагдору, поэтому никого к себе не пускаю. И все-таки выход нашелся.
— Мне нужно переодеться и привести себя в порядок. Приходите через час. Оставьте веники и ведра здесь, у двери, — приказным тоном велела я. Женщины, переглядываясь, неуверенно прислонили к стене возле моей двери швабры и веники и ушли, периодически оборачиваясь. Я зашла к себе. Да уж, хорошо, что я их не пустила. Выглянув за дверь и убедившись, что никого нет, я быстро схватила веник и судорожно начала подметать осколки. Собрала все на большом широком палантине, завязала и затолкала в шкаф. Все, теперь надо действительно переодеться, переплести волосы. Даже если и остались какие-то закатившиеся осколки, это уже не усеянный стеклом пол.
Так что когда раздался осторожный стук в дверь, я, уже не боясь прослыть еще более неадекватной (если такое вообще возможно), впустила служанок. Сама направилась в детскую, исполнять свою главную обязанность, где меня ждали лебезящие и показательно вежливые нянечки. Я взяла ребенка на руки, впервые не наткнувшись на злобный и настороженный взгляд.
Неужели появился хоть какой-то просвет в непроглядной тьме этого мира? Я боялась надеяться. Боялась, но ничего не могла с собой поделать. Слишком устала от темноты и хотела наконец увидеть свет.