Лиза уехала, а я отправилась в отель. Ночевать у кого-либо из немногочисленных друзей не решилась: почти у всех семьи, дети, да и мне спокойнее не обременять, а решить проблемы самой. В конце концов, в отеле есть охрана. Сниму номер, запру двери и лягу спать. А с утра позвоню и потребую отпуск за свой счет, благо ничего срочного по работе нет. А заявление скину по почте, с электронной подписью.
Отель я выбрала хороший, ближе к центру города, рядом с ярко освещенным проспектом. Сняла простой одноместный номер, поужинала здесь же в ресторанчике и все прислушивалась к ощущениям. Как-то было немного не по себе, но, вероятно, это остаточные явления. Да и вино добавляло плюсов воображению. Я практически не пьянею, скорее — становлюсь несколько более расслабленной и спокойной.
В номере я тщательно заперла дверь, потом подумала и подтащила к ней обувную тумбочку. Вот так. Даже если кто-то попробует проникнуть, то баррикада задержит.
Сам номер был обычным. Кровать под светлым покрывалом, плотные шторы, бежевый ковролин и кресло в углу. На круглом столике примостились бутылка воды и пара стаканов. Ну и меню, если вдруг кому придет в голову заказать еду в номер.
Надо ложиться спать, чтобы утром все показалось дурацким сном. Я разделась до нижнего белья, щелкнула выключателем и поспешно забралась под одеяло. В окно заглянула луна, по полу и одеялу мигом протянулись бледные полосы света.
Я уже начала проваливаться в сон, как вдруг что-то заставило вздрогнуть. Нет, никто в номере не кашлянул и не начал ходить. Просто странное чувство приподняло все волоски на теле дыбом. Секундой позже я поняла, что… боюсь. Липкий ужас медленно поднимался откуда-то из глубины души, опутывая все сильнее. Так в детстве пугаются ночью, если услышат какой-то странный звук или игра света и теней покажет неведомое чудовище.
Тот страх, что заставляет каменеть и съеживаться одновременно.
Я села и оглядела серый полумрак номера. Все тихо, спокойно, лишь густые тени в углу…
Они шевелились!
Я поморгала, решив, что вино и усталость сыграли злую шутку. И тут же тень словно вздохнула и стала чуть больше.
Это невозможно!
Я вдруг поймала себя на том, что медленно отползаю к спинке кровати и тихо повизгиваю от ужаса. А тот уже захлестнул с головой, заставляя леденеть руки и ноги.
— Господи…
И ведь молитв не знаю ни одной.
— Это сон, — шептала, чтобы успокоить себя. А в итоге собственный хриплый голос пугал еще сильнее.
Тени, казалось, насмехались и жили своей жизнью. Они постепенно разрастались, расплескивались каплями по стенам и потолку. Все ближе к кровати, которая оставалась последним островком в подступающей чернильной тьме.
Я уже тихо ревела, мечтая добраться до двери и безумно боясь спустить ногу с постели. Потом не выдержала и все же поползла по матрасу, сползла на пол… Тени качнулись в мою сторону и тихо, но явственно зашипели.
А я заорала. Потому что так не бывает, так не должно быть. Законы логики и физики рушились на глазах.
К двери я все-таки рванула — из последних сил, понимая, что ноги заплетаются от страха.
И тогда навстречу, из тьмы, шагнул мужской силуэт.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Визг автомобильных покрышек, глухой стук и рывок. Крики… очень много криков. Они захлестывали с головой. И треск пламени. А еще боль во всем теле и ощущение, что висишь вверх ногами. Еще рывок… еще, крики вокруг перемешивались со стонами и запахом крови пополам с железом…
Я вскочила, пытаясь выцарапать глаза… воздуху. Последнее, что помнила — мужчина, словно сотканный из ночи, и льнувшие к нему со странным урчанием тени. Такой картины мой и без того измученный мозг не смог вынести и сделал то, что посчитал нужным: отправил меня в глубокий обморок.
Или мне помогли в него отправиться?
Я огляделась, одновременно похлопывая по себе ладонями. Потом опустила глаза вниз, вспомнив, что пыталась бежать в одном лишь нижнем белье.
Белья не было. Зато на меня кто-то надел длинное белое платье из очень тонкой ткани. Настолько тонкой, что я сумела увидеть соски на груди. Да и сама грудь лишь немного прикрывалась двумя полосками, которые держались на честном слове. При этом рукава у платья были широкими и сужались к запястью.
«Сексуальное рабство!» — заметалась паническая мысль. Тогда все логически объяснялось бы: и продажа меня, и заявление про хозяина. Но какая же наглость! Посреди белого дня, на работе, продавать женщин!
Я заметалась по комнате, стараясь понять, где нахожусь. Увы, окно оказалось закрыто гладким и непрозрачным материалом, а тяжелая дверь не поддавалась попыткам распахнуть. В остальном же комната выглядела довольно обычно, хотя и с некоторыми странностями в виде кровати из матового сиреневого стекла и неизвестных растений, скрывших под собой почти все стены. Лишь благодаря редким разрывам можно было понять, что цвет стен — золотистый.
Очень хотелось заорать, позвать на помощь или пригрозить расправой. Останавливало лишь понимание, что это мне, скорее всего, пойдет во вред. Лучше выждать, когда кто-нибудь зайдет, и постараться вырваться. Взгляд упал на черно-сиреневую статуэтку, изображавшую женщину с ребенком на руках. Взвесила на ладони и кивнула сама себе: ничего, тяжелая. Видать, вырезанная из камня.
Ждать визита пришлось недолго. Но все это время я просидела на кровати, продолжая накручивать себя. И к тому времени, как дверь распахнулась, мои нервы уже не выдерживали свалившейся нагрузки. Сама вероятность попадания в рабство одновременно заставляла обливаться потом от страха и безумно злиться.
Да, глупо, наверное, стоило бы вначале попытаться поговорить. А я бросилась на вошедшего, занося статуэтку.
Очень глупо. Это я поняла особенно отчетливо, когда меня отбросило назад. С такой силой, что дыхание выбило из груди, когда ударилась спиной о стену. Растения лишь слегка смягчили удар. Миг — и мои руки оказались вздернутыми и прижатыми к стене, статуэтка упала на пол и откатилась. А я заорала во весь голос, понимая, что вот еще немного — и сойду с ума.
Потому что на меня в упор уставились бешеным взглядом глаза, внутри которых клубилась тьма.
Затем правое запястье вдруг пронзила резкая боль, словно его прожгли до кости. Я всхлипнула и обмякла, успев запомнить лицо вошедшего мучителя: словно вырубленное из камня, настолько резкими были его черты.
***Два раза за короткое время падать в обморок — удовольствие сомнительное. Тем более раньше я за собой не замечала подобных вещей.
Во второй раз я очнулась быстро. От боли. Правое запястье горело огнем, словно на него капнули расплавленным полиэтиленом. Через подобное я проходила в детстве, когда по дурости, вместе с друзьями, решили на заднем дворе детдома развести костер и поплавить пакетики. Хорошо хоть шрамов не осталось.
Резко вскочить не получилось, пришлось медленно садиться. Оказывается, меня перенесли на постель. А тот, кто перенес, сидел напротив, в темном кресле странной формы. Сидел, скрестив руки на груди и глядя куда-то в пространство. Я вспомнила наполненные темнотой глаза, вздрогнула и опустила взгляд.
— Что за… — вырвалось невольно. Вокруг ноющего запястья красовался выжженный прямо на коже браслет. Тонкий, витиеватый и ярко-красный.
— Знак, что ты мне принадлежишь.
Голос у говорившего оказался густым и проникающим до самого дна души. И подходил его внешности. Бледная кожа, темные короткие волосы, прямой нос и тонкие, четко очерченные губы. Он сидел в одних лишь черных штанах, заправленных в высокие сапоги, словно позволяя мне убедиться, что каждая часть его тела словно вырезана умелым скульптором. Широкие плечи и узкие бедра, тренированный живот и пластины мускулов на груди. Мое сердце бешено колотилось, но вовсе не от восхищения.