Вскоре он занял и Новый мост, но этот захват длился несколько месяцев Благодаря своим организаторским способностям, Каламбреден победил и стал «хозяином» Нового моста, где было много лавчонок порядочных горожан.
Однажды Анжелика, Барко и Жоктанс пошли проверить «посты». Анжелика только диву давалась, как ловко и продуманно были расставлены нищие. Вернувшись в башню Несль, она с восхищением сказала Никола:
— А у тебя голова работает, Никола-Каламбреден (так она в шутку его называла).
Никола сажал ее рядом с собой. В главной зале зажигался камин, было тепло, рядом с Никола сидела его охрана, а дальше — всякий сброд: бездомные, нищие, оборванные старики и старухи. И так было каждый вечер: приходили грязные, вонючие калеки, слышалась брань, крики голодных детей.
Жанин — Деревянный зад восседал обычно на столе, куда его заносили одни и те же телохранители. Карлик всегда шутил. Здесь были и другие «люди» Каламбредена: Легкая нога, Осторожный, Красавчик. У каждого был свой промысел.
Красавчик заправлял проститутками.
«Проклятый мир, — думала Анжелика. — Дети не похожи на детей, женщины отдаются тут без стыда, на соломе, беззубые старики и старухи валяются тут же».
И несмотря на это, здесь царил климат спокойствия и согласия. Обитатели «Двора чудес» не имели ни прошлого, ни будущего, они жили сегодняшним днем, а там — что бог даст.
***В этот вечер Анжелика сидела около Каламбредена, прижавшись к его могучей спине. Он был в хорошем расположении духа и философствовал, наливая себе вино из огромного кувшина.
— Ты знаешь, Анжелика, — говорил он, отпив глоток, — все мои победы над другими главарями в Париже принадлежат тебе. Я вспоминал наши детские игры и расставлял ребят в нужном порядке. Мы все придумывали заранее, помнишь?
Движением головы Никола подозвал Флико, так как кончилось вино. Флико долил в кувшин вина, а Никола продолжал;
— В детстве я всегда говорил себе: «А как бы поступила Анжелика?» И это мне очень помогало.
Анжелика улыбнулась.
— Чему ты смеешься?
— Я вспомнила наш неудачный поход в Америку.
— Да, это действительно было глупо, но я следовал за тобой. В тебе было что-то властное, наверное — уверенность в успехе.
В этот вечер, видя, что Анжелика не злится, Каламбреден начал гладить ее по спине. Все это выводило из себя ля Поляк, его отвергнутую прежнюю любовницу, плотную, рыжую женщину, которая умела постоять за себя, ругавшуюся на чем свет стоит. На поясе у нее всегда висел нож, которым она владела в совершенстве. В этот вечер ля Поляк разоткровенничалась.
— Да, хорошее время — война, — говорила она, сидя на скамье и держа в руках большой кубок с вином. — Я говорила солдатам: «Любите меня, солдаты!»
— Она начала петь куплеты из какой-то военной песни, но это быстро всем надоело, и ее вытолкали в дальний угол зала; тогда она подбежала к решетчатому окну и, обращаясь к Лувру, как к одушевленному лицу, надрывно закричала:
— Ваше величество, когда же ты дашь нам войну?! Хорошую войну! Что ты сидишь там, как истукан, и протираешь штаны? Что такое король без войны? Король без победы!
Она знала, что Каламбреден еще вернется к ней, так как старая любовь не забывается. Так и случилось.
***Однажды вечером Анжелика отправилась к Жанину, в его каморку, которую он снимал на улице Святого Михаила. Она несла ему в подарок свиной колбасы, которую он обожал. Это было единственное существо из банды Каламбредена, к которому она чувствовала расположение. Его все уважали в банде, и он значился первым советником Никола. Прийдя на место, Анжелика без стука вошла в «келью».
— Я принесла тебе немного колбасы, — сказала она, улыбаясь.
Она села на пол, чтобы не быть выше человека-колоды. Жанин ел, подозрительно глядя на «маркизу ангелов».
— Куда ты сейчас пойдешь? — загадочно спросил он.
— Домой, в башню Несль, — просто ответила она.
— Не ходи туда. Лучше зайдем в таверну, что на улице Орфевр, там Каламбреден со своей свитой и ля Поляк. Ты поняла, что должна сделать?
— Нет, — ответила Анжелика, разглядывая комнату.
Пол и стены лачуги были сделаны из соломы. Единственную мебель в комнате представлял сундук, в котором лежала одежда Жанина, с пристрастием следившего за своей персоной. На стене висел ворованный подсвечник.
— Слушай меня внимательно, «маркиза», — проворчал он. — Ты должна войти в таверну, а когда увидишь Каламбредена с ля Поляк, бери все, что попадет под руку, и бей его по голове. Не волнуйся, голова у него крепкая, как дно котелка, поверь мне.
— Но у меня есть нож! — воскликнула Анжелика.
— Оставь его в покое, ты им пока не умеешь пользоваться. У нас такие законы, — продолжал он, закурив, — когда обманывают «маркизу», надо поступать именно так.
— Но мне все равно, что он меня обманывает, — не унималась Анжелика.
Глаза Жанина налились кровью, он быстро заговорил, захлебываясь:
— В этой ситуации ты имеешь все права наказать его за измену. Он тебя заработал, если ты ему изменишь, то умрешь. Ты должна его проучить. Иди и делай, что я тебе приказал. Да, подай мне бутылку, она там, в углу.
Он налил полный стакан вина.
— На, выпей. Оно придаст тебе уверенности в твоих силах.
Анжелика взяла стакан и одним махом выпила. Ей стало очень тепло, попрощавшись, она вышла.
— Смотри, — крикнул Жанин ей вдогонку, — делай так, как я тебе сказал, и тебя будут уважать в нашем мире.
Через некоторое время Анжелика остановилась около таверны. Изнутри доносились голоса и пьяное пение. Она открыла дверь и вошла. Вначале она ничего не увидела — дым от трубок застилал весь зал. Через некоторое время глаза ее привыкли, и она увидела полупьяного Каламбредена, а на коленях у него восседала ля Поляк. Они веселились и ничего не замечали, в рядом, как всегда, сидели телохранители.
Потихоньку Анжелика взяла закопченный горшок с горящими углями, подошла и ударила наугад. Поднялся необычный переполох. Телохранители выхватили ножи и шпаги. Каламбреден вскочил, как ошпаренный, парик его тлел, рыжие волосы ля Поляк горели. Подбежал карлик и, крича: «Маркиза горит!», вылил ей на голову фужер вина. Вдруг кто-то закричал с порога:
— Братцы, спасайтесь! Фараоны!
На пороге появился сержант-эксперт из Шаитля и человек десять солдат.
— Сдавайтесь, — громко закричали они, — вы арестованы именем короля!
— Спасайся, «маркиза ангелов»! — крикнул один из банды.
Анжелика пыталась подбежать к окну, но чьи-то сильные руки схватили ее.
— Сержант, я поймал женщину, — закричал солдат.
Вдруг сквозь дым Анжелика увидела, как ля Поляк подняла нож. «Сейчас она убьет меня», — мелькнула мысль у нее в голове. Но нож вонзился по рукоятку в живот солдата, державшего Анжелику. Ля Поляк перевернула лампу вместе со столом, схватила Анжелику за руку, и они вместе выпрыгнули в окно.
В это время люди Каламбредена ушли, обороняясь шпагами, через кухню таверны. Через несколько минут Анжелика и ля Поляк присоединились к Каламбредену на Новом мосту.
— Да, — сказал Снегирь, задыхаясь, — я думал, что они будут преследовать нас. Но у нашего Каламбредена железная воля, он не растерялся. Они из наших никого не взяли. Ты здесь, Баркароль?
— Да, — ответил карлик из темноты.
— Они хотели схватить «маркизу ангелов», но я всадила нож в живот одному фараону, — и ля Поляк показала свой нож, на котором еще были сгустки крови.
Когда они подошли к башне Несль, там уже знали, что Каламбреден ранен в голову «маркизой ангелов».
Это было сенсацией. Кто-то предложил сходить за Великим Матье. Каламбредена положили на стол, он стонал. Анжелика подошла к нему, сняла с него парик и обследовала рану.
— Поставьте греть воду, — распорядилась она.
Но тут раздались звуки фанфар, и в дверях появился Великий Матье — знаменитый врач Парижа. Даже в этот поздний час он был со своими музыкантами. Великий Матье был весельчак по натуре и имел связи как в воровском мире, так и во дворце. Он лечил и тех и других, не вдаваясь в социальное происхождение людей. Его интересовали только больные. И бедные, и богатые — все были одинаковы перед его инструментами. Это был человек-универсал. Он вырывал зубы и лечил от всех болезней. В молодости Великий Матье побывал во многих странах и остаток своих дней решил провести в Париже. Никто не знал, какой он национальности, но то, что он мог выпить несколько огромных бутылок подряд, знали все: и бедные, и богатые. Это не мешало ему одновременно рвать зубы и рассказывать о своих похождениях перекошенному от боли клиенту.