Сделав легкое движение, она осторожно высвободилась. Встала, отошла к холодильнику, заглянула туда. Так и есть – на стол больше подавать нечего. Хозяйством она не занималась уже давно, готовить перестала с того самого дня, как исчез муж. Для кого стараться, не для себя же? Заготовки, сделанные специально для гостей, съели под водку рабочие.
Они воспринимали содержимое холодильника как свою собственность, а Ольга не смела возражать. Вот бы сейчас пригодилось какое-нибудь мясо! Она бы занялась готовкой и хоть как-то отвлеклась от тяжелых мыслей. И от внимания Ильи. Да, особенно от этого.
Потому что она давно ощущала на себе его долгие, загадочные взгляды. Еще с той поры, как впервые с ним познакомилась. Тогда Виталий никому не представлял ее своей невестой, но подразумевалось, что отношения сложились серьезные, а сообразительный Илья, очень мудрый в житейских вопросах, сразу это уловил. Он никогда не пытался за ней ухаживать, но Ольга замечала его чисто мужской интерес, видела, что он охотно оказывает ей разные услуги, выслушивает самые пустые разговоры и самое главное – часто старается к ней прикоснуться. Совершенно невинно – взять за руку, тронуть плечо во время убедительного спора, сесть рядом, так, чтобы их бедра случайно соприкоснулись. Это и смущало, и льстило. Все-таки ни одной женщине не может быть противно внимание привлекательного мужчины. Даже Виталий заметил особое отношение своего приятеля к невесте и как-то сказал ей:
– По сути дела, вы подходите друг другу больше. Он к тому же давно разведен, а у меня такие кандалы…
Тогда она грустно улыбнулась и попросила не говорить глупостей. Вплоть до самой свадьбы (где опять-таки свидетелем был Илья) ничего не менялось. Друг семьи приходил в гости, оказывал услуги, давал советы, а в трудные минуты одалживал деньги. Это ему была обязана своими заработками молодая пара. Виталий называл его «отец-благодетель», хотя мужчины были ровесниками. Илья посмеивался и говорил, что они ему в самом делe напоминают детей.
– Вас бросишь, вы и пропадете, – заявлял он, допоздна засиживаясь в гостях. – Ирка точит зубы, чтобы вас съесть, только случая все не представляется.
Вскоре после свадьбы Илья попросил позволения приехать в гости с подругой. Он действительно привез очень эффектную полную брюнетку в дорогом красном костюме. Та сочно рассказывала анекдоты, иногда весьма рискованные, лихо пила водку, а надушена была так крепко, что каждый раз, проходя мимо нее, Ольга задерживала дыхание.
Когда гости ушли, у хозяйки резко испортилось настроение. Она сама не понимала отчего – ведь угощение удалось на славу, было весело, она вовсе не устала. «Вульгарная тетка, – думала Ольга, застилая на ночь постель. – Никогда бы не подумала, что Илье по вкусу такие…»
Сама она была хрупкой, субтильной блондинкой и, несмотря на свои тридцать четыре года, выглядела совсем девочкой. Почти не пила, совсем не душилась, не любила красный цвет и, как ни старалась, не могла запомнить и рассказать ни одного анекдота. В ту ночь она долго ворочалась, не могла уснуть, с гневом прогнала подвыпившего мужа, пытавшегося излить нежные чувства… А проснувшись утром, неожиданно засмеялась, глядя в потрескавшийся потолок.
– Это просто ревность, глупая и пошлая, – сказала она вслух, но негромко, так, чтобы не слышал муж в ванной комнате. Он уже собирался на работу. – У нас так мало друзей, что я ревную их бог знает к кому. Ну до чего же глупо! Пусть живет с кем хочет!
Тогда этим все и кончилось Ольга посмеялась над своей чрезмерной чувствительностью и целиком отдалась насущным заботам. Молодая семья как раз затевала ремонт – квартира того требовала, а средства позволяли. Рабочих нашел Илья. Стоило при нем заикнуться о какой-то проблеме, как у него моментально находилось решение.
– Эти ребята все сделают дешево и быстро, – пообещал он. – Только не особенно церемоньтесь с мастером. Он мужик толковый, когда касается технологии, но вкус у него отсутствует начисто. Впрочем, нельзя же получить все сразу!
И рабочие споро принялись за дело. В первые дни ими было сделано больше, чем за все последующие месяцы. Возможно, если бы Илья и дальше контролировал ход ремонта, он был бы давно закончен. Но вскоре после новогодних праздников тот уехал в Германию работать в смежной торговой фирме. И все-таки пока муж был рядом, Ольгу ничто не угнетало. Но когда он исчез…
А сейчас Илья критически обозревал оштукатуренные стены, коробки с плиткой в углу и недовольно хмурился.
– Что они копаются? – спросил он. – Какого черта? Почему ты их не поторопишь?
– Да как?
– Мы же внесли в договор пункт насчет срока сдачи работ, – напомнил он. – При мне и подписывали. Когда они должны были все закончить?
Ольга призналась, что месяц назад. На в ту пору ей даже в голову не пришло ругать мастера.
– И вообще… Я этого не умею.
– Займусь, – пообещал Илья. – Дай-ка еще чаю, я сегодня устал… И пряники давай, там еще осталось? Поверишь ли, в Германии их ни за какие деньги не достать!
– Простых пряников?
– Вот именно. Печенье – какое душе угодно, а пряников даже не спрашивай. Вот буду возвращаться, накуплю килограммов пять, возьму с собой.
Женщина испуганно переспросила:
– Возвращаться? Так ты ненадолго?
– Недели на две, – ответил тот, улыбаясь ее испугу. – Ну да ты не переживай. За это время мы твои проблемы решим Я завтра же позвоню мастеру и сделаю ему нагоняй. Видит гад, что перед ним одинокая женщина, и пользуется этим.
Ольга отмахнулась. Она так привыкла жить среди разрухи и неуюта, что ей уже не верилось, что когда-нибудь все переменится к лучшему.
– Бог с ним, с ремонтом, – прошептала она. – Меня не это волнует.
– А вот про Витю давай не будем. – Мужчина встал и легонько тряхнул ее за плечи. Руки у него были жесткие и горячие, она чувствовала это даже сквозь платье. – Тут ничего не поделаешь, думать об этом – только нервы трепать. От Ирки ты избавилась, жизнь понемногу наладится. Ты молодая, красивая…
Говоря все это, он не отпускал ее плечи. Ольга едва различала слова, она думала совсем о другом. «Как же так? Теперь я вижу, что он ко мне неравнодушен. Раньше он себе такого не позволял. Не отпускает… Может, прямо ему сказать, что я не хочу ничего подобного… Он поймет, не обидится…» Но что-то мешало ей произнести решительное слово, освободиться от этих горячих рук. Она слишком долго была одна, слишком измучилась, отчаялась. Ей, как никогда, нужна была ласка, чье-то слово, чья-то рука…
Ольга подняла глаза – ей приходилось смотреть на Илью снизу вверх, он был намного выше.
– Так сделать чаю? – Только это и пришло ей в голову.
Он опустил руки. Женщина заметила на его лице тень улыбки, как будто Илья прекрасно понимал ее смущение и слегка посмеивался.
– Кстати, я хотел попросить тебя об одном одолжении, – небрежно заметил он. – Если нельзя, так сразу и скажи, договорились? Ненавижу быть обузой.
– Да все что хочешь! – обрадовалась она. – После того, что ты сегодня для меня сделал!
– Можно пожить у тебя? А то, понимаешь, квартиру я сдал друзьям, а у них дети, недавно второй родился. Как я туда ввалюсь, спрашивается? Они и не знают, что я приехал.
Женщина растерялась. В первый миг она почувствовала радость – наконец-то будет не одна, а Илья поможет, защитит… Но тут же смутилась. Если он будет жить здесь две недели… В один из вечеров, в одну из ночей неизбежно случится то, о чем так недвусмысленно говорили сейчас его ясные голубые глаза. И никакая мужская дружба тут не помеха.
– Значит, нельзя? – истолковал он ее молчание.
– Что ты, конечно живи… – Она обвела рукой голые стены. – Только тут грязно, неудобно… И воды горячей сейчас нет.
Илья заявил, что это пустяки, он не избалован. А грязи скоро вообще не будет. Он берет весь ремонт на себя и клянется, что все кончится еще до его возвращения в Германию. Ольга хотела поблагодарить, но как-то замялась. Пыталась радоваться, но вместо этого ощущала тревогу. «Да что со мной? – упрекала она себя, заваривая свежий чай. – Он такой милый, душевный человек, прямо как родной… Помогает щедро, а сам если что и просит, так обычно сущие пустяки. И не будет он ко мне лезть, если стану держаться твердо. Все поймет и отступится. И вообще, я не в его вкусе, ему нравятся толстые…»