ГЛАВА 1
Предела жестокости нет. Сколько ни натыкайся на кровавое месиво – свидетельство человеческого зверства, – у жизни в запасе всегда найдется что-то пострашнее. Что бы ни случилось, никогда нельзя сказать, что хуже уже не будет.
Всегда бывает хуже. Всегда случается что-то еще более жестокое, изощренное, чудовищное, безумное.
Глядя на то, что еще недавно было женщиной, лейтенант Ева Даллас спрашивала себя: может ли что-то быть страшнее этого? Двоих полицейских в форме, прибывших первыми на место преступления, рвало у входа в переулок, до нее доносился их надсадный кашель. Ее руки и ботинки уже были обработаны защитным составом, она стояла на месте, ожидая, пока улягутся спазмы в ее собственном желудке.
Приходилось ли ей раньше видеть столько крови зараз? Она не могла вспомнить и решила, что лучше и не пытаться. Присев на корточки, она открыла свой походный набор и взяла подушечку для идентификации отпечатков пальцев. Крови было не избежать, и Ева просто приказала себе не думать об этом. Подняв безжизненную руку жертвы, она прижала большой палец к подушечке.
– Жертва – женщина европейского типа. Тело обнаружено около трех тридцати утра офицерами, ответившими на анонимный вызов 911, и в настоящий момент идентифицировано: Вутон Джейси, возраст сорок один год, лицензированная проститутка, проживающая по адресу: Дайерс-стрит, 375. – Ева сделала неглубокий вздох, потом еще один. – Горло жертвы перерезано. Разброс брызг указывает на то, что рана была нанесена, пока жертва стояла лицом к стене. Судя по следам крови, женщина упала или была положена на мостовую поперек переулка нападающим, который затем… Господи! О господи!
– … который затем изуродовал тело жертвы путем удаления паховой области. Характер ранений как на шее, так и в паху свидетельствует о применении острого инструмента и наличии определенного опыта.
Несмотря на жару, ее пробирал озноб, на коже выступил холодный пот. Она вытащила измерительные приборы и начала записывать данные.
– Извините, – раздался за спиной у Евы голос ее помощницы Пибоди. Ева, даже не оборачиваясь, знала, что Пибоди все еще бледна от шока и тошноты. – Извините, лейтенант, я не удержалась.
– Ладно, забудь об этом. Оклемалась?
– Я… Да, лейтенант.
Ева кивнула и продолжила работу. Стоило крепкой, закаленной, обычно надежной, как скала, Пибоди бросить взгляд на то, что лежало в переулке, как она побелела и бросилась к выходу из проулка: Ева запретила ей блевать на месте преступления.
– Личность я установила: Джейси Вутон, Дайерс-стрит, 375. Желтобилетница. Имела лицензию. Прогони через машину.
– Никогда ничего подобного не видела. Просто ни разу в жизни…
– Найди данные. Отойди отсюда, ты мне свет загораживаешь.
Пибоди знала, что ничего она не загораживает. Просто лейтенант Даллас решила ее пожалеть. И Пибоди с благодарностью воспользовалась этой возможностью, потому что ее опять замутило. Она отошла в конец переулка. Ее полицейский китель пропотел насквозь, волосы взмокли под форменной фуражкой. Горло саднило, голос ей не повиновался, но она начала поиск на портативном компьютере. И все это время она следила за тем, как работает Ева. Деловитая, дотошная, многие назвали бы ее холодной.
Но Пибоди успела заметить, как лицо Евы дрогнуло от ужаса и жалости, прежде чем у нее самой все поплыло перед глазами. Нет, холодной ее назвать нельзя. Скорее ее можно назвать одержимой.
Вот и сейчас Пибоди видела, как она бледна, и дело было вовсе не в лампах дневного света, вытравивших живые краски с тонкого лица Евы. Карие глаза пристально и строго, не мигая, изучали чудовищные подробности. Руки у нее не дрожали, ботинки были перепачканы кровью. На лбу выступили капельки пота, но она не отворачивалась. Пибоди знала, что она не уйдет, пока не закончит работу.
Но вот Ева выпрямилась – высокая, стройная женщина в забрызганных кровью высоких ботинках, поношенных джинсах и в потрясающем льняном жакете. У нее были точеные черты лица, щедрый рот, широко расставленные золотисто-карие глаза и короткие, небрежно подстриженные темные волосы. Пибоди знала, что видит перед собой полицейского, который никогда не отвернется и не побежит, столкнувшись со смертью.
– Лейтенант…
– Пибоди, мне плевать, рвет тебя или нет, но не смей загрязнять мне место преступления. Давай сюда данные.
– Жертва прожила в Нью-Йорке двадцать два года. Предыдущий адрес – Центральный парк, западная сторона. Здесь она жила последние полтора года.
– Крутой вираж. Как же ее сюда занесло?
– Наркотики. Три ареста. Потеряла свою первоклассную лицензию, провела полгода в реабилитации, посещала психоаналитика, примерно год назад получила уличную лицензию с испытательным сроком.
– Сказала, кто ее снабжал?
– Нет, лейтенант.
– Посмотрим, что покажет тест на токсикологию, но я не думаю, что ее снабжал наш Джек. – Ева подняла конверт, оставленный в запечатанном виде, чтобы на него не попали брызги крови, прямо на теле.
«Лейтенанту Еве Даллас , полиция Нью-Йорка».
Набрано на компьютере, отметила Ева, каким-то замысловатым шрифтом на роскошной кремовой бумаге – плотной, чуть пухловатой, видимо, очень дорогой. Такую бумагу используют для пригласительных билетов на вечеринки по высшему разряду. Ей ли не знать! Ее муж постоянно рассылал и получал такие пригласительные билеты. Она еще раз перечитала послание.
«Привет , лейтенант Даллас.
Не слишком горячо для вас? Знаю , у вас выдалось хлопотное лето. Я с восхищением следил за вашей работой. Мне представляется , что в полиции нашего прекрасного города нет более достойного кандидата , чем вы , для общения со мной на – смею надеяться! – весьма интимном уровне.
Вот образчик моей работы. Ваше мнение?
С удовольствием предвкушаю долгое и плодотворное сотрудничество.
Джек».
– Я тебе скажу, что я думаю, Джек. Я думаю, что ты ненормальный ублюдок. Зарегистрируйте и запакуйте, – приказала Ева. – Дело об убийстве.
Квартира Джейси Вутон находилась на четвертом этаже одного из наспех возведенных строений, предназначенных для предоставления временного убежища беженцам и пострадавшим в городских войнах. Множество таких домов было построено в наименее благополучных районах города, и они постоянно находились под угрозой сноса.