Игра окончилась.
— Нина, — Марина позвала ее, свою часть работы можно сказать выполнила, осталось всего ничего.
Подошла, как ни в чем не бывало:
— Чего? — словно и дела нет до того красавчика, что стоит рядом.
— Знакомься, это… — только начала Марина, но Артем, криво усмехнувшись, перебил ее:
— Мы знакомы. правда Нина?
И взглянул так, словно с издевкой.
— А… Да, знакомы, — сухо так поздороваться, ни в коем случае не выдать свой интерес, — Привет Артем. Как жизнь?
— Хорошо, — он приподнял брови, разглядывая ее будто с удивлением, — А у тебя?
— Ну, я пойду, — вмешалась Марина, — У меня факультатив по химии.
— Ага, — ответили оба, не сводя глаз друг с друга.
Марина ушла, взглянув в последний раз на Нину и подумав про себя, что может ей самой Артем и нравился, но от таких ребят лучше держаться подальше. Такой жизнь сломает и не заметит. Мачо хренов. Но все равно, завистливый червячок-то в душе шевельнулся.
— Ну что? Сходим в кафе, посидим? — предложил Артем.
— Почему нет? — она чуть не померла от волнения, но вид имела скучающий и вроде как незаинтересованный.
Будто ей не очень-то и хотелось.
А только он теперь был не тот мальчишка, которого она когда-то за дверь выставила, ему все эти ее уловки были совершенно прозрачны. И смотрел он на Нину уж точно не как на ангела.
— Иди, иди ко мне, птичка, — думалось Артему, — Ты мне за все ответишь.
***
Вот здесь-то и начинается этот кусок воспоминаний…
Вот… Чистый мед. Золотой мед…
***
Несмотря на все мстительные замыслы, что вертелись в его голове, когда Артем ее увидел… Нинку…
***
Очень глупо человек устроен, ему почему-то нельзя забыть первую любовь. Сколько бы их потом, этих любовей, не было. Просто иной мужчина ту девочку, по которой вздыхал в детстве, хранит в сердце светлым воспоминанием, чистым, невесомым и почти ненастоящим, а другой — прячет внутри, словно рану гноящуюся. Боится коснуться, боится разбередить. Боли боится, одним словом.
Но то крайности, а люди-то, они живые люди, а потому всего в них понемногу. И света, и чистоты, и грязи, и страха перед тем, что тебе снова причинят боль. Иногда этот страх так велик, что причиняет больше боли, чем сама боль.
Только это уже мысли ретроспективные, а в тот момент Артем был готов на многое, но сделал только одно.
***
С этого похода в кафе как будто начался новый виток в их жизни, стремительный взлет.
Идея его быть насмешливо-холодным и показать девчонке, кто теперь хозяин положения, провалилась с треском. Потому что, стоило им встретиться за столиком, стоило ей взглянуть на него своими глазами-вишенками и улыбнуться сочными губами, сказав какую-то шутку, он и сам не заметил, как превратился в 'того' Артема. В того самого, что готов был тогда весь день валяться с ней снегу, хохоча, как безумный, да бегать везде, взявшись за руки.
Да. Они смеялись, вспоминая, как играли в хоккей, как вырядили мальчишек в юбки, обо всем вспоминали. Только о том дне, когда он к ней в больницу пришел, ни он, ни она и словом не обмолвились, словно того дня не было.
А потом он проводил ее домой, долго стояли перед дверью, прощаясь. И незабытые чувства прорастали в них, но только чувства теперь были не те, что раньше. Сильнее они были. Эти чувства грозили их поглотить, сжечь, сплавить или уничтожить. Эрос.
Но вот она в последний раз сказала:
— До свидания, — и скользнула за дверь.
А он еще постоял несколько минут на лестничной площадке, а после, тряхнул головой, отгоняя наваждение, и вышел. Не хотелось идти домой. Артем чувствовал, что его распирает желание, женщину ему нужно. Женщину…
Позвонил к Черному, одному из своих дружков. Недолго переговорили, назначили встречу. Черный ждал его на квартире у подруги. Таких подруг, услужливых и на все готовых у них было несколько. А при желании, да за деньги, можно было и чего поинтереснее найти. А деньги у Артема водились. Приехали новые девочки. Одна из них, хорошенькая, специально для Артема.
Черный ухмыльнулся:
— Гляди, какая. От себя отрываю. Цени.
И толкнул парня к девчонке, которая и так на него с любопытством поглядывала.
После того, как выпьешь определенное количество алкоголя, любая баба покажется красивой. Тем более, если ты молод и настроен на секс.
Но его черт побери! Не смог он с ней, не захотел.
Потому что она была не ОНА. Не она, видите ли!
Издевался над собой, а ничего не смог поделать. Ушел домой в стельку пьяный и злой.
А назавтра пришел к ней, к Нинке. Сразу после школы. Прошлись немного, она болтала о разном, он больше молчал. Молчал, чувствуя странную борьбу в себе, одновременно желая схватить ее, сжать, утащить куда-нибудь и…. и не смея прикоснуться. Но отвечал ей четко, терял нити разговора и даже острил.
Нина что-то говорила, блестела глазками, вертелась, размахивая руками, чирикала. При этом осознавая, что трещит без умолку, как сорока. Что ведет себя неестественно. И думая постоянно о том, каково это, если он обнимет ее. Каково…
Так прошло несколько свиданий. А потом случилась эта пятница.
В тот день они были у Нины дома. Артем зашел за ней. Вообще-то она не хотела, чтобы Артем видел, в какой бедности они с матерью живут, Нина стеснялась этого с самого начала, и до последнего не хотела показывать ему свой дом. Но вот он вошел, и, казалось, ничего не заметил.
А он и не заметил. Не видел ничего вокруг, только ее. Сердце вдруг перестало помещаться в груди и забилось где-то в ушах, заставляя глохнуть и слепнуть, заливая горячей кровью голову, заставляя холодеть руки, сбиваться дыхание.
Они что, куда-то собирались пойти?
Артем развернул Нинку спиной к двери комнаты и заявил, что не выпустит, пока не поцелует. И не выпустил бы, не смог, его просто разрывало на части от сдерживаемого желания. Да и ее тоже…
Первый поцелуй и…она пропала. Треснула ледяная корка, взорвалась осколками, растаяла в огне. Пропала ледяная принцесса, влюбилась.
А потом было два месяца безумно счастливых встреч. У него, у нее.
Целовались везде. На стульях, на диване, на улице, в подъездах…
***
Воспоминая эти не имеют срока давности, они никогда не сотрутся из памяти Нины и не заслонятся другими. Никогда.
Мед. Чистый мед…
***
Но у нее был стержень.
Может, целомудрия и не стало, но того, что в ее понимании было недопустимо, Нина не позволяла. Как бы не кружилась голова от его поцелуев, а до последней черты она не доходила, и сохранение девственности до замужества было у нее пунктом с большой буквы. Непреодолимым пунктом номер 1.
Был еще и пункт номер 2, проявившийся тогда. Совершенно очевидно, что это счастливое безумие плоти внутреннее 'я' Нины подспудно воспринимало чем-то греховным, грязным. Именно тогда и возникла эта странная привычка — постоянно мыть руки. Желание отмыть душу.
Иногда воспитание может сломать нам жизнь, а иногда и удержать от непоправимой ошибки. Угадать бы еще заранее, что чем окажется.
глава 4
Женщины чувствуют немного не так, как мужчины, они не стыдятся эмоций. Эмоции удел женщин, так же как логика удел мужчин. А еще удел мужчин и их право — действие.
Артем ведь жил не на Луне, и не на необитаемом острове. Отнюдь. Его жизнь проходила в весьма своеобразной компании, сбитой компании. Все они были подельники, и встречались постоянно по вечерам, когда у Черного, когда у него, когда у Веньки. Чаще всего у девиц. Поди, попробуй в такой ситуации что-нибудь утаить.
Разумеется, 'розово-лимонный Сингапур', так называл Черный то состояние влюбленности, в котором пребывал Артем, не осталось незамеченным. Сначала ребята поржали: ниччё, несколько дней — и все пройдет. Не прошло.
Пожали плечами и решили, подумаешь, блажь, и просто ждали, когда пройдет эта блажь. Потом стали недоумевать. На фоне всеобщего благостного совместного пользования 'дамским имуществом', этот его 'Сингапур' выглядел как-то нелепо. Черный даже стал проявлять озабоченность и намекнул девчонкам, что парень нуждается в особом внимании.