В целом этот вариант печатной индустрии не плох по наполненности и оформлению, одно лишь жаль — стиль не прослеживается. Он слишком разрознен непривлекательно назойливой рекламой на каждой второй странице. Речи о слиянии быть не может, скорее о поглощении, при этом у «Titul» явно случится несварение молодым «Mirrim».
Керимов Владимир Александрович устало потер переносицу.
Он не находил, то что искал. Опять безыдейное издание, прикрытое красивыми картинками и рекламой, которую народ «хавает». Журнал авторитетно заявлял на главной странице сайта, что является своеобразным путеводителем для стильных философов.
Мужчина глухо рассмеялся, представление о журнале сложилось задолго до того как он прочел:
«Mirrim» пропагандирует скорее стиль мысли — специфическое интеллигентное философско-озорное видение на происходящее в мире. Формально круг интересов журнала — стандартный для мужских изданий: женщины…»
— Как без них? — усмехнулся Владимир, — без них никак.
«Машины, карьера, секс, спорт и так далее».
— С этим тоже ясно.
«Но способ подачи этих материалов всегда авторский и нетривиальный», — прочитал он и улыбнулся.
— А вот с этим поспорю. — Его взгляд остановился на заголовке статьи «Рука об руку с шеф-поваром Хуан Чэнланом», подзаголовок гласил «Ресторан Zhening — таинство вкуса». Не желавший более тратить свое время на журнал «Mirrim» он вдруг нажал на заголовок и углубился в чтение открывшейся статьи.
— Нетривиальный… — повторил он тихо и с улыбкой добавил, — так нетривиально описать китайский ресторан мог только Паоло Коэльо в переводе Богдановского, и подписаться как Степко Геннадий.
Нажав еще несколько ссылок, Владимир нашел старые статьи Степко, стиль оказался иной — грубый без изысканностей и философских оборотов под стать третьесортному журналу. Рассудив, что в жизни автора могли произойти резкие перемены, а вслед за ними и изменение стиля письма, он вышел на более поздние статьи, но и здесь авторство оказалось спорным.
— Перекупил у фрилансера, — с сожалением отметил Владимир, перепроверив текст на антиплагиат, расстроился больше — все ссылки вели на Степко и журнал «Mirrim». — А ко всему прочему запретил выставлять в портфолио. Знаем проходили…
Он закрыл сайт и потер лицо.
На стене сзади него крепились листы прошлого выпуска его детища. Сверстанные развороты 250 страниц в ¼ реального размера грели душу, как и покупательский интерес, капающий на банковский счет. Спрос, сохранившийся не смотря на пару скандалов вокруг издания, был неожиданным подарком, который в любой миг мог растаять, как дым от сигары.
И в то же время листы напоминали, как устарел его первоначальный подход к чисто мужскому изданию. Журнал требовал реорганизации, слишком многие теперь наступают на пятки, подминая под себя его бизнес. В их числе уже не только зарекомендовавшие себя OK и GQ, но и какая-то мелюзга, испещренная рекламой и акциями скидок.
Сайты журнала так же следует в короткие сроки привести в надлежащий вид. Минимализм в оформлении вот что привлекает взгляды современного мужчины. Оно должно быть броским, стильным, этаким щеголем в возрасте. На ум пришел образ Егора Зайцева и Владимир мысленно от него открестился.
Нет. Стиль будет…
Слова сложились сами собой:
— Строгий, знающий толк в роскоши, без китча — журнал для уверенных в себе мужчин. — Подвел он итог и с улыбкой добавил, — женщины любят уверенных, пробивных, стойких. Наша аудитория будет обширной. Это будет журнал для мужчин, живущих в стиле «успех», и для женщин стремящихся найти уверенных и пробивных.
Он нажал на кнопку телефона и вызвал секретаря через акселератор внутренней связи:
— Виорика…
— Да, Владимир Александрович?
— Вызови ко мне главного редактора и его зама… и выпускающего, — подумав немного, добавил, — и найди контакты ресторанного обозревателя журнала «Mirrim» Степко Геннадия.
— Вам только контакты? — тихо заметила секретарь, хорошо знающая что его поручение из разряда «найди» может нести в себе совсем иной посыл.
— Мне нужнее автор его последней статьи. — Ответил мужчина с улыбкой.
— Так значит контакты, — вторила ему Виорика со смешком, — контакты будут на вашем столе через два часа.
— Спасибо, но контакты Геннадия должны быть на столе замглавреда через час.
— Ясно. — Отрапортовала секретарь.
Это была уже четвертая неделя. Когда он не поднимая головы с утра и до поздней ночи, работал в офисе, ломая эту самую голову над новой концепцией издания. Владимир всегда знал, задать направление — это одно, решить, что в это направление войдет, чтобы гармонировать или же дополнить общий стиль — совсем другое. И он ожидал сложностей и к нормальным неприятностям был готов, но столкнувшись с ними начал сбавлять обороты. И эта заторможенность вызывала еще больший ажиотаж и постоянное желание действовать, даже если действие совершается впустую.
Реорганизация требовалась не только журналу, но и рабочему графику Владимира, с идеальной пропорцией пять выходных и двое рабочих будней. Он часто забывал поесть, еще чаще перезвонить по важным вопросам, а в последние трое суток и спать. От чего был не сдержан, вспыльчив и бранился через раз — когда не мог удержаться от колкости или едкого замечания. Последняя его вспышка заставила ретироваться главреда не только за дверь кабинета, но и за входную дверь офиса. Шел шестой час пятничного вечера, в то время как у всех все заканчивалось, у него только начиналось.
На стук в позднее время он отреагировал как обычно — не отрываясь от работы:
— Не стесняйся, заходи, садись. Что у тебя? — и продолжил набор распоряжения по новому штату сотрудников и реорганизационному плану.
— У меня болит. — Последовал тихий ответ мягкого голоса.
— Где болит? — не отрываясь от монитора, спросил Владимир, все же пять лет работы терапевтом просто так не забываются.
— Тут…
Стройная женская ножка в чулке на подвязках скользнула по его ноге.
Будь проклят открытый стол без передней панели и его стеклянная крышка!
Владимир вздрогнул, увидев отрывшиеся черные кружева, а когда ножка добралась до стратегически важного объекта, подпрыгнул на месте и решительно отъехал от стола. Оторвать взгляд от подвязок удалось не сразу, а когда удалось он столкнуться с горящими зелеными глазами.
— Очень болит, — пожаловалась зам главного редактора и, встав, подалась вперед. Юбка на запах скрыла кружева, но блузка с глубоким вырезом открыла новые не скованные кружевами горизонты.
— Альбина Ни-Николаевна, — прочистив горло он поднялся с кресла не дав ей приблизиться, — я занят.
— Лучше Алей, и… — здесь она ко всему прочему оперлась о стол и заманчиво прогнулась, — хочешь, помогу?
Поможет, ага, жди.
Он смерил ее негодующим взглядом. Надо же одна ночь по пьяни на Пасхальные праздники и уикенд по глупости на майские и вот расплата за секс по блату. Теперь она и к нему клинья активно подбивает.
— Поздно.
— Я не спешу. — Заманчиво улыбнулась брюнетка и скользнула на стол. Юбка распахнулась, а тонкие женские пальчики уже мягко поправляют вырез блузы.
— Альбина, поздно.
— А я думаю, все только началось. Вечер, Москва сияет огнями, глаза прекрасного мужчины напротив…
— И по-твоему, они не против…
— Да… — выдохнула расчетливая кошка, двадцати семи лет от роду.
— Альбина, слезь со стола. У меня нет привычки отбирать чужие игрушки насовсем.
— Что?
— То, что слышала.
— Ты! Ты… ты… я, — удивление у нее быстро сменилось на возмущение, а затем плавно перетекло в констатацию факта, — но мы же… с тобой…
— Были пьяны и это больше не повторится.
— А во второй раз? — игриво, напомнила она.
Все же романтичную дуру играет отменно.
— Ты настояла. — Владимир приблизился, не скрывая саркастической улыбки. Так и подмывало добавить, но если хочешь, я могу оплатить твои мучения. Хотя я в те два дня тоже изрядно намучался.