Спустя два часа они с Гелей выходили из офиса адвоката.
– А теперь ты мне расскажешь, где деньги взяла? – наконец решила узнать Маша у подруги, так как при адвокате они об этом не разговаривали, а составляли план их действий.
– Конечно, – Геля щелкнула зажигалкой и затянулась очередной сигаретой и, не обращая на укоризненный взгляд подруги, продолжила: – это все наши скинулись, и кроме того, тебе еще шеф пообещал через неделю тринадцатую зарплату выдать, и отпускные заранее.
Маша опять зависла от удивления на несколько секунд. И даже не стала ругать Гелю, за то, что так и не бросит эту ужасную привычку.
– Как… все наши?
– А ты что думала, подруга, тебя друзья в беде оставят? Мы все-таки все в месте, как-никак столько лет уже работаем, но само собой, сама понимаешь, что это все в долг, машины продавать все равно придется. У всех кредиты, дети и «т. д.» и «т. п.», но народ понимает и все подождут.
Маша выдохнула, потому что задержала воздух, от удивления на несколько секунд, пока выслушивала рассказ Гели. Она бы даже не подумала попросить денег, ей бы просто стало безумно стыдно, а Геля… все решила за нее… Она опять обняла ее.
– Ой, вот только сырость прекращай разводить, мы все же на улице, да и народ уже оглядываться начал, у нас все же пока еще не принято публично свои нетрадиционные близкие отношения на показ выставлять, – пошутила Геля, пытаясь успокоить подругу.
Маша и правда кое-как сдержала слезы.
– Прости, Гель, я последнее время, что-то совсем расклеилась…, – вздохнула она, разжимая объятия.
– Ничего страшного, я бы тоже расклеилась, и не надо на меня так смотреть, я человек, а не машина, и то через что ты прошла, никому не пожелаю… сама в такой ситуации оказывалась, – Геля отвернулась, явно не желая вспоминать о таком, – по воле папаши моей Инги.
Маша с удивлением посмотрела на подругу, она и не знала об этом. Геля никогда не делилась подробностями об отце ее дочери, но спрашивать Маша никогда бы не стала.
Она дотронулась до Гели и погладила ее по плечу, хотя бы так пытаясь загладить плохие воспоминания подруги.
– Гель, я и не знала, мне очень жаль…
– Ой ладно, Маш, – Геля махнула куда-то рукой и натянуто улыбнулась, – это дела давно минувших дней, да и ситуация у нас совсем другая была. Просто я немного знакома со всей этой процедурой. Они ведь люди такие, им же все равно, что ты и кто, им раскрываемость нужно повышать, звездочку очередную на погон, а то, что они, походя, жизнь людям могут испортить, грязью облить, на это им наплевать… Так что расслабляться с ними нельзя. Стоит дать слабину, и тебя сметут, ты даже не поймешь, как окажешься у разбитого корыта, а потом будешь собирать себя по осколочкам, всю оставшуюся жизнь.
В глазах Гели мелькнула боль, но она снова улыбнулась.
– Все, мне надо бежать, а то у меня там Инга одна, за ней глаз да глаз нужен.
И махнув рукой, Геля пошла к своей машине.
Маша лишь в след покачала головой, она и сама знала, как это – собирать себя по кусочкам, и прекрасно понимала, что так и не смогла это сделать…
А на следующий день, адвокат принесла неутешительные вести.
– Я не буду вас обнадеживать Мария, дело совсем плохо, – начала она, – я была у следователя, у нее есть железные улики, а точнее – это тот самый расчетный счет в другом городе, плюс они еще будут назначать компьютерные экспертизы. Поэтому в суд дело уйдет очень-очень скоро, возможно через пару месяцев уже, как только экспертизы будут готовы. Говорить о том, что вашего мужа могут оправдать, я не собираюсь, потому что с такими уликами, это невозможно. Единственное к чему можно попробовать подвести, так это к условному сроку. Ваш муж ни разу не судим, у него хорошее прошлое, два высших образования, нет вредных привычек, было бы не плохо, какую-нибудь еще болезнь хроническую ему найти… И еще мне нужны отзывы его друзей и коллег, – Маша в ответ лишь рассеяно хмыкнула, все еще пытаясь переварить полученную информацию, – поняла, – поправилась адвокат, вспоминая, кто является пострадавшим, – хорошо, на тех работах, что он работал раньше?
– Он в «ИнетПкоме» работал сразу после университета, а до этого, по мелким заказам мотался, как фрилансер, – на автомате прошептала Маша…
– Что ж, ваше дело, найти каких-нибудь его заказчиков-работодателей, готовых замолвить за него словечко, чем больше, тем лучше. И еще,… я буду советовать вашему мужу, во всем признаться, возможно, это даст ему шанс отделаться условным сроком и…
– Он не виноват, он не мог! – возмущенно прервала адвоката Маша.
Женщина вздохнула.
– Мария, есть улики, а это…
– Его подставили, я уверена! – опять воскликнула Мария, с раздражением смотря на Татьяну Юрьевну.
Адвокат опять вздохнула и осторожно накрыла руку Маши, своей ладонью.
– Мария, я не утверждаю, что ваш муж виноват, я лишь говорю об уликах, и поверьте, ваша вера в мужа, судью совершенно не убедит. Только если вы не найдете железные доказательства того, что вашего мужа подставили. Вы способны найти того, кто его подставил?
Маша нахмурилась, у нее не было времени обо всем этом подумать.
– Я пока не знаю…, – растеряно сказала она.
– Вот видите, вы не знаете, значит, пока мы будем работать с тем, что у нас имеется. И вы мне не дали договорить. Я попробую помочь вашему мужу отделаться условным сроком и штрафом…
– Что? Каким штрафом? – Маша вновь потрясенно смотрела на Татьяну Юрьевну.
– Да, штраф, скорее всего, будет, и возможно будет еще моральный ущерб.
Маша и не думала, что способна еще сильнее расширить свои глаза.
– Вот здесь, мы переходим к главному. Все зависит от пострадавших. А точнее от компании, в которой работал ваш муж.
Маша даже забыла об этом, преступление вроде было, а кто их обвинял, она это все, как-то мимо ушей пропустила.
– И кто его обвиняет? Наверное, владелец?
– Все не так просто, Мария… в компании не один владелец их там несколько, все же это «Отрытое Акционерное Общество» и получается, что компания принадлежит нескольким людям. Но в суд подавали не они, а юрист, представляющий интересы компании. Встречаться с ним, смысла нет, – адвокат прервалась и, задумавшись, кивнула своим мыслям, – да, я считаю, что вам нужно попробовать поговорить все же с тем, кто исполняет обязанности директора. И возможно попробовать смягчить его. А он быть может, поговорит с владельцами. Все же суд будет оглядываться на их требования, прежде всего.
* * *
Маша долго стояла перед своим шкафом в раздумьях.
Адвокат посоветовала ей, одеть все самое невзрачное, и забыть о косметике. Ее задача разжалобить своим видом директора фирмы.
«Мария, плачьте, умоляйте, можете даже ребенка с собой взять, хоть на колени встаньте, но вы должны их уговорить, смягчить наказание. Напирайте на то, что вашего мужа кто-то подставил… В общем, делайте все возможное», – вспоминала она слова адвоката.
Но Маша не умела, так унижаться. Однажды в детстве пережив страшное унижение, она раз и навсегда запретила, когда-либо вновь, позволить кому-то, себя унизить. Как она переступит через это? Она понятия не имела… Но сейчас решалась судьба их будущего, ее и Сергея. Если она не сможет откинуть свои детские фобии, то неизвестно, что их с Сергеем дальше ждет. Его тюрьма, а ее нищета? Мало того, что они лишатся всего того, чего зарабатывали в течение одиннадцати лет, к чему шли, так ей придется еще продолжать платить кредиты… И Лену на ноги поднимать, а ей ведь еще в университет поступать…
Маша потерла уставшие глаза. Она почти не спала ночью, думая обо всем, об этом. И встала в шесть утра, чтобы собраться и ехать, как можно раньше.
Обычно все директора с утра проводят планерки, и она надеялась попасть именно в этот момент.
Решив все же одеть обычный темный брючный костюм, она заплела волосы в косу и не стала пользоваться косметикой.
Но жалкой все равно не выглядела. Уставшей – да, измученной – да… Но уж никак не жалкой нищенкой, оставшейся без кормильца. Тащить туда Лену, она тоже не будет.