Она задумалась, подбирая слова, и Брайн решил слегка подтолкнуть:
– И вы снова потеряли сознание…
– Да, так и было.
Он удовлетворенно вздохнул.
– Когда я пришла в себя, – продолжила леди Элфорд, – мне все показалось нереальным, слишком не таким, как должно быть… Понимаете, у меня такое ощущение, что мне это снится.
Виконт сочувственно улыбнулся. Да, братец, натворил ты бед! И хотя эти двое, казалось бы, не подходили друг другу, мисс Синклер подходила ему еще меньше.
Леди Элфорд сказала, что некоторые события стерлись из памяти, подтверждая тем самым его предположения об амнезии. Значит, просто упала… Брайну и хотелось и нет, чтобы причина была более необычна, потому он испытал разочарование пополам с удовлетворением.
Он изучал в Италии медицину, но бросил университет, найдя душу туманней и привлекательней человеческого тела. У него есть знакомый врач, и живет неподалеку, он предложил послать за ним, но леди Элфорд идея не понравилась.
– Уверена, что со временем все вспомню, – отмахнулась она. – Правда, мне понадобится помощь… Скажите, виконт, я могла бы рассчитывать на вашу? Я понимаю, немного странно обращаться к вам. Вы – брат графа…
– Которого вы только что вытолкали из своего дома, – усмехнувшись, закончил фразу Брайн.
– Со стороны это выглядело так?
– Со стороны это выглядело так, будто вы пытались отплатить ему той же монетой – пренебрежением. У вас получилось, вы нашли его слабое место.
– Значит ли это…
– Это значит, леди Элфорд, что вы можете на меня рассчитывать.
– Вот как? Почему?
Брайн улыбнулся.
– Я же не спрашиваю вас, почему именно я.
– Я могу ответить.
Он остановился, ожидая услышать все, что угодно, кроме того, что услышал:
– Вы мне нравитесь.
Понимая, что рассматривает ее неприлично долго и пристально, Брайн посмотрел на небо. Шутки Богов?
– И вы почти единственный человек, которого я более-менее помню, – добавила леди Элфорд со смешком. И этот смешок не был ему неприятен.
Брайн уехал через час. БлэкбернХауз был слишком близко, чтобы привести мысли в порядок, но одно он осознал четко: женщина, с которой он провел утро, ему нравилась.
Она была непривлекательна, чрезмерно полна, мало соблюдала условности, но умела слушать и говорить. Слушала с интересом, говорила просто, естественно, несмотря на странный акцент, и кажется, говорила именно то, что думала.
Он привык к кокетству и жеманности со стороны женщин, к большей почтительности к его положению в обществе, к недоговоренности, флирту. Всего этого в избытке хватало в мисс Синклер – возможно, именно потому она казалась ему скучной. Но Михаэль увлечен. Да, симпатичное личико способно вдохновить, но заинтересовать, удержать интерес – настоящее искусство, которым малышка не обладала.
Он понимал, что Михаэлю и леди Элфорд придется пересекаться, что его дружеские отношения с незамужней женщиной могли вызвать некоторые пересуды. Вернее, могли бы вызвать, если бы речь не шла о леди Элфорд, известной своей строгостью, набожностью и безупречной репутацией.
– Как я и предполагал, амнезия, – сказал Брайн Михаэлю по возвращении. Тот воспринял новость с холодным презрением.
– Мне неинтересна эта особа, ни под каким соусом. Прошу тебя, не упоминай ее имени. Если тебе хочется впустую тратить свое время, не стану препятствовать. Мое прошу не занимать.
И он снова углубился в бухгалтерские книги. Но только дверь за братом закрылась, оторвался от цифр. Он был зол, и зол праведно. Мисс Синклер как испуганная пташка едва пролепетала прощание из экипажа, и упорхнула с компаньонкой в Бат подлечить нервы. Она очень хрупка для стрессов. Отправиться следом за ней было первой мыслью, но он – граф, и дела имения требовали к себе внимания, к тому же, они пока не объявили о помолвке, и не могли появляться вместе открыто и часто. Он навестит ее через несколько дней, когда злость сойдет на нет.
Но как оставить брата на растерзание леди, которую и леди сложно назвать?! Лицемерная, невзрачная серая мышь! Да, пригласив мисс Синклер, он был излишне самонадеян, но только в том виноват, что доверился лживым словам.
– Наша помолвка – пустой звук, – говорила леди Элфорд несколько дней назад.
И все же эта стерва разыграла целое представление. Участниками стали даже слуги: экономка со страдальческим лицом, надменный дворецкий, провожавший его с горделивым упреком в глазах. По какому праву?! Он – граф Блэкберн!
Бокал бренди слегка улучшил настроение, но только слегка, потому что в памяти снова всплыла сцена в столовой. Ему хотелось удушить эту дрянь! Он видел, как переживает Эмили, Господи, ее губы дрожали. От страха? Унижения? Она должна дрожать только от страсти – она создана именно для этого!
Он вспомнил, как грациозно она кружилась в танце, как улыбка прикасалась к ее устам, как лучились волосы, как смущенно опускались глаза. Он заметил ее и не смог отвести взгляда. Уже давно не обращая внимания на невинных девиц – для всех он обручен – искал новой встречи с Эмили. Это удалось только через три дня, на приеме у маркиза Торнтона. Он не упустил шанса, пробился сквозь толпу поклонников и стал самым ревностным из них. Эмили принимала ухаживания, она всегда мило краснела – стоило вскользь упомянуть о скором совместном будущем. Ему нравился ее румянец, скромность, огорчало только одно: слишком редко он мог любоваться ее прекрасными голубыми глазами.
Он надеялся, что за несколько дней, которые они проведут в разлуке, его Эмили не встретит другого графа, потерявшего из-за нее голову.
Он отослал сообщение в «Таймс» о расторжении помолвки с леди Элфорд, и почувствовал хоть какое-то удовлетворение. Объявление вышло через день, и взяв с собой газету, виконт отбыл в соседнее имение.
Он пристально всматривался в лицо леди Элфорд, когда она его прочла, но кроме улыбки на лице не отразилось никаких эмоций.
– Надеюсь, он счастлив. Догадываюсь, что мы не любили друг друга.
– Возможно, – осторожно согласился виконт, – однако, граф Блэкберн – завидная партия.
– Вы говорите так, будто мы играем в шахматы или шашки.
– Заключение брака – своего рода шахматная игра.
– В таком случае, если вы не против, мне бы не хотелось обсуждать данную тему. Никогда не была в этом сильна. Но, – она заметила блеск в его глазах и успела предупредить, – погода меня тоже не привлекает.
Виконт усмехнулся.
– В таком случае, что вам интересно?
– Мода.
Виконт поперхнулся бренди, которое дама соизволила пить в его компании.
– Мода? – удивленно переспросил он, поперхнувшись бренди.
– Осторожней, – пожурила Мэри. Первый раз виконт поперхнулся, когда предложив ему стаканчик, Мэри не обошла вниманием и себя.
Возможно, это и выглядело странным. Женщина не первой свежести, по меркам девятнадцатого века – сбитый летчик, распивает спиртное в мужской компании и интересуется модой, сидя с пучком на голове в ужасном платье непонятного цвета и кроя.
Виконт молчал, и она подтолкнула его к согласию:
– Никто не разбирается в вопросах женской моды лучше повесы. Не поперхнитесь, виконт, – она послала ему улыбку.
– Почему вы считаете меня повесой? Неужели я делился с вами пикантными подробностями?
– Если вспомню, отвечу, – рассмеялась Мэри. – А пока мне достаточно того, что я вижу.
– И что же?
– Вы молоды, красивы, титулованы, состоятельны. Полагаю, женщины слетаются к вам, как пчелы на мед, и вы прекрасно знаете себе цену. Но ваш вопрос объясним. Вы видите себя ежедневно, но зеркало не разговаривает, а женщины часто врут. Виконт, плесните-ка еще бренди. Нахожу, что у меня недурной вкус если не в выборе женихов, то напитков.
– Вы не выбирали моего брата.
– Но по его агрессии в мою сторону, сомневаюсь, что и он меня выбрал. Родители постарались?
– Наши с вами родители были очень дружны, и считали, что этот брак может получиться не только взаимовыгодным, но и удачным.