Очень кривое пение в исполнении в зюзю пьяных волков, которым медведь уши оттоптал с чувством, толком и расстановкой. Я аж зубами скрипнула на особо душещипательной ноте и, дабы не трепать себе дальше нервы и терпение, сделала музыку погромче. Нытьё Киркорова про любовь и прочее непотребство, конечно, не самый удачный вариант, но всяко лучше, чем песни на гитаре аля три аккорда во дворе! Да ещё с оттенком блатного жаргона и армейской жизни.
Даже стесняюсь спросить, где ж они такого непотребства нахватать успели? Но уточнять не пойду, ибо как гласит одно умное правило хорошо там, где нас нет. А если я там буду, то гитару придётся снимать с головы самого выдающегося солиста…
И не факт, что только оттуда.
Позлорадствовав ещё пару минут, припоминая прочитанный не так давно на какой-то ляд «Молот Ведьм», я всё же поднялась с места, потягиваясь и разминая спину. Эффектно хрустнула пальцами, и, окинув оценивающим взглядом накрытый простынёй труп, занялась делом.
Сменить халат на рабочую робу дело пяти минут. Спрятав волосы под шапочку, я прихватила фартук и вернулась в зал, бросив пока не нужную часть одежды на жёсткий стул. После чего сдёрнула покрывало со стола, на который мне любезно (ах, как это было мило-то с их стороны!) мне перенесли тело. И замерла от удивления, глупо хлопая глазами.
Что бы придя в себя через секунду, удивлённо протянуть, почесав бровь:
— Это в каких дворах и у каких заборов валяются такие интересные экземпляры? И самое главное, почему я опять не в курсе?! Прям мировой заговор какой-то, против бедного, скромного патологоанатома… То бишь меня! Красавец, ну как тебя угораздило-то?!
Вопрос остался без ответа. Впрочем, если бы конкретно этот мужчина, слегка мёртвый и слегка холодный, что-нибудь высказал в ответ на мои стенания, я бы заработала что-то посерьёзнее, чем банальную обиду на мировую несправедливость. Но такой подарок в адрес собственного начальства и таких «любимых» санитаров я из чистой природной вредности себе позволить не могу!
— Так, ладно, — вздохнув, хмыкнула и принялась за работу. — Закрываем рот, прекращаем капать слюной на пол и сожалеть о несбыточном… И начнём с того, что разденем тебя, жмурик мой новоявленный. Вот как тебя угораздило-то, красавец? Что ж ты не пьёшь дорогой виски в кампании какой-нибудь сногсшибательной блондинки? И объясни мне недалёкой, где ж ты умудрился встретить такого невиданного для элиты зверя, как гопникус обыкновеникус?
Болтая ни о чём и обо всём, я проверила карманы, даже не удивившись, когда они оказались пусты. Куртки или пальто у парня не наблюдалось в принципе, а значит, надежда на наличие документов сдохла в тот самый момент, когда я без зазрения совести залезла в задние карманы тёмных джинсов. Отсутствие часов, драгоценностей и ещё каких-то отличительных признаков, вкупе с небольшой раной на голове, прямо-таки кричало о том, что этот красавец попался обычной и тривиальной гопоте. Может прикурить не дал, может ещё чем не понравился…
Факт есть факт. Парня саданули по башке, обчистили и оставили в сугробе. Типичная история с не самым счастливым концом. Что почему-то очень меня расстроило, невзирая на то, что это далеко не первый случай в моей практике.
Вот ещё бы понять, а с какого пьяного ёжика-то во мне вдруг всколыхнулся невиданный зверь по имени человеколюбие?
Неопределённо хмыкнув, я стянула с парня обувь и взялась за ножницы, намереваясь срезать и убрать мешающую и ненужную бедняге одежду. Попутно непроизвольно, вот совершенно случайно, оценивая обнажавшееся под моими руками тело. А оценить, надо признать, было что.
Высокий рост, широкая грудная клетка, шикарные плечи, в меру накаченный пресс. Добавим сюда тёмные волосы (ну и что, что слиплись от крови?), волевой подбородок, мягкие черты лица и длинные сильные пальцы рук. Про то, что было ниже пояса я вообще молчу, потому что даже в таком, очень даже неживом состоянии, парень производил неизгладимое впечатление и в который раз созвал тонны проклятий на голову чёртовых гопников.
Ну на кой чёрт они позарились на такую симпатяшку-то? Других пьяниц не хватило или вечер не задался с самого утра? А мне теперь что, сидеть и думать о том, что некрофилия это уже перебор для отличного резюме и явный намёк на принудительный визит к мозголому?!
Однако пострадать на тему собственной протекающей крыши мне не дали из человеческой подлости, по моему личному мнению. В небезызвестной подсобке что-то грохнуло, разбилось под дружный страдальческий вздох, а затем раздался зычный вопль того самого Шугурова, свежеиспечённого выпускника ускоренных курсов патологоанатомов:
— Атас! Захарыч идёт!
Я только брови иронично вскинула, подойдя к двери и с любопытством наблюдая за начавшейся паникой. Спиртное прятали, еду запихивали в холодильники, в пустые отделения, где не было тел. Девушек в спешном порядке засовывали в шкафы или душевые, полагавшиеся уставшим работникам после смены. А сами санитары наматывали круги по коридору, в попытке срочно протрезветь и отыскать хоть что-то, способное привести их в состояние близкое к адекватному.
Что, как по мне, было делом заранее обречённым на провал. Тем более, кого они обмануть-то пытаются? Заведующего морга? Одессита по национальности и еврея по происхождению? Да Ивар Захариевич Блюменкранц, что б ему икалось по памяти, сам кого хочешь вокруг пальца обведёт. А уж просечь всю тонкость устроенной показательной рабочей активности ему определённо труда не составит.
— Таки не понял, это шо за невиданный энтузиазм да поперёк всей логики и смыслу? — Захарыч стряхнул с шапки снег и оценил заинтересованную суету в коридоре намётанным взглядом. — И я таки невиданно счастлив, что вы рады меня видеть… Но не надейтесь, шо вам сия благодать на лицах, халатах и полу сойдёт с рук и совести. Женечка, приятно рад вас видеть в целости, сохранности и весёлости. А теперь простите, заберу подарок своей супруги из кабинета… И сделаю пометочку в блокноте. Шугуров, ну поимейте совесть, не спите хотя бы при мне и дышите перегаром в сторону!
Фыркнув и помахав любимому начальству ручкой, я вернулась к трупу, убирая остатки одежды в пакет. Через пять минут тревога миновала, Захарыч покинул здание, и пьянка потекла по новому кругу. Хотя девицы явно были недовольны едой из холодильников морга, но тут уж ничего не поделаешь. Выбирать-то не из чего! Ну а я…
Я вытащила из рюкзака бутерброд с сыром, откусила приличный кусок, прожевала и поставила на стол ещё один лоток с инструментами. Примостила на этажерке рядом с заспиртованной рукой свой нехитрый перекус и стала надевать фартук. Странный звук за спиной меня даже не насторожил, учитывая, какие страсти кипели дальше по коридору. Я только глаза к потолку возвела, закусив бутер и завязывая лямки за спиной.
Только когда рядом грохнулся тот самый лоток с инструментами, я чертыхнулась и громко гаркнула:
— Вам что, подсобки мало, мать вашу идрит да на визит к проктологу?!
И резко развернулась, дабы дать по ушам тому клиническому идиоту, который решил выползти из своего убежища. Вот только вместо привычных уже рож с не очень активным процессом мысли, на меня смотрел труп.
Милый такой, умильно моргающий, недоумённо пялившийся на всё вокруг труп. Тот самый, который я только что чуть слюной не закапала и едва не вскрыла. Тот самый, который, мать вашу, должен был быть мёртв! Да…
Да ни хрена ж себе одуванчики, на конопляных полях, млять!
Труп, который вовсе и не труп даже, моргнул ещё раз и попытался что-то сказать. Вышло у него так себе, зато способность говорить вернулась ко мне. И надо признать говорила я вдумчиво, долго, красиво и не повторилась ни разу, чем особо гордилась минут так пять! Пока не сообразила, что бывшему теперь уже клиенту моего морга требуется, как минимум оказать первую помощь, а как максимум дать ему одежду.
Как оказалось, в сидячем положении тело было очень ничего. А когда двигалось так и вовсе, вызывало неконтролируемый приступ умиления. Который душил на корню любые мысли о том, что я едва не вскрыла живого человека. У меня, конечно, цинизм зашкаливает, вместе с отсутствующей совестью, но реальное убийство это всё-таки не по мне. Хотя…