Поющая в башне
Дарья Сойфер
Глава 1
Хромированные двери бесшумно сошлись, скрыв Варю с мамой от посторонних глаз, и девушка, наконец, смогла подтянуть сползающий корсаж. Колючие стразы натирали под мышкой.
- Мам, у меня же все вывалится! Дай хотя бы палантин!
- Ничего не вывалится! Нечего было вчера пихать в себя бутерброды.
- Я же только один…
- Бестолочь! Сегодня два часа в тренажерке!
- Прямо после выступления?
- Надо будет, ночью встанешь на дорожку! – мать расправила на Варе складки: платье стягивало сверху и морщило на бедрах. – И убери волосы назад. Давно пора подстричься. Или ты собралась заплести косу, сбросить в окно и ждать принца?
Стерильный лифт мягко поднимал их к высотам одной их зеркальных башен Москва-Сити. Варя ненавидела этот район. Словно в излучине реки выросли из-под земли гигантские сталагмиты.
- Соберись и подними подол. Аккуратнее! Боже, ты хоть что-то можешь сделать нормально?
Тяжелый подол густого фиолетового цвета тоннами рюшей напоминал о бразильском карнавале. Еще и серебристый корсаж без лямок… Неужели ей вечно придется носить то, что велят? Она шагнула в пустынный холл с прозрачными стенами и невольно поежилась. Где-то далеко под ней простирался серый снующий город; кряжистые сталинские дома, не мигая, смотрели сотнями желтых глаз.
- Да иди уже, сколько можно пялиться в окна, как лимита! – мать подтолкнула ее в спину.
Варя моргнула и подошла к входу в банкетный зал. Юбилей олигарха Газиева. О его наклонностях ходили слухи. Ничего конкретного, но ей хватило этого за глаза. И будь ее воля, она бы на пушечный выстрел к нему не подошла. Но мама и продюсер, - два в одном, - уже решила все сама.
Любезная девушка в безупречном костюме отвела их в гримерку. Там суетились, колдовали кисточками визажисты, лак для волос висел густым туманом. Варя закашлялась, во рту остался гадливый привкус.
- Идиоты, кто делает прическу в такой толкотне? Радуйся, что мы уже были в салоне, – самодовольно шепнула мать.
Шелупонь на разогрев, а в их числе и Варю, согнали сюда. Отдельные комнатки с фруктами и шампанским по райдеру полагались звездам, что, впрочем, не мешало персонам помельче задирать нос, окружать себя антрепренерами и стилистами.
Она забралась подальше в угол, чтобы в этой сутолоке не растоптали подол. Опять в задумчивости уселась на собственные волосы. Хотела ведь сделать высокую прическу, но мама сказала, что у блондинок пучок смотрится старомодной кучей.
Пока родительница ускакала что-то вынюхивать по кулуарам, Варя наблюдала, как какой-то девушке сооружают на голове замысловатую конструкцию. Пальцы мастера порхали в завитушках, мелькали щипцы и шипели баллончики. Из зала доносился гомон голосов.
- Готовность пятнадцать минут, юбиляр подъехал, - организатор распахнул дверь и пробежал глазами по бурлящей мешанине страз, лифчиков и подсвеченных зеркал. – Идем строго по списку.
- Подождите, - к нему протиснулась Варина мама. – Переместите нас на два номера попозже.
- А Вы кто у меня?
- Вот, - она ткнула пальцем в список, приклеенный к стене, - вторые.
- Ладно, пойдете четвертыми. Внимание! Синельникова, Вы сразу после Jimmy’s Band!
Он хлопнул дверью, оставив осиное гнездо гудеть.
- Но у меня еще не готов мейкап! – Синельниковой оказалась пластичная загорелая красавица за третьим столиком.
- Ничего, - мама прошла мимо нее. – Вы и так чудесно выглядите.
- Но мой стилист!..
- Вам совершенно не нужен. Какие выразительные глаза! Варя, ты видела? Где Вы берете такие накладные ресницы? Это французские?
- Нет, мои натуральные, - певица пригнулась поближе к трюмо, поворачивая лицо то так, то эдак, чтобы лучше разглядеть предмет похвалы.
- Да ладно! Фантастика! Я так и вижу Вас на обложке Vogue…
Крючок лести уже прочно застрял в Синельниковой. Она залипла, любуясь отражением и представляя свое фото в журнале. Для верности даже сделала пару селфи на фоне остальных посредственностей.
Лесть – профессиональное оружие продюсеров. В шоу-бизнесе на кнопку больного тщеславия можно было нажимать, сколько угодно: срабатывало всегда. Наверное, тешить чужое самолюбие время от времени утомляло маму, поэтому на Варе она позволяла себе расслабиться.
- Повернись ко мне спиной, живо! - яростно зашипела она. - Сколько раз тебе сказано не сутулиться... Откинь голову назад... Да нет же, выпусти волосы... Все надо разжевывать!
- Зачем? Мы ведь уже были в салоне.
- Не умничай. Есть резинка?
- Вот, только черная.
- Сойдет, - мама разделила Варину гриву на три части и принялась плести.
- Коса? - Варя ощупала затылок. - Ты же сама хотела прямые...
- Кому говорят: не умничай! - мама нагнулась к ее уху. - Я слышала, Газиев любит все натуральное. Невинных овечек. Где салфетки? Сотри помаду. Сегодня красного цвета не надо. Прозрачного блеска хватит. Лицо бледновато, но по идее как раз должно подойти.
- Ну, мам! Какая разница, что он любит?
- Думай, Варя, думай! Ильдар Газиев возглавляет совет директоров «Вавилона», а это крупнейшая строительная компания! Сити, элитные жилые кварталы... Там крутятся миллиарды!
- Кто называет строительную компанию в честь Вавилонской башни? Разве это не плохая примета, как минимум?
- Тебя правда именно это сейчас волнует? Дуреха! Единственный шанс, и я не позволю тебе его бездарно профукать, - мать отстранилась, чтобы оглядеть свое творение. - Вот, гораздо лучше. Скоро за тобой придут.
Через некоторое время организатор отвел девушку за кулисы. Она глубоко вздохнула, но платье тут же поехало вниз. Пришлось снова подтянуть корсаж. И как в этом петь? Две сильные ноты, и оно сползет до пупка. Из-за обнаженных плеч она чувствовала себя почти голой, несмотря на длинный тяжелый подол. Но отступать было некуда: за спиной стояла мама, уже получившая аванс от заказчика. Варя нацепила профессиональную улыбку и прошествовала в лучи софитов.
Нет, это был не концерт. Банкет с живой музыкой. Несколько разрозненных хлопков, пара оценивающих взглядов - и продолжение трапезы. Разговоры, звон посуды, смех, суетливые официанты. Стал бы здесь выступать Курт Кобейн? Да ни в жизни.
Она подошла к микрофону, подправила стойку под свой рост. Потом прижала локти к бокам и сложила ладони в элегантный замок, как обычно делают оперные. И грациозно, и грудь останется прикрытой.
Включили минусовку. Она запела ненавязчивым ресторанным тембром, стараясь не перетягивать внимание на себя, и рассеянно оглядывала пиршество.
Обитые бархатом антикварные стулья, белые скатерти, английский фарфор, повсюду райские композиции из фруктов и цветов. И все, что только можно нафантазировать: шоколадный фонтан, ледяная скульптура и блюда, какие блюда! Традиционные татарские пироги и элегантные новомодные закуски на один зубок, икра и креветки, сыры и розы из ломтиков ветчины. И запахи тянулись наверх, к сцене, заставляя Варин желудок, пустой после разгрузочного дня, болезненно сжиматься.
Толстяк с тремя складками на шее отправил в маслянистый рот тарталетку. «Вот, смотри, тоже превратишься в тыкву!» - прозвучал в голове мамин голос, и Варя спешно отвела глаза. И тут взгляд ее споткнулся о сосредоточенное мужское лицо. Ильдар Газиев пристально наблюдал за ней, не слушая своего собеседника.
Нельзя сказать, что Газиев обладал отталкивающей внешностью. В свои пятьдесят он был подтянутым и холеным. Черные, чуть тронутые сединой волосы, которые англичане называют «соль и перец», были аккуратно подстрижены и уложены, выразительный подбородок - гладко выбрит. В отличие от многих гостей он оставался трезвым, а дорогой костюм выглядел безупречно и был застегнут на все пуговицы. Узел галстука держался у воротника, будто его только что завязали. Варю пугали люди, которые никогда не расслабляются. Недаром маньяками оказываются тихони и педанты. Так было и с Газиевым: его невозмутимость и сдержанность, казалось, скрывали нечто темное.