— И так, с чего планируешь начать? – Аня прекратила гипнотизировать торт затравленным взглядом человека, ведущего строгий подсчет БЖУ , и вопросительно посмотрела на подругу.
— В смысле?
— Ну у тебя ведь есть какой-то план?
Под ее непонимающим взглядом Влада с трудом протолкнула в горло ломтик гриба.
— Я просто... буду делать, что и все журналисты. – Она надеялась, что ответ удовлетворить перфекционистку Аню, но та всем видом давала понять, что ждет чего-то более конкретного. Как будто речь шла о ее карьере. – Изучать события городской жизни, посещать театральные постановки, писать, редактировать.
— Хватит к ней цепляться, - заступилась за подругу Вика. – Не все же с пеленок начинают продумывать макет надгробия.
— И потом эти люди удивляются, почему кто-то живет как у бога за пазухой, а у них жизнь измеряется отрезками от аванса до получки. Если плыть по жизни бревном, то нечего жаловаться на каждую, набитую об непредвиденный косяк шишку.
— Я вроде не жаловалась, - рискнула вставить Влада, хотя не могла не признать – подруга права.
Аня Грановская была единственной, любимой и обожаемой дочерью владельца сети строительных гипермаркетов, функционировавших на всей территории великой и необъятной. Влада помнила их первую встречу – на выставке, куда Аня пришла в сопровождении не слишком красивого, но упакованного по всем стандартам отпрыска известной среди финансистов семьи. Влада до сих пор с трудом понимала, почему одетая в песцовое болеро богемная умница из всех людей в зале выбрала для разговора именно ее, девчонку из семьи среднего достатка. Просто подошла и ни с того, ни с сего, начала рассказывать, как адски устала улыбаться на камеру и расточать фальшивую доброжелательность, когда ее новые туфли натерли целый десяток мозолей. Влада частенько мучилась по такому же поводу, поэтому тут же снабдила неожиданную собеседницу целым вкладышем пластырей. Так и познакомились.
Грановская-младшая никогда не скрывала, что все в ее жизни подчинено строжайшему плану, некоторые пункты которого согласованы и одобрены ее родителями. В представлении Влады Аня была именно такой дочерью, о которой мечтает каждая семья – рассудительной, прагматичной и целеустремленной. Она любила говорить, что люди должны руководить обстоятельствами, в противном случае – это не люди, а слабаки, заслуживающие своего места среди «ноющей серости». Аня любила козырять подобными эпитетами, ни капли не думая об их уместности. В такие моменты Влада одновременно и восхищалась ею, и ненавидела. К счастью, Грановская сама не стремилась к времяпровождению в шумных компаниях не из своего круга, а предпочитала общество одной Влады. Сегодняшние посиделки стали чуть ли не единственным таким мероприятием за минувший год.
— «Пересмешник» - солидное издание, - сказала Аня, - не представляю, как можно было соваться туда не имея даже малейшего представления о том, как зацепиться. Или ты собираешься выехать за счет одной протекции?
— Ну ты и мегера. – Ради реплики бородач Игорь даже отвлекся от салата, который с аппетитом уплетал за обе щеки. – Чего прицепилась к девчонке?
Влада собиралась вмешаться, но напоролась на предупреждающий взгляд Ани – и поняла, что лучше помолчать, и позволить этим двоим всласть по пикироваться. Такое случалось с завидной регулярностью, стоило Ане и Игорю оказаться на одной территории. Благо, такое случалось очень-очень редко.
— Может быть потому, что не хочу, чтобы Влада пополнила ряды неудачников вроде тебя? Золотая медаль – не ахти какое достижение, и только наивные мечтатели верят, что она открывает какие-то мифические двери в безбедную жизнь. Ничего подобного, чушь собачья. Чтобы чего-то добиться – нужно точно знать, чего хочешь, и пахать над реализацией, а не сидеть на пятой точке, давясь фаст-фудом. Хотя допускаю, что некоторые довольствуются малым.
Настойчивый звонок телефона прервал Аню как раз в тот момент, когда в ее взгляде появился характерный злой блеск человека, одержимого одной-единственной идеей, которой он, словно лекалом, измеряет ценность чужих жизней. Девушка бросила короткий взгляд на экран телефона, что-то беззвучно бросила себе под нос, извинилась – и была такова. Как всегда, не прощаясь. Игорь принял ее уход за капитуляцию, и не преминул пройтись катком нелицеприятных, хоть и цензурных слов.
— Да закроешься ты или нет? – завелся Артем. – Оставь девчонку в покое, вы оба одного поля ягоды, только у нее колготки стоят дороже, чем ты со всеми потрохами.
Игорь не собирался замолкать. Напротив, пустился в пространные философствования на тему воспитания и социальных классов. Артем потянулся за сигаретой, между делом бросив на сестру виноватый взгляд. Получается, что Игоря приволок вроде как он. И хотя иногда бородачу каким-то непостижимым образом удавалось стать душой компании, он чаще находил повод понудеть.
— Карл Маркс местного разлива, - ухмыльнулась никогда неунывающая Вика. Она была неизменным источником позитива и генератором безумны выходок. Только ей могло прийти в голову в десять вечера организовать утреннюю вылазку на дачу или за пятнадцать минут организовать поход на арт-хаусный фильм, при том, что из всей компании она была единственной, способной по достоинству оценить подобный продукт. – Не обращай внимания на Грановскую.
— Она права, - вступилась за подругу Влада. – Я понятия не имею, что делать, чтобы место осталось за мной.
— Быть собой? – предложила Вика.
— Вряд ли этого будет достаточно.
— Влада, выбрось из головы всю эту ерунду. Не все должны жить по указке ежедневника. – Вика придвинулась к ней и понизила голос до шепота. – Лучше расскажи, как все прошло с Красницким.
— Тихо ты! – шикнула на нее Влада, украдкой поглядывая на брата. Артем потягивал пиво и изредка вклинивал в монолог бородача парочку уместных фраз. – Обязательно здесь и сейчас об этом говорить?
— Я от любопытства лопну, - не унималась настырная подруга. – Это был просто ужин и беседа или... ужин и секс?
Влада приструнила ее рассерженным взглядом. Вот же язык без костей, ей-богу. И главное, не придраться – вроде и не разбалтывает ничего, но нет-нет – да и вставит ни к месту словечко или два. Дважды за сегодняшний вечер. Хорошо, что Артем совершенно выдохся после командировки, и слушает в пол уха. Обычно он настороже и не упускает случая выковырять наружу любой секрет.
— Больше ни пол слова тебе не скажу, - Влада приложила максимум усилий, чтобы угроза прозвучала убедительно.
— Да ладно тебе. Ну хоть кивни – было хоть что-то?
Влада демонстративно ткнулась носом в чашку с соком, в который раз за их многолетнюю – еще с младших классов школы – дружбу, давая себе зарок больше ни о чем таком с Викой не секретничать. Дала, наперед зная, что пройдет день или два – и прибежит к подруге делиться рвущимися наружу переживаниями. Тем более, что в сложившейся ситуации Вика была не просто благодарным слушателем, но и неиссякаемым источником полезных советов из личного опыта. Потому что относилась к тому типу девушек, которые созревают к четырнадцати, до восемнадцати отрываются на всю катушку, а потом превращаются в неформальных барышень с колоссальным багажом житейской мудрости.
К кому, как не к мудрой Вике Влада могла пойти в сложившейся ситуации?
— Просто кивни – отношения выяснили? – Требовалось что-то гораздо большее, чем одно «отстань», чтобы утихомирить сверхразвитое Викино любопытство.
Влада поджала губы. Кто бы ей кивнул в ответ на точно такой же вопрос.
Как же быстро все закрутилось – уму непостижимо. И каким зыбким, непонятным и туманным становится с каждым днем. За два месяца Влада в совершенстве овладела техникой «страуса» – ни о чем не думать, не анализировать, не форсировать. А как иначе ей, девятнадцатилетней девчонке, реагировать на свои, далеко выходящие за рамки «студентка-преподаватель», отношения с Никитой? Одно то, что она осмеливается называть его по имени, а не по имени отчеству, можно считать достаточным поводом для нелицеприятных сплетен.