Мама и бабушка Натали приехали в Бойсе на третьей неделе, но Натали почти ничем не занималась, лишь стояла в гардеробной Майкла, трогала его одежду и вдыхала запах его старой толстовки. Вечером она надевала одну из футболок мужа и спала на его подушке.
Правительство арестовало все их банковские и инвестиционные счета. Только узнав от них, что за день до исчезновения Майкла счета были опустошены, Натали ощутила первый укол беспокойства. Ощутила приступ боли в животе и проигнорировала его. Она чувствовала себя истощенной и запутавшейся, и испуганной. Майкл отсутствовал уже почти две недели, и ее жизнь превратилась в один ужасный момент за другим. Натали боялась за мужа и боялась того, что стресс причинит вред малышу, которого она так упорно старалась зачать.
Целый месяц Натали и родители Майкла не слышали никаких новостей. Мучились тишиной и неизвестностью до того самого утра, когда Натали сидела за кухонным столом, пытаясь удержать в себе кусочек тоста. Адвокат, которого наняли Куперы, позвонил сообщить ей, что Майкла нашли в отеле в Эль-Пасо. Очень даже живым. В два удара сердце распухло в ее груди. Майкл жив.
В следующие два удара сердца в груди все оборвалось. Вся жизнь разбилась на кусочки от продолжения горячих новостей. У Майкла нашли несколько фальшивых паспортов и водительских прав. Как вообще человек может получить хоть один фальшивый паспорт, не говоря о трех? Еще хуже, по крайней мере для Натали, оказалось то, что у Майкла была подружка Тиффани двадцати одного года.
Натали бы не поверила, если бы не увидела Майкла в выпуске новостей в наручниках, когда его конвоировали в окружную тюрьму Эль-Пасо. Темные волосы отросли длиннее, чем обычно, нижнюю половину лица скрывали усы и темная борода. Снова и снова Натали смотрела, как ее симпатичный муж быстрым шагом идет, опустив голову, мимо тюремных камер.
В следующие несколько дней и недель Натали узнала, что Майкл и Тиффани ждали, пока смогут ускользнуть в Мехико, а оттуда направиться в Швейцарию. Он все спланировал. Кражу денег. Банковские счета. Новые документы. Новую версию Натали двадцати одного года. Он спланировал это все, а Натали даже ничего не заметила.
Годы спустя она все еще помнила тот день, когда Майкла арестовали. Помнила наполовину съеденный тост у себя в руке. Картинки на экране телевизора и пол, вдруг бросившийся ей в лицо. Как она сидела часами и смотрела кадры новостей, разрывая себе сердце, но не имея сил отвести взгляд.
Следующим летом после свадьбы они с Майклом уехали из Трули. Футбольная звезда и чирлидер отправились в «золотую» жизнь. В городе почти устроили парад в честь их отъезда. Десять лет спустя Натали вернулась домой одна и беременная. Ее уже почти бывшего мужа ждали семь лет в федеральной тюрьме. Муниципалитет забрал все. Ее дом. Ее машину. Ее украшения. Ее жизнь. Натали вернулась с разбитым сердцем, униженная и без гроша за душой. У нее не было ничего, кроме чемодана в одной руке и фотокамеры в другой. И целый блокнот вопросов в голове.
Например, когда в ее жизни все пошло не так? Была ли она так озабочена процессом зачатия ребенка, что не заметила перемен в муже? Начались ли эти перемены с мелочей? Например, он начал предпочитать бурбон пиву. Когда мальчик из маленького города превратился в мужчину, который обкрадывал без разбора и совести корпорации и пожилых людей? Когда он стал лгуном и обманщиком? Когда перестал любить ее?
Ответы она получила из телефонного звонка через год после того, как Майклу вынесли приговор. Натали в первый раз с судебного разбирательства услышала его голос.
- Ты скучная, - сказал Майкл.
В тот раз эти два слова просто раздавили ее. Теперь, в тридцать три года, она стала старше и мудрее и хотела бы, чтобы ее жизнь была немного скучной. Мать-одиночка чудесного ребенка. Владелица фотостудии и магазина фотопечати «Глянцевые снимки и картинки». Ее жизнь была очень занятой. Ее жизнь была хорошей, но поздно ночью, когда дом затихал, а Шарлотта лежала в своей кроватке, Натали иногда спрашивала себя, а знала ли Майкла по-настоящему?
- Я говорила ей, что она слишком в возрасте для смоки айз.
Натали поставила локти на прилавок и подперла подбородок ладонью. Нахмурясь, посмотрела на снимки восьмидесятилетней Мэйбел Вон и сказала своей лучшей подруге Лайле Маркхем:
- Она выглядит так, будто ее кто-то побил.
Две женщины в магазине «Глянцевые снимки и картинки», расположенном на пересечении Главной и Второй улиц, рассматривали фото с одинаково мрачными лицами, но на этом их сходство заканчивалось.
В Натали было сто семьдесят четыре сантиметра, в Лайле – сто пятьдесят пять.
На Натали - черные брюки, балетки без каблука и белая блузка с названием магазина на нагрудном кармане. Светлый «хвост» удерживала на затылке простая черная лента. Ресницы накрашены тушью, губы коралловым блеском, на среднем пальце правой руки – единственное серебряное кольцо.
Лайла сегодня надела короткое кожаное платье и кожаные ботинки на тринадцатисантиметровых каблуках. Идеально накрасила серыми и пурпурными тенями карие глаза. Ее рыжие волосы были коротко пострижены по бокам, а прическу дополняла белая стоявшая торчком челка. Кто-то другой мог бы показаться смешным, но только кто-то со стилем Лайлы мог преуспеть с этим видом доминирующей игуаны в консервативном Трули.
- А она продолжала махать своим костлявым пальцем и кричать: «Сделай смоки сильнее».
Лайла, талантливый косметолог, работала в салоне через улицу, а подрабатывала визажистом. Когда Натали заказывали гламурную съемку, она всегда сначала посылала клиента к Лайле. Не только потому что та была ее лучшей подругой, но и потому что работала с несколькими голливудскими стилистами с длинным списком знаменитых клиентов. Она работала в Лос-Анджелесе на богатых и знаменитых больше десяти лет, и если бы не несчастный случай, включавший старлетку, платье без бретелек от Александра Маккуина и ножницы, Лайла без сомнения все еще оставалась бы в Голливуде вместе со своим списком знаменитостей.
- Она меня даже слушать не стала, – добавила Лайла.
Натали знала, что подруга имеет в виду. Работа с Мэйбел и ее требованиями могла вывести из себя и святого, но по крайней мере удалось отговорить эту женщину от съемки в полностью обнаженном виде на длинной норковой шубе.
- Фред только глянет на это, и его кондратий хватит.
- Может быть, так и было задумано. Идеальное преступление.
Натали знала Мэйбел большую часть жизни. Мэйбел дружила с Джоан – бабушкой Натали, пока та не умерла два года назад.
Бабушка Ричардс всегда говорила, что у Мэйбел есть характер. Это означало, что она высокомерная и властная, а также лучшая сплетница в округе Вэлли. Ребенком Натали пряталась за диваном бабушки и слушала такие сочные слухи, как стоявшее под вопросом отцовство последнего внука Портеров или кто в городе пьет как озерный голец.
Между глаз у Натали поселялась тупая боль, когда она смотрела на будуарные снимки, которые Мэйбел сделала для своего девяностолетнего мужа Фреда.
- Надеюсь, ей это понравится.
Если нет, Натали придется переснимать, но мысль о Мэйбел, одетой в корсет и туфли на тонких каблучках, заставляла боль в голове вгрызаться дальше в мозг. И не только потому, что Мэйбел - сложная женщина и клиент. У нее был плохой вкус. А плохой вкус клиента плохо отражался на бизнесе Натали.
- Что у нее на ногах? - спросила Лайла, хмуря хорошенькое личико.
- Мои пятидесятидолларовые туфли на каблуках, которые мне пришлось разрезать и склеить скотчем, чтобы они на нее налезли. Она сказала, мол, отекла, но у этой женщины самые большие ноги, что я только видела.
Лайла наклонилась, чтобы рассмотреть снимок поближе.
- Они похожи на ноги Чокнутого профессора.
Натали аккуратно собрала фотографии и положила их в конверт.
- Когда я была беременной, у меня были ноги Чокнутого профессора.
Сзади промышленный принтер выдавал снимки и складывал их в слоты. Для ушей Натали шум и скрежет раздавались звоном монет.