Откуда я знаю, что это моя Маша? Потому что помню, она была такого же роста и такой же комплекции, хоть в баре красовалась в узком красном платье, а сейчас на ней потертые джинсы и клетчатая рубашка. А еще я помню цвет ее волос: медовое золото. Тогда они были собраны в высокую прическу, потому что я весь вечер любовался ее тонкой шейкой, а сегодня Маша заплела их в две косички. И они длиной ниже ее локтей. Девочки с длинными волосами — мой «пунктик».
Я стою так, что увидеть меня она сможет только если подойдет почти впритык, а это, судя по всему, не входит в ее планы. Моя чудесная сбежавшая женушка отстегивает цепочку, которой «поставила на прикол» свой велосипед, и со знанием дела проверяет шины пальцем. Даже мысленно икаю от такого зрелища. Я был готов ко всему, правда. Даже убедил себя в том, что беглянка может оказаться кем угодно, вплоть до девушки с криминальным прошлым или, и того хуже, девчонкой из эскорта. Как бы там ни было, меня она славно обработала, раз я, как пацан, потерял голову и поволок незнакомку в ЗАГС.
Но я оказался совершенно не готов к двум вещам. Первая — она ездит на велике. И ладно бы на каком-то хорошем велике, так ведь нет — на старом корыте, которое выглядит надругательством над всеми правилами безопасности. И вторая — пока я, как ненормальный, искал ее среди студенток престижных ВУЗов, она работала… няней в детском саду. И преспокойно работает там до сих пор. А значит, в свои девятнадцать у нее максимум — одиннадцать классов и профильное училище.
Пока она наспех переплетает косы, завязывая их голубыми лентами с кокетливыми бантиками, я уже составляю для нее план на будущее: куда поступит, кем станет. Мысленно прикидываю, будет ли удобнее отвозить ее на занятия самому или лучше сразу выделить личную машину с водителем.
И только позже, когда я, покинув убежище, иду ловить беглянку, приходит понимание, что у меня даже не возникло мысли о разводе. Хороший звоночек.
— Привет, Мальвина, — улыбаюсь во весь рот, становясь так, чтобы беглянка увидела меня в зеркальце на руле велосипеда.
Девчонка вздрагивает и медленно, словно пытается повторить киношный эффект «slow-mo», поворачивается ко мне лицом.
Вот теперь понимаю, почему мысль о разводе обошла меня стороной. Хорошенькая — не то слово. Лицо сердечком, огромные голубые глазища, курносый нос весь в веснушках. В том баре, в полной боевой раскраске, она выглядела старше. Сейчас, без косметики, моя беглянка в самом деле вылитая Мальвина: невозможная милаха, хоть затискай всю. Надо бы в будущем обозначить свое желание не видеть на ней тонну макияжа.
— Удачно я женился, — улыбаюсь еще шире, так, что почти сводит скулы.
— Мммм… — тихо мычит она, растерянная.
— Что, никого не напоминаю? — наклоняюсь ближе.
Моя Маша-потеряша очень неубедительно мотает головой. Ну и к чему эти игры?
Ладно, я старше. На десять лет старше. Мне и воспитывать ребенка.
Достаю из кармана пиджака кольцо — как удачно я выбрал сапфир в форме сердечка — и, пользуясь ее замешательством, «окольцовываю».
— Ну, тогда будем знакомы еще раз, Мальвина: Влад Даль, твой муж.
Глава вторая: Влад
Ее глаза наполняются растерянностью и смятением. Девчонка пятится, еще мгновение — и налетит на собственный велосипед. Успеваю податься к ней, вовремя схватить за руку — иначе наверняка бы грохнулась.
— Отпусти меня! — Кажется, она отпрыгивает в сторону прежде, чем я успеваю спасти ее от падения. Верткая, как юла.
Пока я пытаюсь как-то поприличнее отреагировать на ее возмущение, Маша смотрит на кольцо у себя на пальце… и начинает, как сумасшедшая, трясти рукой, чтобы стряхнуть мой подарок. Вот сейчас почти обидно, между прочим. Я же не фольгу с бутылочной стекляшкой ей всучил, а сапфир в платине. Да она столько не заработает за десять лет мытья детских горшков, а ведет себя так, будто мой подарок нанес ей тяжелую душевную травму.
Со вздохом ловлю ее запястье, удерживая от необдуманных поступков. Маша хмурится и голубые глазища смотрят на меня с немым предупреждением.
— Это же просто кольцо, Мальвина. Оно тебя не съест.
Маша размышляет, потом медленно, но настойчиво, высвобождает руку, но все равно отводит ее в сторону, словно на безымянном пальце — погибель цивилизации, но она вообще ни при чем.
— Что тебе нужно? — говорит настороженно. Все-таки хорошо, что я заметно выше ее и стою так, что сбежать она может только закатав меня в асфальт, что, как вы понимаете, на велосипеде сделать невозможно.
— Ну, как тебе сказать… Я, как порядочный муж, хотел бы видеть собственную жену в своем доме. Хоть иногда. Хоть по праздникам. Желательно в кружевном разврате от «Виктории Сикрет»[1].
Прикусываю язык, потому что праведное возмущение в голубых глазах жжет меня, как молитва сатану. Ладно, признаю, что с кружевами от Ангелов[2], я перегнул, но это сказал не я, правда. То есть, не совсем я, а тот парень, который уже полгода ни с кем не трахался. Ему можно — он засранец.
— Так и заведи себе жену… настоящую. — Она морщится. — Ты же разумный человек. Да?
— Кажется, — корчу размышления. Ладно, можно поиграть по ее правилам, посмотрим, как далеко это нас заведет. — Но в общем я не проверялся у специалиста, если ты об этом. Но, клянусь, никаких зеленых человеческой в нашей постели!
Она все-таки пятится назад, сбивает велик и тот с грохотом падает. Я с трагическим вздохом смотрю на медленно вращающееся колесо и думаю, что сцена достойна почетного места среди арт-хауса Кончаловского.
— Мария Игоревна, спасибо за Коленьку! — вторгается в нашу зарисовку пожилая женщина с мальчишкой на руках.
Бедолага весь обсыпан красными пятнами и сосредоточено грызет бублик, и когда я, преисполненный сочувствия, пытаюсь дружелюбно ему улыбнуться, смотрит на меня убийственно злым взглядом. Демиен[3] во плоти! Клянусь, не преувеличиваю. Наверняка в этих черных волосах есть дьявольское родимое пятно.
— Он только вас и слушается! — продолжает нахваливать бабушка бесовского отродья, пока Коленька пытает меня взглядом. — Вы просто наша спасительница.
Маша приветливо улыбается, краснеет от похвалы и треплет мальчишку по голове. Коленька адски улыбается в мою сторону, и я точно знаю, что теперь его лицо будет преследовать меня в кошмарных снах. Надо забирать свое солнышко из этого… странного места.
— До завтра! — Мальвина машет ему рукой, нарочно долго не поворачиваясь в мою сторону. А потом, зацепившись взглядом за кольцо, сокрушённо вздыхает. — Давай сделаем вид, что ничего не было. Пойдем в ЗАГС и подадим заявление на развод.
Что значит «подадим заявление на развод»?
Стоп, стоп, стоп. Она же вроде не слепая и не похожа на глупую. Видит кто перед ней и должна хоть немного оценивать стоимость подарка. О каком разводе вообще речь? А как же «Я твоя на веки»?
— Развод? — повторяю вслух, чтобы исключить вероятность галлюцинаций.
Мальвина безразлично пожимает плечами и кивает.
Мне нужна пауза, чтобы переварить это. И так, я, Влад Даль, акула бизнеса, мужик со стальными яйцами, берущий дерзким штурмом все, что мне нужно, получил от ворот поворот… от собственной жены? И это после того, как я, можно сказать, примчался к ней а-ля принц на белом коне и дал понять, что намерен и дальше состоять с ней в законном браке. Да что не так с этой девчонкой?
Пока Маша отмалчивается, я поднимаю ее железного коня и прислоняю к парапету. Вот, мне чуть-чуть полегчало. Терпеть не могу, когда под ногами валяется всякий хлам.
— Послушай, — скорбно вздыхает Мальвина, — мне жаль, что так получилось.
— Ты о какой части сейчас говоришь? До ЗАГСа или потом?
Знаете, что тяжелее всего? Стоять столбом, вместо того, чтобы взвалить мое солнышко на плечо, врезать пару раз по заднице и отнести в свою берлогу как трофей. Законный трофей, прошу заметить. Что за детский сад она тут устроила? Жаль, прости… Меня сейчас стошнит розовыми пони.