В приоткрывшуюся щель между мирами проскальзывает Нечто. Оно озирается, крутит длинным носом (хоботом? рогом? чем-то?), возмущенно чихает и проскальзывает обратно. И правильно, Нечему здесь делать нечего.
Щель между мирами, впрочем, остается приоткрытой.
По мнению людей, через открывающиеся щели в границах миров к нам пробирается нечистая сила. С точки зрения магов, это бессмыслица – вся нечистая сила уже тут.
Что же тогда таится за дверью между мирами? – задумываются иногда самые искушенные волшебники, потом трясут головой[6] и возвращаются к своим обычным чудесным делам.
Спустимся пониже и присмотримся. Вон там, примерно между Англией и Шотландией, что вы видите? Пустое место? Включите магическое зрение.
Ах!
Да, именно «Ах!» А может даже «Ого!»
В заболоченной низине гордо высится Школа волшебства Первертс. Грозные башни, каменные стены, огромные залы, загадочные лестницы, таинственные коридоры, диковинные пожарные щиты, чарующие стенгазеты и волшебные распорядки дня. Здесь юных магов обучают, или, правильней сказать, превращают во взрослых магов. Кто такие маги и чем они отличаются от обычных людей, то бишь мудлов?[7] О, это хороший вопрос. Очень хороший вопрос. Очень важный и своевременный вопрос. Да. Давайте вернемся к нему позже.
А вот о сходстве можно сказать сразу. Маги, точно так же как обычные люди, едят и спят. Вот и сейчас все ученики, учителя и обслуживающий персонал школы магии спят.
Точнее, почти все.
В башнях замка светятся пять разноцветных окон. Заглянем?
Фиолетовая комната
Все комнаты Школы волшебства по странной традиции имели номера. Но вот беда – под воздействием магических отходов числа начинали вести самостоятельную жизнь: меняться дверями, самовольно складываться и скидываться, ходить друг к другу в гости, пить пиво, сбиваться в многочисленные банды и нападать на библиотечные буквы. Возвращались дверные цифры на место только на время министерских проверок[8].
Другое дело – цвета, отличавшиеся благородством, степенностью, хорошими манерами… Если честно, цветам просто лень так суетиться. Поэтому комнаты Первертса различались еще и по цветам, которых, как известно, 256 даже на старом 14-дюймовом мониторе. Естественно, комната, в которой расположился профессор Мордевольт, была фиолетовой[9].
По внешнему (то есть внутреннему) виду помещения сразу становилось понятно, что его хозяину все фиолетово. Под горой схем, графиков, механических устройств непонятного назначения и действующих моделей неизвестно чего смутно угадывалась кровать. На шкафу под светом ультрафиолетовой лампы загорала австралийская помощница Мордевольта – электрическая свинья Хрюква. По краю стола, побрызгивая фиолетовыми электрическими искрами, прогуливалась еще одна помощница профессора – Черная Рука.
Единственное инородное тело в этом фиолетовом царстве стояло у окна и переливалось всеми цветами радуги. Принадлежало тело (и голова, разумеется) Югорусу Лужжу, который недавно вступил в должность ректора школы. Чтобы в нее вступить, ему пришлось выступить из предыдущей должности – декана факультета Слезайблинн. И теперь он как раз общался со своим преемником.
– Коллега, – произнес Лужж, – а не многовато ли в нашем учебном плане мудл… неколдовских предметов?
Коллега, профессор Уинстон Мордевольт, тут же схватил калькулятор. Звонкая фамилия, стойкий австралийский загар и выдающийся нос выдавали в Мордевольте классического отрицательного героя. Собственно, до недавнего времени он и был отрицательным героем. И вот, докатились – бывшему Врагу Волшебников доверили воспитывать юных волшебников. Как это вышло? Долго рассказывать[10].
– Итого, – барабанил тонкими пальцами по кнопкам экс-В.В., – на каждого учащегося приходится всего по 93 часа занятий на мудловскую тематику в неделю. При пятидневной учебной неделе получается ровно 18,6 ученико-часов в сутки. Целых 5,4 часа на колдовские предметы…
– …сон, еду и самоподготовку, – завершил Лужж. – И личное время.
– Личное время? – нахмурился Уинстон.
– Ну письмо маме написать, в Мерлинской комнате посидеть… – ректор замялся, – зубы почистить чем-нибудь…
Мордевольт кивнул и принялся вколачивать в калькулятор ректорские поправки.
«Как же мне ненавязчиво перевести разговор на Трубу?» – с тоской подумал Югорус и, чтобы не нарушать цветовую гамму комнаты, замерцал сиреневым.
Труба Мордевольта, изобретенная Мордевольтом, была хитроумным механическо-магическим прибором, который мог лишать волшебников колдовских свойств. При этом отобранная магия не пропадала, а доставалась волшебнику, в руках которого находилась Труба. Если же Труба срабатывала в присутствии мудла, то вся магия волшебника переходила к мудлу.
В ходе Новогодней Битвы Порри Гаттера с домовыми Лужж смог отбить Трубу Мордевольта у ложного ректора Бубльгума[11]. С ее помощью Югорус собирался сделать магами всех людей, что было розовой, голубой, а также оранжевой в веселенькую зеленую полосочку мечтой профессора.
Всю зиму Лужж изучал Трубу, пытаясь понять, как бы ее так перестроить, чтобы Труба не передавала магию без остатка, а делила ее поровну. По-честному. Изучение заключалось в старательном разглядывании замысловатого механизма. Из осторожности Югорус проделывал это только в своем тайном чулане в дальнем Астрале.
Возвращение в Первертс реабилитированного Мордевольта подарило Лужжу надежду. Иначе стал бы он 30 апреля, за четыре месяца до следующего учебного года, приходить к этому фанатику прогресса с вопросом об учебных планах?! Ради того, чтобы уговорить Мордевольта, фанатик магии Лужж даже общался без помощи любимых громкоговорящих птиц.
Но поскольку интриганом ректор был посредственным, задача деликатно вывести Мордевольта на беседу о злосчастной Трубе, похоже, не имела решения.
– Задача решена! – Мордевольт вскинул калькулятор вверх.
«Труба, – сказал себе Югорус, – помни о Трубе».
– При введении пятнадцатисполовинойдневной учебной недели нагрузка снижается до вполне приемлемых шести часов в сутки!
– Сколькидневной?
– Пятнадцатисполовинойдневной, – повторил профессор-изобретатель, – то есть в неделе должно быть пятнадцать с половиной дней!
«Ишь как его разобрало, – подумал ректор, глядя на счастливое лицо Мордевольта, – Может, сейчас?»
– В принципе, – осторожно начал он, – колдовские науки можно и поджать. Да и самоподготовку тоже… Если, скажем, применить… ну, к примеру… только что пришло в голову…
Мордевольт, Хрюква и Черная Рука слушали внимательно. Лужж взбодрился. Похоже, звезды повернулись к нему лицом, и если не вмешается какая-нибудь враждебная сила…
– …применить эту вашу Тру…
– Уинстон! А я иду мимо, смотрю – у вас кто-то есть. Дай, думаю, загляну… на фиолетовый огонек.
Сегодня враждебная сила облачилась в золотистый ночной халат такой малой длины, что ее следовало называть не длиной, а короткостью. Хрюква присвистнула. Черная Рука подняла большой палец.
Профессора быстро уткнулись в учебный план, стараясь не смотреть на декана факультета Орлодерр мисс Сьюзан МакКанарейкл.
Нельзя сказать, что это была хорошая идея.
В те вечера, когда деканша решала быть убийственно красивой, всякий мужчина старше 18 лет, не отметившийся тонким комплиментом или хотя бы влюбленным взглядом, очень и очень рисковал. В лихие молодые годы мисс Сьюзан, пришедшиеся на Средние века, за ней неотступно следовали толпы дубин бесчувственных, истуканов недоделанных и пней с ушами, пялившихся на ведьму в тайной надежде, что красавица сжалится и превратит их обратно.